Дуглас Адамс - Жизнь, Вселенная и все остальное
Но самым удручающим – помимо Статуи, к которой мы кругами да около подбираемся, – был тот несомненный факт, что все эти люди и существа были одним и тем же лицом.
И точно так же было несомненно, что это лицо, справедливо ли, несправедливо, было чрезвычайно уязвлено и разгневано.
Собственно, не будет преувеличением сказать, что подобного гнева Вселенная еще не видывала. То был гнев эпического размаха, жгучее, ослепительное пламя гнева, гнево-протуберанец, протянувшийся от края до края пространства и времени.
Свое наиболее полное воплощение этот гнев нашел в Статуе – главном экспонате этого музея кошмаров. То было скульптурное изображение Артура Дента. Причем весьма нелицеприятное. Пятьдесят футов в высоту – и в каждом дюйме из этих пятидесяти футов овеществлено ярое рвение оскорбить, высмеять, принизить. От крохотного прыщика на левой ноздре до мешковатого покроя халата – ни единого аспекта внешности Артура Дента скульптор не упустил, ни единой мелочи не преминул извратить и осмеять.
Артур был представлен в виде монстра, мерзкого, ненасытного, прожорливого великана, огнем, мечом и челюстями прокладывающего себе путь сквозь невинную Вселенную, которую олицетворяли его жертвы. Точнее, жертва, единая во многих лицах.
Каждая из тридцати рук, которыми снабдило Артура священное негодование скульптора, совершала свое, отдельное позорное деяние: одна разбивала череп кролику, другая давила муху, третья мяла в пальцах цветок, четвертая ловила в волосах блох… Что делают некоторые руки, Артур сначала даже и не понял.
Многочисленные ноги Статуи по большей части были заняты растаптыванием муравьев.
Закрыв руками лицо, Артур беспомощно замотал головой из стороны в сторону, сокрушаясь и дивясь безумным капризам мироздания.
Когда же он снова отвел руки от своих глаз, перед ним стоял тот самый не то человек, не то зверь – существо, в общем, – которое, если верить его словам, Артур и преследовал столь безжалостно из перерождения в перерождение.
– ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! – молвил Аграджаг.
Он, то есть оно, то есть черт его знает что, походил на очень злобную, очень толстую, очень летучую мышь.
Переваливаясь с боку на бок, Аграджаг неспешно обошел вокруг Артура и ткнул ему в грудь своей кривой когтистой лапой.
– Послушайте… – запротестовал Артур.
– ХХХХХХррррррррфааааааааХХХХХХХХ! – привел свои аргументы Аграджаг, и Артур скрепя сердце согласился с ними на том основании, что несколько побаивался этого отвратительного пришельца с его неадекватной яростью и искалеченным телом.
Аграджаг был черный и пузатый, с морщинистой, точно старая шина, мордой.
Его перепончатые крылья походили на жалкие, изломанные ширмочки, но смотрелись куда более грозно, чем обычные мускулистые крылья здоровой летучей мыши. Должно быть, дело было в беспрецедентном упорстве, с каким дух Аграджага держался за жизнь наперекор всем бурям.
Раскрыв пасть, Аграджаг продемонстрировал поразительную коллекцию зубов.
Тут не нашлось бы двух одинаковых – все они, казалось, были позаимствованы у разных зверей, а на челюстях располагались под столь странными углами, что за Аграджага становилось страшно – складывалось впечатление, что если он вдруг решит что-то пожевать, то с первой же попытки откусит себе полморды и, возможно, глаз в придачу.
Каждый из трех его глаз был маленьким и налитым кровью, а на жизнь смотрел еще менее здраво, чем объевшаяся рыба с куста бузины.
– Я был на крикетном матче, – проревел он.
В данном контексте это заявление показалось столь фантастическим, что у Артура буквально перехватило дух.
– Да не в этом теле! – вскричало существо, срываясь на визг. – Не в этом! Это мое последнее тело. Мое последнее перерождение. Модель «Смерть-Артуру-Денту». Мой последний шанс. И черт возьми, сколько мне пришлось за этот шанс повоевать!
– Но…
– Я пошел на… – ревел Аграджаг, – на крикетный матч! У меня было слабое сердце, но что плохого, сказал я жене, может случиться со мной на крикетном матче? И вот сижу я спокойно на трибуне, смотрю игру, и что же?
Прямо передо мной словно из-под земли злокозненно появляются какие-то двое. И последнее, что невольно заметили мои глаза перед тем, как мое слабое сердце разорвалось, – это, что один из них – Артур Дент, а из его бороды торчит кроличья кость. И это совпадение?
– Да, – выдохнул Артур.
– Ах, совпаденьице? – завопило существо, болезненно всплеснув своими изломанными крыльями и слегка оцарапав себе правую щеку каким-то особенно кривым клыком. При ближайшем рассмотрении (до которого Артур предпочел бы не доводить дела), выяснилось, что вся морда Аграджага облеплена рваными полосками черного пластыря.
Артур нервно попятился. Схватился за бороду. В ужасе обнаружил в ней все ту же кроличью кость. Вырвал ее из бороды и отшвырнул подальше.
– Послушайте, – сказал он, – ведь это просто судьба над вами издевается. И надо мной. Над нами. Это чистая игра случая.
– Что ты, Дент, имеешь против меня? – прошипело существо, решительно ковыляя к нему.
– Ничего, – упорствовал Артур, – честно, ничего.
Аграджаг уставился на него круглыми, как пуговицы, глазами:
– Странная у тебя манера обращаться с теми, против кого ничего не имеешь. Только и делаешь, что их убиваешь. Я назвал бы это чрезвычайно оригинальным стилем социального взаимодействия. А еще я назвал бы это ложью!
– Но послушайте же, – не сдавался Артур, – мне очень стыдно. Это было ужасное недоразумение. Мне вообще-то пора. У вас есть часы? Мне нужно заняться спасением Вселенной. – С такими словами Артур все дальше пятился от Аграджага.
А Аграджаг следовал за ним.
– Однажды, – хрипел он, – однажды я решил капитулировать – больше не соваться в круг перерождений. Я хотел остаться в астрале. И что же?
Артур некрасиво замотал головой, выражая тем самым, что он не знает продолжения и знать не хочет. Он пятился бы и дальше, если б не уперся спиной в холодный черный камень, путем невообразимых геркулесовых усилий превращенный в гротесковое подобие его шлепанцев. Он покосился на свою собственную изуродованную сарказмом фигуру, что нависала над ним башней, гадая, каким загадочным делом занимается последняя из тридцати рук.
– И что же? Меня насильно выволокли назад в материальный мир, – продолжал Аграджаг, – в обличье растения, именуемого петуния. Причем в горшке. Это веселенькое и коротенькое перерождение началось с того, что горшок со мной оказался, безо всякой опоры, на высоте трехсот миль от поверхности весьма зловещей планеты. Не очень-то прочное положение для горшка с петунией, скажете вы. И будете правы. Это перерождение завершилось недолгое время спустя, тремястами милями ниже. Ударом о свежий труп кашалота, осмелюсь добавить. То был мой павший брат по духу.
Аграджаг воззрился на Артура с обновленной ненавистью.
– По дороге вниз, – прошипел он, – я невольно заметил белый звездолет. Нестерпимо помпезный. А в иллюминаторе этого помпезного звездолета – сытую рожу Артура Дента. СОВПАДЕНЬИЦЕ?!
– ДА! – завопил Артур.
Вновь покосившись на Статую, он сообразил, что загадочная рука в своей бессмысленной жестокости способствовала рождению горшка с петунией. Так просто и не догадаешься.
– Мне надо идти, – упорствовал Артур.
– Еще поспеешь уйти, – заявил Аграджаг, – только сперва я тебя убью. СПЕРВА.
– Вы знаете, лучше не надо, – стал объяснять Артур, взбираясь на гладкий мысок своего каменного шлепанца, – потому что я, понимаете ли, должен спасти Вселенную. Мне необходимо отыскать Серебряную Перекладину, вот в чем вся штука. А у покойника это вряд ли получится.
– Спасти Вселенную? – презрительно процедил Аграджаг. – Надо было раньше об этом думать, а не объявлять мне вендетту! Только один пример! Помнишь Бету Ставромулоса? Помнишь, как стоило тебе там появиться, и кто-то…
– Я в жизни там не был, – возразил Артур.
– …кто-то попытался тебя убить, а ты пригнулся. Как ты думаешь, кого поразила пуля? Ты что сказал?
– В жизни там не был, на этой Старо… Старму… – повторил Артур. – И не понимаю, о чем вы толкуете. Мне пора.
Аграджаг буквально обмер:
– Как это не был? Ты – виновник моей тамошней смерти, как и всех остальных. Меня, случайного прохожего… – И затрясся мелкой дрожью.
– Я вообще о таком месте не слышал, – настаивал Артур. – И никто никогда не пытался меня убить. То есть никто, кроме вас. Может, мне еще предстоит туда попасть?
Аграджаг стоял, медленно хлопая глазами, точно олицетворение застывшего ужаса перед логикой.
– Ты не был… и даже не знаешь, что такое Бета Ставромулоса… все еще не знаешь? – прошептал он.
– Нет, – сказал Артур, – я вообще в первый раз слышу, что есть такая. Безусловно, никогда там не был и не собираюсь.
