Юлия Цыпленкова - Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Не внял. Опустил голову, разинул пасть и снова заревел. Я думала, сейчас стекло разлетится. Мама…
– Инна, тихо. – Я вдруг оказалась прижата к Роме и поняла, что визжу во всю силу своих обновленных легких. – Он ридаров просит, – успокаивал он меня.
– Шиш ему на постном масле, а не пирожков с мясом, – воинственно потрясла я трясущимися Масей и Васей. – О-ой…
И мы все втроем спрятались на гостеприимной Роминой груди. За спиной что-то заворчал Ардэн. Я высунула нос, чтобы не пропустить какую-нибудь гадость и вовремя ответить, чтобы потом не было мучительно больно за упущенную возможность. Знаете, как это бывает? Тебе нахамили, ты растерялся, а потом такой шикарный ответ в голову пришел, а все, поезд уже на станции в Ромашково, аля-улю, пишите письма.
Дима действительно говорил гадости, только смотрел он на Рому. Говорил тихо, на том самом языке, который «моя твоя не понимает», даже глаза светлеть начали. Я ненароком испугалась, вдруг сглазит, черт языкастый, и все – крот не крот, а так… червь дождевой. Даже сплюнула три раза и Рому перекрестила, от греха подальше. Ардэн тут же на меня посмотрел, взгляд его потеплел, и он добро так сказал:
– Инночка, все будет хорошо, только ты ридаров отдай, он сам отстанет.
– Щаз-з, – взвилась я. – Вот так и отдала с разбега. Мася и Вася едут на «Гордость»!
– Нет… – Он вдруг осекся. – Только клетку им купить надо, жрут же, что не приколочено.
О, моя фразочка…
– Без тебя разберемся, – тут же отозвался Рома и опять спрятал меня на груди.
Тележка снова покатилась. Должно быть, время кормления прошло, и она запрограммированно двинулась дальше. Тиранно-хомяк прифигел от такой наглости и двинулся следом, то пища, то завывая.
– Хоть одного отдай, – потребовал Дима. – Моего отдай, я тебя все равно раздражаю.
– Фиг вам, – пошла я в отказ. – А то, что раздражаешь, так сам виноват. Добрей надо быть.
– А лучше держаться подальше, – вновь ввернул тайлар Грейн.
– Тебя забыл спросить, – начал заводиться Ардэн.
– Забыл? Спроси сейчас, – не сдался Рома.
– Э-э-э, а вы всегда были врагами? – поинтересовалась я, забывая про гордара, топающего следом.
– Мы, вообще-то, друзья, – ядовито ответил Дима.
– Лучшие, еще с Академии, – улыбнулся Рома.
– Заметно, – хмыкнула я. – А чего все грызетесь-то?
– Да появилась причина, – проворчал мой синеглазик.
Причина закатила глаза и отвернулась, я то есть. А на душе так приятно стало, но морду кирпичом сделала. Нам, королевам, пристало с оттенком обреченности принимать мужское поклонение…
– А-а-а! – это завизжал Вася, надрывно так, я даже позавидовала. Нет, наверное, он все-таки женщина.
– А-а-а, – баском вторила Мася.
Ну и я:
– А-а-а!
Это тиранно-хомяк начал тележку носом подталкивать.
– Надо выбираться, – сказал Дима.
– Другого выхода нет, – кивнул Рома. – Не отстанет. Скоро атаковать начнет.
– Чего-о?! – возопила я. Мои ридары были со мной на одной волне. Они только что лапками у виска не крутили. – Он нас сожрет!
– Нет. Тупой и очень медленный, – сказал Рома. – Не бойся, я же рядом.
– И я, – заносчиво встрял Дима.
– Мы пропали, – патетично произнесла я, думая, пока они решат, кто меня спасать будет, нас с пушистиками уже сожрут и не подавятся. – Если он медленный, как нас атакует?
– Подтолкнет носом, опрокинет слард и упадет сверху, – доходчиво пояснил Ардэн.
– Вашу ж мамашу, – горько вздохнула я.
Пока я вздыхала и оттягивала момент, мои мужчины одновременно надавили на крышу, переворачивая тележку, подхватили меня под руки и выдернули из прозрачного нутра, как редиску из грядки. За спиной послышалось ты-дыж, хрясь, крак и арву-у-у. Расшифровываю. Помесь бульдога с носорогом, радуясь легкой добыче, бахнулся всей своей тушей на тележку, раздавил ее в мясо и обиженно завыл, когда понял, что обед линяет по бездорожью тихой сапой. А мы линяли, нет, мы не линяли, мы драпали семимильными шагами! Точней, бежали мои мальчики, мы же с Масей и Васей были одновременно направляющим вектором, впередсмотрящими, поклажей, да короче, бесплатным приложением. Потому что меня так и тащили, держа под руки, в которых были сжаты помирающие от счастья ридары. Не скажу, что в тот момент я себя чувствовала королевой, болтаясь между двумя накачанными мужскими телами, но стоило признать – без моей самоходности аттарийцы передвигались гораздо быстрей.
– Хоть на плечи руки мои закиньте, – все-таки не выдержала я своего вида со стороны, о котором сейчас больше всего думала.
Закинули. Черт, да лучше бы меня кто-нибудь один на плече тащил, и то думать о себе приятней было бы. Вот мы, женщины, странные создания. Нам хоть при смерти, но чтоб красиво смотреться.
– Потерпи, Инночка, – улыбнулся мне Рома, который даже не запыхался.
– Мы далеко не отъехали, – успокаивал меня Дима.
Так и хотелось изобразить обморок, чтоб еще и поохали сверху. Но обморок изобразить не получилось, потому что я вдруг перестала думать, как я выгляжу со стороны, а вспомнила, что со стороны-то и смотреть особо некому, кроме отынвентаризированных зверюг неизвестной национальности. Теперь я начала вертеть головой, потому что мне казалось, что на меня все, ВСЕ смотрят плотоядным взглядом, даже самки. А я, наверное, вкусная, польстила я своему самолюбию. Самолюбие ответило:
– Особенно с лаврушкой на ушах.
– Да чтоб ты понимало, – оскорбилась я и перестала льстить неблагодарному эго.
Мы пробежали мимо, типа, бабочек, доедавших очередной бурый трупик. Они заинтересованно обернулись на нас, а потом вернулись к своей трапезе. Конечно, зачем бегать за едой, когда она лежит под крылами. Умные твари.
– Они не опасны, – прокомментировал на бегу Дима, он тоже был бодр и свеж. Сейчас сдохну от зависти, у меня бы уже в боку кололо. – Это падальщики.
– А кто опасен? – живо заинтересовалась я.
– Гордар, например, – весело ответил Рома, и чему, дурень, радуется? У меня уже разрыв сердца в пяти местах случился. – Но он нас не догонит. – И сменил тему: – Ардэн, как в старые добрые времена, – хохотнул Грейн.
– Я тоже об этом подумал, – не менее весело ответил Дима. – Только не хватает десятка ваарарских партизан на хвосте.
– И не надо, – тут же отреагировала я. Мася и Вася были со мной полностью согласны.
Они цеплялись за мои пальцы лапками и дружно икали. Мусички мои, на пару секунд умилилась я, на каждого ридара по секунде умиления. И тут мне подумалось: «А не слишком ли долго мы бежим?» О чем я тут же и спросила.
– Направление держим, – ответил командир «Гордости».
– А если срезать? – явилась – а чтоб ее! – гениальная мысль.
– Пожалуй, можно, – решили мужчины.
Нет-нет-нет, не слушайте меня, пожалуйста! Не на-а-адо!!! Я уже один раз срезала – и теперь болтаюсь на плечах у двух шикарных мужиков, каждый из которых то и дело норовит меня незаметно полапать. Похотливые животные, млин! У меня Кондратий на хвосте висит, а они все о том же.
– Туда, – указал направление Ардэн.
– Да, – согласился Рома.
– Нет, туда, – указала я Васей.
И они послушно свернули… Бараны-ы-ы, кто ж меня в таком деле слушает?! Теперь мы все умрем. Моя голова обреченно повисла, гениальная мысль, сделав свое черное дело, ретировалась в глубины подсознания.
– Инночка, ты что? – заботливо спросил Рома.
– Что-то болит? – не менее заботливо спросил Дима.
Да! Ноги прямо зудят от желания отвесить вам по паре пенделей. Мы забредем в болото, нас сожрет какой-нибудь гигантский таракан, как «В людях в черном», или доплетется-таки гордар и сядет на нас, не заметив в темноте. А платье-то бирюзовое как расстроится, не дождавшись свою хозяйку… Я всхлипнула.
Эти два недоделанных рыцаря тут же остановились.
– Что случилось? – Они еще спрашивают!
– Вы ослы-ы-ы, – сообщила я с подвыванием.
– Почему? – Они одновременно нахмурились.
– Потому что бараны! – О, какая логика!
– Объясни, – потребовал Ардэн.
– Не дави на нее, – потребовал Грейн у командира.
– Зачем вы меня послушали, я же в трех соснах заблужусь. – Я горестно поболтала ногами и все-таки пнула обоих, но по очереди.
– Да что ты раскисла. Если что, съедим ридаров. – Мася и Вася закатили глаза, падая в культурный обморок. – Потом Грейна. Он упитанный.
– Я жилистый, – не согласился Рома. – У тебя мясо на два месяца моложе моего.
Глядя на их серьезные лица, я прикинула, что мое мясцо вообще свежайшее, и поняла: капец. Два мерзавца еще пару секунд мерились серьезными взглядами и вдруг захохотали, отчего я затряслась на их плечах.
– Га-ады. – Голос дрожал от тряски. – Ненави-ижу-у. Убью-ю.
– Ин, ты чего такая серьезная? – все еще посмеиваясь, спросил Рома.
