Майкл Диллард - Поколения
– Вы ведь никогда не встречались с моим братом и его женой, не так ли?
– Нет. – Диана приблизилась к нему сзади, чтобы взглянуть в альбом через плечо капитана. Она все еще держалась на почтительном расстоянии, изо всех сил стараясь не надавить, не вмешиваться до тех пор, пока Пикар не будет готов все рассказать ей сам.
Он продолжил, не пытаясь сдерживать ироничные, фальшивые нотки в голосе, в то время как она смотрела на изображение его брата:
– Робер может быть таким невозможным... Помпезным, напыщенным, всегда считающим, что последнее слово должно оставаться за ним. Но он стал мягче за последние годы. – Он заколебался, осознав, что говорит о нем так, как будто брат был все еще жив, однако не мог заставить себя остановиться. – В следующем месяце я планировал провести некоторое время на Земле. Думал, что мы все поедем в Сан-Франциско. Рене так хотел посмотреть на Академию Звездного Флота!
Трой наклонилась вперед, чтобы разглядеть голографию поближе:
– Рене? Ваш племянник?
Пикар кивнул, зная, что она могла чувствовать горевшую в нем ярким пламенем боль, которую вызывало изображение мальчика. И все же, несмотря на скорбь, он не мог не улыбнуться с нежностью при виде лица племянника.
– Да. Он так.., не похож на своего отца. Такой чувствительный мечтатель. Он напоминает мне меня в этом возрасте...
Он тихо засмеялся, но в этом звуке не было радости. Трой повернулась к нему и мягко спросила:
– Капитан.., что произошло?
Он попытался отвернуться, попытался взять себя в руки, но искреннее понимание в темных глазах Дианы приковало его взгляд к ней.
Он почти прошептал ответ:
– Робер и Рене... Они мертвы. Они сгорели заживо в огне.
Она отшатнулась, губы полуоткрылись от ужаса и горя. Пикар встал и шагнул к окну обозрения, чтобы посмотреть на звезды.
– Мне так жаль, – сказала она наконец.
– Все в порядке, – ответил он натянуто, крепко сжимая руки за спиной. – Такое случается. У нас всех есть свой.., срок. Их время истекло. – Для него это звучало как бессмыслица – глупая, Пустая, нелепая. Диана не приняла этого.
– Нет, НИЧЕГО НЕ в порядке. – Она медленно двинулась к нему. – И чем скорее вы поймете это, тем скорее сможете научиться с этим жить...
– Я знаю, – резко сказал Пикар, но тут же одернул себя и более мягким голосом продолжил:
– Но сейчас я как раз думаю не о себе. О своем племяннике. – Он полуобернулся к ней; его голос вдруг зазвучал неожиданно сильно. – Я просто не могу заставить себя не думать о нем.., о всей той жизни, которую ему так и не удастся прожить. О поступлении в Академию. О первой любви. О его неродившихся детях. Это все.., ушло.
– Я не знала, что это так много значило для вас.
Пикар мрачно кивнул ей:
– По-своему мы были так близки, как я мог бы быть близок только со своими собственными детьми.
Трой отошла от него к столу с открытым альбомом и начала перелистывать страницы. Через некоторое время она подняла глаза:
– История семьи имеет большое значение для вас, не так ли?
Пикар шагнул к ней и посмотрел на голографии:
– С детских лет я помню рассказы о генеалогическом древе семьи. Пикары сражались при Трафальгаре... Пикары основали первую марсианскую колонию. Когда мой брат женился и у него появился сын... – Он осекся, от переполнившей его вины и грусти.
Трой мягко закончила за него:
– ..вы почувствовали, что с вас сняли ответственность за продолжение рода.
Он глубоко вздохнул и вместо кивка опустил подбородок.
– Мой брат подставил собственное плечо, позволяя мне удовлетворять свои эгоистичные потребности.
Ее тон стал тверже камня:
– Нет ничего эгоистичного в том, чтобы жить своей жизнью, делать собственную карьеру.
Он ничего не ответил, но снова повернулся к окну обозрения, глядя куда-то вдаль, на звезды. Он был согласен с Трой, но все же не мог отделаться от мысли, что ошибся, поверив в то, что карьера была единственным, чего он жаждал в жизни. Его карьера рано или поздно придет к концу.., но не любовь и забота о близких. Он всегда знал, что уйдет в отставку и поселится в родовом гнезде, и надеялся, что Робер и Рене.., и дети Рене будут там.
Наконец он нарушил молчание:
– Знаете ли, советник, с некоторых пор меня не оставляла мысль о том, что впереди осталось гораздо меньше дней, чем уже прожито. Но я всегда успокаивал себя тем, что, когда я уйду, род Пикаров продолжится. Теперь же... – он подошел к альбому и открыл его на последней странице: она была пуста, абсолютно пуста.
Неосознанный, горький порыв гнева овладел им. Он схватил со стола чашку невыпитого чая и швырнул ее через комнату; холодный "Эрл Грэй" брызгами разлетелся по столу, по альбому, испуская слабый аромат бергамота. Чашка зашуршала по мягкому ковру, но не разбилась. Он повернул голову и взглянул на Трой:
– Но теперь.., мысли о смерти означают для меня полный конец. Больше не будет Пикаров.
Собственный взрыв гнева потряс его, но, очевидно, не советника. Ее взгляд был спокойным и полным сочувствия.
– Капитан, возможно, мы...
Трой не смогла закончить, но вскинула руку, чтобы заслонить свои глаза от яркой вспышки света, которая охватила всю комнату. Пикар тоже поднял руку и бросился к окну, пытаясь разглядеть, что произошло, но сияние было слишком интенсивным, слишком ослепительным. Он закрыл глаза, все еще ослепленный, когда голос Райкера пробился через интерком:
– Старшим офицерам доложиться на мостик! Всем по боевым постам!
* * *Бедствие не оставило выбора Пикару; к тому времени, когда они с Трой вступили на мостик из лифта, он оправился от своего горя. Капитан шагнул к Райкеру и, последовав примеру заместителя, посмотрел на основной экран, где умирала звезда Амаргоза. Капитану казалось, что солнце пожирал огонь. Ядро быстро тускнело, приобретало черный цвет, подобно обгорелым руинам; корона сверкала, выбрасывая объятые пламенем осколки звезды в пространство.
– Доклад, – потребовал Пикар.
Райкер повернулся к капитану, все же косо поглядывая на экран.
Пикар заметил озабоченность в его глазах, но проигнорировал это.
– Внутри Амаргозы возник квантовый импульс, – ответил Райкер. – Все ядерные реакции разваливаются на глазах.
Пикар с интересом посмотрел на экран. Он знал, на что способны звезды; он видел рождение одной сверхновой звезды собственными глазами.., с почтительного расстояния, конечно. Но такого он не видел никогда.
– Как это возможно?
Со своего поста подал голос Ворф:
– Сенсорные записи говорят о том, что из обсерватории несколько мгновений назад был запущен солнечный зонд.
Пикар нахмурился. Обсерватория... Но там ведь никого не было, кроме команды по высадке.., и доктора Сорана, как он вспомнил, похолодев.
Сорану недавно было дано разрешение вернуться и закончить свою работу.
ВРЕМЯ – ЭТО ОГОНЬ, В КОТОРОМ МЫ ГОРИМ.
Райкер кивнул:
– Звезда коллапсирует в течение нескольких минут. – Он обернулся, когда сенсор на посту Ворфа нервно запищал.
Клингон поднял глаза на двух старших офицеров, в его взгляде было беспокойство:
– Сэр! Импульс создал шоковую волну двенадцатого уровня!
Пикар ничего не ответил, просто обдумал информацию и нервно переглянулся с Райкером.
– Двенадцатого уровня? – ошеломленно переспросила Трой. – Она уничтожит все в этой системе.
Раздался голос, профильтрованный через интерком:
– Транспортный отсек – мостику. Я не могу определить местоположение командира Ля Форжа и мистера Дэйты, сэр.
Райкер оперся рукой о консоль Ворфа и наклонился рядом с сидящим клингоном.
– Они вернулись на корабль? – Ворф быстро просканировал палубы, затем покачал головой.
– Нет, сэр. Их нет на борту. – Пикар шагнул к ним:
– Сколько у нас времени до того момента, когда волна достигнет обсерватории?
– Четыре минуты сорок секунд, – доложил Ворф.
Капитан поднял голову и посмотрел на Райкера... – взгляд, ничего больше, но его старший офицер достаточно хорошо знал своего начальника, чтобы прочитать в нем приказ. Он быстро кивнул, затем выпрямился и направился в сторону турболифта, задержавшись только для того, чтобы крикнуть через плечо:
– Мистер Ворф!..
Через мгновение они оба уже вышли. Пикар шагнул вперед, наблюдая за ужасным зрелищем на видовом экране, размышляя об огне и смерти и о светловолосом ученом с выражением отчаяния в глазах.
* * *Дымная пелена и запах горелой плоти исчезли, система фильтрации воздуха обсерватории сделала свое дело, но мрак и безмолвие усилились.., или, возможно, решил Райкер, это просто ему казалось, потому что он знал, что за стенами обсерватории коллапсировала звезда Амаргоза. Он повернулся к Ворфу и одним лишь жестом, не говоря ни слова, дал понять клингону, что нужно обыскать верхний уровень основного операционного отсека, в то время как он обыскивал нижний.
