Андрей Скоробогатов - Всемирный, глобальный, надвигающийся (сборник)
Анатолий обернулся и увидел, как слева, в соседнем с автобусом ряду стоит большой черно-красный фургон. Из окон выглядывали сотни маленьких бородатых лиц с черными банданами и золотыми зубами, над крышей развевался Веселый Роджер. Загорелся зеленый свет, водитель автобуса вдавил педаль газа, но уже через сотню метров пиратский фургон нагнал «шестьдесят девятый» и уровнял скорость.
– На абордаж! – послышался звонкий крик главаря пиратов, и к автобусу полетели десятки абордажных крюков.
Пассажирки закричали от ужаса, началась паника. Разбились стёкла, и пираты ринулись в салон. Кондуктор отважно попытался остановить нападающих струёй из огнетушителя, но это было бесполезно. Рыжая девушка в страхе прижалась к Анатолию, он услышал, как часто бьется её сердечко.
– Мы обречены, – сказала фрезеровщица. – Они заберут нас в рабство и продадут на Урюпинском невольничьем рынке!
– Не бойтесь. Я спасу вас!
Анатолий пригляделся к пиратам. Похоже, пассажиры-нудисты не интересовали нападавших – карлики отбирали исключительно сумки и авоськи с одеждой. Снова захотелось в туалет – было страшно предстать перед начальством в неглиже. Младший менеджер схватил рыжую студентку за руку и стал протискиваться к правому окну, на котором была наклейка «Запасной выход». Пираты наступали, и когда до окна оставалось всего полметра, внизу кто-то резко дернул, и младший менеджер выпустил чемодан с авоськой.
Он понял, что обречён. Но путь к свободе не был закрыт. Схватив со стены молоток, Анатолий разбил окно, выдавил стекло и залез на сиденье, готовясь выпрыгнуть.
– Куда вы? – испуганно закричала фрезеровщица.
– Я хочу на свободу! – воскликнул младший менеджер. – Пусть я буду голым, но на свободе!
– Я с вами! – сказала девушка и протянула руку. Пассажиры тем временем уже начали выпрыгивать голышом из салона на придорожную траву.
Они прыгнули одновременно. Трава смягчила прыжок, они упали на тёплую землю и несколько раз перекатились друг через друга.
– Здесь рядом парк, – проговорила фрезеровщица. Её огненные волосы рассыпались по траве. – Идемте же, хватит лежать.
Они поднялись, отряхнулись от листьев и направились в тень яблонь и абрикосовых деревьев.
– Пираты забрали и вашу одежду? – спросил менеджер.
– А у меня и не было одежды, я всегда так хожу, – проговорила студентка и повернулась к нему. – Вы спасли меня сегодня, а я даже не знаю вашего имени. Меня зовут Варвара. Как вас зовут?
– Я Анатолий, и… я теперь остался без работы. Если я приду на работу в таком виде, начальник меня убьет.
– Кем же вы работали? – спросила девушка, срывая с дерева сочное красное яблоко.
– Раньше я был профессором, преподавателем математики, а теперь – всего лишь младший менеджер, – вздохнув, признался Анатолий.
– Так идёмте же к нам, в ПТУ! – сказала Варвара и откусила от яблока большой кусок. – Я уговорю декана, и он возьмет вас на работу. Сначала сторожем, сантехником, а потом, глядишь, и профессором станете.
– Правда? – воскликнул бывший младший менеджер, не веря своему счастью. Больше не будет металлических линеек, пыток и других унижений, свойственных для тяжкого офисного труда.
Рыжая фрезеровщица кивнула и протянула яблоко.
– Погодите, я сейчас вернусь! – сказал Анатолий, торопливо направляясь к кустам. – Я быстро, только ждите, ладно?
Зябкий ветер зашумел в кронах яблонь и абрикосовых деревьев. Часть деревьев стали превращаться в угрюмые тополя и берёзы. Реальность была готова рассыпаться, как карточный домик, но Варвара верила, что Анатолий когда-нибудь вернётся из кустов. И она ждала его, зная, что подобные встречи не бывают случайными.
Расскажи-ка, милая, как дела
В голове шумело, как после Ядерного Четверга. Костя Молот матюгнулся и слез с полосатого матраса, опрокинув пустые бутылки от доапокалиптического портвейна. Помимо бутылок, по полу в изобилии были разбросаны бычки, игральные карты и несколько гильз. Картонка, уже второй год заменявшая оконное стекло, была пробита в двух местах. Кровяки на полу и стенах не оказалось – что уже радовало.
Треш-металлист напялил косуху и кожаные брюки, накинул на плечо ремень автомата, пытаясь вспомнить вчерашнее.
– Расскажи снегурочка, где была… Расскажи-ка милая, как ДЕЛА!! – пропел Костя гроулингом неожиданно для самого себя, и хлопнув себя по лбу, вспомнил. – Ё! Так вчера же у Снегурки день варенья был!..
Снегурка на самом деле была Снежаной, костиной бабой – инфернальной готкой из соседнего района, попсовой, но симпатишной. Вспомнив про девушку, трэш-металлист открыл холодильник, достал японские бичпакеты и начал грызть, запивая кефиром «Уральский Ад».
Включил «Сепультуру» и задумался. Раз денюха проходила у него на хате, то куда тогда Снегурка делась?
Чувство, что вчера произошло что-то важное, не покидало волосатого Костю. Однако подробности он забыл.
– Так… Толян-блэкарь был? – бормотал Костян, догрызая проклятую лапшу. – Вроде был. Даже с бабою какой-то новой. Хэви-Дима? Вроде, не было. Унылый Макс?.. Вроде бы, присутствовал.
Достал кошелёк и понял, что йены кончились. А йены – это и проклятая лапша, и патроны, и альфа-батарейки. У кого бы занять до следующего налёта? Хэви-Дима жил ближе всего, но у него Костян уже занимал. Придётся к Унылому Максу, на Автик тащиться. За одно станет ясно, что вчера было.
Открыл ногой дверь подъезда и пустил пару пуль в свинцовое небо. Престарелые говнопанки, обирающие в подворотне, слезли с картонок и убежали. Перед ногами шлёпнулась ворона – не повезло птичке.
На районе опять неспокойно. Стрельба, взрывы гранат. Кришнаиты два квартала захватили, воюют с Корпорацией «Урал», которая стягивает зомби-войска и роботизированную технику. Впрочем, такое не в первый раз. Корпорация любит нас, это все знают, но при этом же надо как-то дальше жить! Придётся перебежками, через бывший цыганский посёлок. Там нынче кибер-готы засели, но всё равно, это лучше, чем через кришнаитские дворы.
Костя перебежал Амундсена и отсиделся за кустами, пережидая, пока проедут два сине-зелёных броневичка – мало ли что взбредёт в голову полоумным рабам Корпорации. От Амундсена повернул в частный сектор. Тишина – кибер-готы носов своих на улицу по утру не высовывали, спят допоздна после ночных мероприятий. Перестрелял стайку генно-модифицированных волкодавов и пошёл было дальше, как вдруг услышал сзади ритмичный шум шарниров и тяжёлую поступь боевого японского киборга.
«Какой идиот вывел его на улицу?» – подумал Молот и побежал, не оборачиваясь. С автоматом против такой дуры не попрёшь. В десятке метров от треш-металлиста, встретившись с чьим-то забором, рванула ракета. Потом ещё одна, чуть дальше. Похоже, целились не в него. Затем шаги прекратились, и ветер донёс до Костяна детский смех. Ну, конечно, детишки балуются, кто же ещё. Нарожали имбицилов, нет, чтобы к треш-металлу приучать.
На выходе из района встретилась парочка пожилых кибер-готов. Молоту захотелось сгоряча пустить в них по пуле, но дедок в респираторе поднял руки и промычал:
– Мир!
– Мир – так мир, – буркнул Костя и опустил автомат. – У вас там детишки балуются, вы уж проследите. А за собачек – извиняйте, так вышло.
Пошёл дальше и услышал, как синеволосая старуха пробормотала: «Да ниспошлёт на неверного Крипта серные дожди». Фигня, Молот не верил в эту чешую.
Район Автика был поспокойнее Юго-запада – как-никак, ближе к Белому Городу, к «Уралу». Стена, отделявшая обитель Корпорации от остального мегаполиса, проходила по Большакова. Населяли эти места все подряд – от блэкарей и грайнкорщиков до сисадминов-ортодоксов и китайцев. Унылому Максу повезло.
По дороге Костя так и не вспомнил, что было вчера – память о вчерашнем как отшибло.
«Сейчас будет бобло и воспоминания», – радостно подумал треш-металлист. И снова пропел гроулингом:
– Расскажи снегурка, где ты, б…, была. Расскажи-ка милая, как ДЕЛААА!!
Дверь в квартиру Унылого Макса, расположенную в доисторической пятиэтажке на Щорса, была не заперта – он всегда наплевал на безопасность, говоря что-то о неизбежности исхода в условиях постапокалиптической реальности. На весь этаж звучала эпик-думстерская группа «Скальд».
– Макс, эт я, Костян. Ты скажи… – начал было Макс, зайдя на хату к другу, и остолбенел.
Унылый дум-металлист лежал на тахте и щекотал своей рыжей бородой алые соски полуголой Снегурке, которая, вытирая слёзы и сопли, задорно прыгала на жирном теле Костиного друга. Она всегда плакала, когда слушала дум, даже в такой позе.
– Ах вы с….и! – Крикнул Костя и скинул с плеча автомат. – Порешу обоих!
– Костян, ты чего, – пробормотал Макс. – Я же… честно её… у тебя… вчера выиграл! В дурака подкидного!
– Всё забыл… алкаш… – прозвенела своим хрустальным голоском Снегурка, не останавливаясь.
