Андрей Кадник - Новатор
— Тань, ты умеешь хранить тайны? — внезапно спросил Жора.
— Ну, если только не очень жуткие, — улыбнулась Таня.
— Можешь как-нибудь прийти вместе с Димоном — посмотреть, что мы делаем после уроков, если никому об этом не расскажешь.
Я с благодарностью посмотрел на Жору. Наконец-то мне не нужно будет скрываться от любимой девушки. Хотя подобная поспешность выглядела подозрительно, учитывая, что ещё вчера Жора настаивал на том, чтобы не рассказывать Татьяне про НЛО до тех пор, как он не будет доделан.
— О! Так пойдём прямо сейчас! — предложила Татьяна.
— Ну пойдём, — согласился Жора, — нужно только тогда в магазин за верёвками заехать.
— Давай в спортивный зайдём, там есть хорошие скалолазные тросы, — предложил я.
— Вы что скалолазанием увлекаетесь? — поинтересовалась Татьяна, которой не терпелось проникнуть в тайну.
— Подожди, скоро всё узнаешь, — сказал я.
Обмотавшись верёвками, как заправские альпинисты, мы отправились в КБ. По пути, предварительно согласовав с Жорой, я рассказал Татьяне, что он переехал в наш город чтобы спрятаться от ФСБ, которая гналась за ним по пятам, но в родном городе оставил любимую девушку и теперь мы сооружаем устройство для того, чтобы он мог эту девушку иногда навещать.
Я, конечно, немного приукрасил историю, но Георгий, похоже, был не против того, чтобы его выставили героем шпионского заговора. Собственно, судя по ухмылке Татьяны, она моему рассказу не поверила.
Тем временем мы подошли к дому, в котором размещалось наше КБ, и я решил, что теперь самое время для кульминации рассказа:
— И вот, — декламировал я, — чтобы объединить разбитые сердца, Георгий разработал прототип первого межпланетного пространственного аппарата, работающего на антигравитации.
С этими словами я распахнул дверь и впустил в дом Татьяну.
Поставив себя на место Тани, я осмотрел её взглядом наше грязное помещение, в котором было довольно мрачно — зеркальная плёнка на окнах пропускала очень мало света, то тут то там валялись обломки железяк, доски, дрова для печки, провода, коробки и прочий хлам, а посередине под разломанной крышей, из которой торчали несрезанные остатки плит перекрытий, стояла на боку огромная консервная банка, сделанная из металла всех цветов радуги — всё никак не доходили руки покрасить аппарат снаружи. Вид получился не очень-то впечатляющий. Видимо Таня посчитала так же.
— Ну-ну, мальчики, значит в конструктор играем и учимся на сварщиков. Что ж, похвально, вот только не лучше ли было бы уроками в свободное время заниматься, чем этой ерундой, а, Санцев, — ткнула она пальцем меня в грудь, — скатился в последней четверти — ниже некуда.
Нет, она определённо напоминала мою маму.
Я взял Таню за руку, чтобы остановить поток ругани. Татьяна, похоже, сильно обиделась на то, что я променял общение с ней на эту странную железяку. Она вырвала руку и сделала попытку развернуться и уйти.
— Подожди, послушай. Неужели ты думаешь, что в мастерских в которой занимаются крутыми разработками должно быть очень чисто? Неужели ты думаешь, что прототипы устройств, которыми мы пользуемся каждый день вначале не выглядели убого? Дай нам пять минут и мы тебя сильно удивим.
Что-то в моём тоне видимо заставило Татьяну остановиться. Она повернулась ко мне и села на единственный в доме стул, стоявший рядом со столом, на котором Жора обычно собирал свои генераторы.
Я, не теряя времени, и опасаясь, что Татьяна передумает и уйдёт, подошёл к НЛО и приложил палец к считывающему устройству. Дверь бесшумно распахнулась. Свет, постоянно горящий в салоне, высветил синеватый прямоугольник на полу дома, и в помещении стало немного светлее.
Таня подошла поближе, чтобы заглянуть в НЛО.
— Хорошо, что я его хоть внутри покрасил, — мелькнула у меня мысль.
Я взял конец верёвки и осторожно, держась рукой за дверь, зашел в отсек. Желудок снова подступил к горлу. Внутри я, памятуя о своих вчерашних приключениях, присел на корточки, не отпуская дверь, нацелился головой на скобу на противоположной от меня стене и, аккуратно оттолкнувшись ногами, полетел к ней, разматывая за собой верёвку.
Таня взвизгнула:
— Ой, что это?
— Это — антигравитация, — пояснил Жора.
— Но это, но это в-ведь нев-возможно, — от волнения Таня начала заикаться. — Нам на уроке физики говорили.
— А ты заметила, как мы с Жорой угорали на том уроке, — усмехнулся я.
— Да, помню, — сказала Таня, — вас ещё из класса чуть не выгнали.
— Почему же не выгнали, очень даже выгнали, мы тогда отправились сюда, чтобы изучать антигравитацию на практике, — невозмутимо сказал Жора.
— Но как? Но ведь это сенсация! — начала было Таня.
— Стоп, — обрубил её Жора. — Ещё раз! Никаких сенсаций, никакой огласки, ни прессе, ни папе, ни маме — до тех пор, пока я не разрешу. Это понятно?
Таня посмотрела на меня, ища у меня поддержки, но я лишь пожал плечами, всем своим видом показывая: «Ничего не поделаешь, таковы правила игры».
— Конечно, — сказала Таня, — я никому не расскажу, я же обещала.
— Вот и хорошо, — успокоился Жора.
— А можно мне приходить вам помогать? — спросила Таня.
— А чем ты нам можешь помочь? — скептически усмехнулся Георгий.
— Например покрашу эту посудину, — предложила она.
— Ну хорошо, если хочешь — покрась, — пожал Жора плечами, — только запачкаешься, да и краски нету.
— Слушай, может ты какую-нибудь суперкраску разработаешь, чтобы потом не облезла? — предложил я.
Однако Жора со мной не согласился. По его мнению, всё, что было нефункционально не стоило того, чтобы задумываться над ним. Он, по-моему, вообще не понимал зачем аппарат нужно красить, ведь это совершенно не скажется на его лётных качествах. Убедила его лишь фраза о том, что если НЛО будет голубого цвета, а не пёстрого как попугай, то его будет совершенно нельзя заметить на фоне неба, тогда можно будет не только носиться по небу с бешеной скоростью, но и даже повисеть в каком-нибудь понравившемся месте.
На следующий день мы отправились с Танюхой за краской, пока Жора доделывал свои генераторы и видеокамеры наружного обзора.
Я, памятуя о том, что Цветков-старший прикрыл нам финансирование, уже хотел было потратить на краску свои деньги, но Жора сказал, что это касалось только больших расходов — от тысячи долларов и выше. На такую мелочёвку, мол, мы можем тратиться сколько хотим и выдал нам ещё 500 долларов на мелкие расходы.
Раз уж нас снабдили деньгами, то мы решили не скупиться и купить самые дорогие тиккуриловские краски. В фирменном магазине менеджер несмотря на наш не очень солидный возраст довольно обстоятельно объяснил какую краску нам стоит взять для покраски металла, работающего в широком диапазоне температур и согласился намешать нужный цвет, конечно же после того, как мы оплатим требующееся количество. Количество нам потребовалось довольно большое — не батарею же в комнате нам красить, да ещё и краскопультом, у которого расход краски вообще бешенный (это я понял ещё когда брызгал из него спиртом).
На всякий случай менеджер уточнил — действительно ли нам нужно столько краски и понимаем ли мы, что этим количеством можно покрасить целую железнодорожную цистерну.
Мой утвердительный ответ его удовлетворил и он с лёгким сердцем отдал нам покупки, а сам пристроился к следующему покупателю.
— Фирменная торговля, — одобрительно сказал я, выходя из магазина, — это тебе не семечки у бабок на рынке покупать.
Татьяна была какая-то пришибленная и спросила меня уже в третий раз за этот день:
— Слушай, а вы меня точно не разыгрываете? Это действительно вчера была невесомость?
— Ну когда я тебя обманывал? — вопрошал я. — Какой мне с того смысл?
— Да нет, — неуверенно говорила Таня, — я не сомневаюсь в тебе, просто вчера почитала интернет и там вполне убедительно доказывается, что такое невозможно.
— Ну хочешь, сегодня сама залезешь внутри НЛО и проверишь — возможно такое или нет? Поверь, когда имеешь дело с Цветковым, то на такие вещи постепенно перестаешь обращать внимание. У него каждая вторая вещь в карманах — нарушение законов физики.
Когда мы вернулись, Цветков всё ещё задумчиво мастерил свои «гравицапы».
Привыкший, к тому, что на создание самых сложных устройств у него обычно не уходило больше часа, я уже начал немного сомневаться в успехе нашего предприятия.
— Что, не получается? — спросил я, стараясь сделать свою физиономию максимально участливой.
— Отчего же не получается, — отозвался он, — очень даже и получается. Просто решил внести некоторые усовершенствования.
— Ааа, — понимающе отозвался я, взял краскопульт и пошел заливать принесённую краску.
Татьяна переоделась в мою старую рубашку, которых я натащил сюда целую кучу и попробовала было помогать мне, но я её отстранил от этого дела, мотивируя тем, что при работе с краской нужно переодеваться полностью и переодетая рубашка не спасёт ни её сапоги, ни юбку.
