Генезис (СИ) - "Василий"

Я раздражённо пропыхтел, с трудом таща баулы.

— Спасибо, сам!

Однажды как-то принял помощь. Она со смехом отложила пару кружек в свою сумку и, на мой офигевший взгляд, только величественно отмахнулась со словами: «невместно пожилой даме тяжести носить». И усмехнулась.

Вот такая вот «школа жизни» от Анны Павловны. Раз ты всё придумал, организовал и получишь основную прибыль, то и всю тяжесть неси сам. Дражайшая родственница вместо моих хотелок про сеть предлагает построить или купить аэрокар. Лучше — купить. Это надёжнее и красивее.

Так что мы не сошлись во мнениях, и теперь она отыгрывается за всё хорошее. Нет, я не спорю, машину тоже хочется. Однако мне летать по возрасту нельзя, а она выбирается из родного городка, дай бог, пару раз в месяц.

Странная, конечно, дыра в правилах. Летать на крыльях можно с девяти, а водить машину с шестнадцати? Разумеется, угробить машиной других легче, чем своим телом, но всё же… Неудивительно, что тренер в секции полётов, в итоге, избавился от малолетки. Проблемы никому не нужны.

Хотя сейчас машина бы пригодилась. Тащить наше барахло мне пришлось более километра до стоянки.

— Взял бы ты тележку… — с лёгкой жалостью протянула бабушка, когда мы, наконец, оказались возле автобуса до гостиницы.

— Завтра возьму, — раздражённо запихивая сумки в багажник, буркнул я.

— Ты это и вчера говорил, и позавчера…

Ответил ей улыбчивый молодой парень, также размещающий свой товар:

— Да сколько там нести, всего ничего. А тележка десять рублей стоит!

— Я бы тоже не брал, если бы товара поменьше было, — согласился с нами ещё один торговец, рядом с которым на высоте коленей как раз и парила такая, нагруженная выше его роста.

Анна Павловна оглядела остальных, молчаливо поддерживающих его слова и протянула:

— Скряги…

— На том стоит торговля! — с достоинством прогудел дородный продавец с тележкой, огладив длинную густую бороду.

Хмыкнув, я полез в пассажирское отделение и сел на сидение. Лететь до отеля почти полчаса: что поделать — все, кто близко к ярмарке, заламывают нехилые цены. Хорошо хоть координаты гостиницы нам передала Аки-сан, а здесь у них уже всё налажено. Утром привозят торговцев, вечером увозят.

Под разговор о том, что «ярмарка становится хуже с каждым годом» и хвастовство, кто и сколько сегодня продал, полёт прошёл быстро. А потом, не выгружая товар, все разбрелись по гостиничным номерам, и я в очередной раз порадовался, что, всё же, выбил себе отдельное обиталище.

Да, пришлось наступить на горло собственной жадности, но личное пространство — святое. Пусть и самое дешёвое помещение, что у них было — в мансарде с малюсеньким окошком. Главное — отдельное, а на легкие неудобства пофиг.

Душ, переодеться в шорты и футболку, и я спустился на ужин, заранее присматривая среди предложенных блюд то, что возьму с собой завтра на обед. Когда поели, я в который раз поинтересовался у бабушки:

— Может, закажем машину, погуляем по городу? Когда ещё будет возможность, столица же!

Конечно, вставать через восемь часов, а до этого весь день за прилавком, и бабушка не молода бегать по городу после работы. Однако посмотреть современную Москву очень хочется. Так что на всякий случай поинтересовался ещё раз, как и каждый вечер ранее:

— Я могу один.

Она тяжело вздохнула, впрочем, тут же улыбнулась.

— Заказывай такси и собирайся. Но завтра утром полетишь один, я появлюсь только к обеду.

— Д-а-а!

Я обрадованно вскинул кулак кверху и, вылетев из-за стола, вихрем понёсся в номер.

Куртка, штаны, кроссовки, и обратно в фойе гостиницы, мимоходом попросив девушку за стойкой вызвать такси.

Спустя двадцать минут прибыла машина, а там спустилась родственница и, увидев, как я в нетерпении мнусь возле аэрокара, покачала головой:

— Хорошо быть молодым, столько энергии…

Открыв перед ней заднюю дверь, я сам запрыгнул вперёд, жадно уставившись в окно. Город многократно уничтожался почти полностью, лишался столичного статуса. Но выжил, пройдя через семь тысяч лет своей истории.

С высоты город не так сильно отличался от привычных видов: в основном, те же невысокие домики из морфа. Правда, застройка намного более ровная, улицы прямые, а кое-где по ним катались наземные машины. И, само собой, больше административных, офисных и промышленных зданий. Ближе к центру появились уже исторические здания, там, где их смогли сохранить.

Наше такси пошло на снижение. Над центром города, примерно в пределах старого Садового кольца, бесполётная зона.

Такси опустилось возле набережной, и я, выскочив наружу, жадно вдохнул воздух. Здесь аж пахнет немного по-другому!

— Ну что, Светик, что бы ты хотел посмотреть?

Я повернулся к бабушке, проигнорировав «имя»:

— Всё, что успеем!

— Веди, — представив, сколько придётся ходить, тяжело вздохнула она.

Я подскочил к большой карте на парковке, осматривая пометки. Остатки кремлёвской стены, старый штаб планетарной обороны, бомбоубежища военных времён, исторический музей…

Глаза разбегались. И в тот момент, когда из опустившегося возле нас чёрного микроавтобуса вышло несколько крепких парней, я даже не регистрировал их, как опасность. До тех пор, пока они не оказались рядом, и по телу не пробежала боль от выстрела парализатора.

Упасть мне не дали: подхватили под руки, а к лицу приложили губку, от запаха которой сознание стало уплывать. Последнее, что я запомнил, как меня с бабушкой запихнули на заднее сидение, а дальше только темнота.

Глава 9

Очнулся я в каком-то подвале, со скованными за спиной руками, привязанный к стулу. Разлепив веки, попытался отвести взгляд от направленной в лицо яркой лампы. Сознание затягивала пелена наркоза, притупляющего боль в отходящем от действия парализатора теле.

Повернув затекшую шею, увидел рядом стул, на котором сидела бабушка, опустив подбородок на грудь. В себя она всё ещё не пришла. Сердце сжал страх за родственницу, разгоняя овеявшую мозг хмарь.

Напротив стоял здоровенный мужик в балаклаве, который, увидев, что я пришёл в себя, шагнул влево и отвесил Анне Павловне пощёчину, отчего она завалилась вбок, повиснув на наручниках. Но от боли завозилась и пришла в себя, открыв красные от полопавшихся капилляров глаза. С трудом оглядевшись, нашла меня глазами и облегчённо выдохнула.

— Вы готовы воспринимать, что вам говорят?

Голос явно синтезированный, судя по механическому построению фраз, доносится из колонки возле стены. Мужик в балаклаве по-прежнему не произнёс ни слова.

— Готовы, — хрипло выплюнул я.

— Кто вы такие, что происходит? — слабым голосом вторила мне бабушка.

После заметной паузы всё тот же механический голос разъяснил:

— Четыре года назад вы убили одного из моих людей. За такое нужно ответить.

Я прищурился. Месть? Через столько лет? Зачем такие сложности?

— Мы бы могли вас убить, — продолжил голос, — но это экономически неоправданно. За жизнь нашего человека вы должны заплатить. Трёх миллионов будет достаточно. Потом живите на здоровье.

— У нас их нет, даже если мы продадим дом и мастерскую, — сплюнул я.

— Берите у родственников, у них есть. Да, госпожа Фролова? — бабушка вздрогнула, и голос закончил: — Мы отпустим старуху, но оставим тут пацана. Будут деньги — уйдёт живым. Ну а чтобы вы оценили серьёзность положения…

Громила шагнул верёд и лёгким взмахом ладони отвесил мне оплеуху. Лопнула губа, хрустнули зубы, и я бы точно упал на пол, если бы не был привязан к стулу, который, в свою очередь, прикручен к полу.

А ублюдок продолжил свою работу ударом в корпус, опять в лицо, грудь. Я не мог вдохнуть, уже не особо реагируя на боль от ударов.

— Хватит, подонки! — закричала рядом бабушка. — Я найду деньги!

Удары прекратились, что позволило мне сипло втянуть воздух, а всё тот же голос закончил:

— Поторопись.

Следом, в руке палача мелькнула губка, которую он приложил мне к лицу, и сознание опять померкло.