Чарльз Ингрид - Несущий перемены
Рэнд великодушно улыбнулся за плечом чоя, но промолчал. Палатон постарался не выдать свою тревогу. Он повернулся к врачу.
– Как он сейчас?
– Ему предстоит еще долгое выздоровление. Нас беспокоят скопления мокроты в легких, функции почек и печени – она была особенно повреждена при одном из ударов, и, откровенно говоря, радоваться пока еще рано. Но теперь, когда пациент в сознании и в состоянии помочь нам, можно надеяться на лучшее.
Палатон подошел к постели старого чоя, протянул руку и осторожно коснулся костлявого плеча.
– Он страшно похудел.
– Да, все системы функционировали не слишком хорошо. Мы считали, что лучше потерять вес, чем перегружать их, и старались только поддержать равновесие.
– Хорошо.
Дверь открылась, и в комнату шагнула Йорана. Палатону не надо было оборачиваться, чтобы ощутить слабый запах любви и ее тела. Он сжал пальцы на плече Риндалана.
– Продолжайте извещать меня, как идут у него дела.
– Само собой, – насмешливо отозвалась врач и ехидно добавила: – Если только будем знать, где вас найти.
Йорана шумно вздохнула. Палатон обернулся и обнаружил, что она уставилась в пол. Ее мундир идеально обрисовывал фигуру, грива была тщательно расчесана, а на лице играл румянец, которого нельзя было достичь никакой косметикой. Она буквально пылала.
С другой стороны, человек выглядел подавленным. Рэнд шевелился в своем одеяле. Палатон оставил Ринди и подошел к нему.
– Ночь вы далась трудной, – заметил он. – Тебе будет лучше лечь в постель.
Рэнд потянулся к нему и прошептал:
– Позови Йорану, – и тут же выпрямился.
Эти слова насторожили Палатона. Мгновение он размышлял, потом жестом подозвал Йорану и вместе с Рэндом вышел из комнаты старого прелата.
Палатон остановил Йорану в коридоре, сжав ее локоть.
– Закрой нас.
– Здесь?
– Только не говори, что не можешь. Нам надо поговорить.
Она была одета в полную форму, и некоторые из приборов на ее поясе могли творить маленькие чудеса. Йорана недоверчиво взглянула на вспотевшего Рэнда и коснулась пальцами пояса, создавая вокруг них непроницаемое поле.
– Готово, но…
– Я знаю об ограничениях, – ответил Палатон. Он притянул поближе Рэнда и все трое оказались буквально спрессованными на окруженным полем пятачке.
Йорана покраснела еще гуще.
– Что это значит?
– Я был там, когда Ринди очнулся, – сказал Рэнд и кашлянул, будто смутившись. – Он сказал, что ему подсыпают наркотики в воду.
– Что? – Палатон с Йораной произнесли это в один голос.
– Это все, что он сказал. Каким-то образом его бахдар был блокирован…
– Палатон, – встревоженно перебила Йорана, – что он знает о бахдаре?
– Я слышал, как врач упомянула о нем, – торопливо объяснил Рэнд. – И что бы это ни было, его блокировали. Он как раз пытался освободиться, когда я проснулся. Все приборы молчали. Я стоял рядом и не знал, что случилось… – Рэнд замолчал, и Палатон почувствовал, что он осторожно подбирает слова. – А затем появились голубые вспышки…
– Голубые вспышки? – вновь хором произнесли Йорана и Палатон.
– Да, вокруг его тела. Я совсем взмок, и когда он проснулся, то схватил меня за руку. Он не узнал меня, но успел сказать, что его одурманивают.
Йорана перевела глаза на Палатона.
– Наркотик, блокирующий бахдар? Никогда не слышала о таком.
Лицо Палатона помрачнело.
– Мерзость, если только он существует. Кому из врачей ты доверяешь?
– Ниневер.
– Я тоже. Она очень внимательна. Пусть продолжает наблюдение, пока мы не выясним, что происходит. Ты закончил, Рэнд?
Человек кивнул.
Палатон отступил за границы поля. Йорана трясущейся рукой произвела манипуляции с поясом, и поле исчезло. Рэнд почувствовал, как давление вокруг них изменилось, и вздрогнул.
Йорана странно взглянула на него.
– Лучше бы ты отвел его спать. Я переговорю с Ниневер.
– Расскажи ей как можно меньше – то, что сможешь объяснить. Она проницательна, так что не станет задавать вопросы, ответы на которые она вряд ли сможет получить.
Йорана внимательно взглянула в лицо Рэнду.
– В отличие от меня, – пробормотала она и согласно кивнула.
Глава 11
Палатон дождался, пока Рэнд выйдет из душа. Он яростно растирал волосы полотенцем, но слабый, сладковато-острый аромат роз еще окружал его, хотя и угасал с каждой минутой. Кожа зудела, когда он потянул полотенце вниз и принялся вытирать тело. Прошлепав босыми ногами через ванную, он тихо выглянул в комнату, опасаясь, что пилот заснул.
Чоя сидел в кресле Рэнда, положив ноги на старинный лакированный столик. Он казался спящим, однако его подбородок не шевелился и он не издавал приглушенных звуков. Палатон иногда храпел во сне, хотя и не желал признавать это. Напряженные морщины на его лице разгладились. Он казался больным тяжелее, чем когда встретился с Рэндом в первый раз, или, возможно, причиной этому было общее утомление.
Чоя из отряда Йораны вошел с ними и теперь ходил по комнате, выключая все устройства записи или прослушивания, хотя Йорана предупредила, что продолжительность такой защиты гарантировать не может. По причинам безопасности она старалась не отключать приборы надолго – это возможно всего на несколько часов и не более, сказала она. Палатон не пригласил ее остаться. Что-то жесткое мелькнуло в ее чудесных глазах, и Рэнд понял, что чоя встревожена.
Потрясенный пробуждением Риндалана, Рэнд тем не менее не упустил того, что Палатона, по-видимому, вызвали из комнаты Йораны. Он отбросил влажные волосы со лба и подошел к ложу.
Как будто прочитав его мысли, Палатон приглушенно отозвался:
– Ты слишком пристально следишь за моей личной жизнью.
Рэнд обмотал полотенце вокруг пояса и ответил:
– По крайней мере, у тебя она есть.
Пилот выпрямился. Рэнд увидел, как напряглись жилы на мощной шее, приняв вес черепа и рогового гребня.
– Не желаешь ли, чтобы я кого-нибудь тебе привез, – сдержанно спросил он.
Лицо Рэнда залилось румянцем.
– Нет.
– Вот и хорошо. Потому, что я этого не хочу и не могу, – на его лице промелькнуло странное выражение. – После этого все будет кончено, и тебе останется только отправиться домой.
Рэнд не стал спорить о смысле свободы в пределах планеты без надежды когда-нибудь стать пилотом. Его будущее было тесно связано с будущим чоя, и возможности разлучиться им пока не представлялось. В любом случае он не позволил бы отослать себя домой, и намеревался крепко держать в руках судьбу. Но сегодня Палатон был обеспокоен чем-то другим, и Рэнд не стал продолжать.
Палатон переплел пальцы рук и положил их на колено.
– Расскажи мне все, что случилось сегодня ночью.
– Я ушел отсюда после ужина. Ты был слишком занят, а мне было необходимо чем-нибудь отвлечься, вот я и решил посидеть у Ринди. – Слова «задумчивый» на трейде не существовало – в этом невероятно формальном языке недоставало многих необходимых Рэнду слов. Он заметил, каким задумчивым стал Палатон после визита в Дом своего детства. Рэнд оставил свои попытки поговорить с ним за ужином и побыстрее ушел – даже умирающий Ринди казался ему более подходящей компанией. – Кажется, я заснул, и врач не стал меня будить. Я проснулся оттого, что все тело у меня затекло. Ринди лежал, как прежде, и я подошел к нему. Мне хотелось дотронуться до него – может быть, проверить, что он еще живой, теплый – не знаю. – Рэнд почувствовал, как у него на лбу вновь начинает выступать пот. Он стер его ладонью.
– Он проснулся, когда ты дотронулся до него?
– Нет, но… там было темно, свет потушили, и я увидел искру – как статический разряд. И я вспомнил, как ты однажды сказал – сила отзывается на силу.
Палатон сурово нахмурился.
– Ты позвал его бахдаром. Но как ты мог?
Рэнд не понял, то ли Палатон упрекает его, то ли хочет осмыслить, как можно направить силу на кого-то другого. Рэнд замолчал, подыскивая в общепринятом языке нужные слова.
– Я не пытался, просто… так получилось. Я протянул обе руки, чтобы посмотреть, не появятся ли эти искры вновь, а потом начал водить руками вдоль его тела. Бахдар вновь вспыхнул – я не мог не заметить его. Ринди лежал не шевелясь, еле дыша, однако что-то в нем силилось пробудиться. А потом что-то стало мешать мне – все сильнее и сильнее, я направлял руки уже с трудом. Но что-то происходило – я видел светящуюся голубую сетку, напоминающую очертания нервной системы. Она вспыхивала при приближении моих рук, я чувствовал ее, мог ее включить… – Рэнд помедлил. – Делать это становилось все труднее и труднее, но я не мог остановиться.
– Труднее?
– Да – казалось, воздух медленно застывает, превращаясь в камень. Он душил меня, и я боялся, что придется бросить дело прежде, чем я закончу его.
– А откуда взялся пот?
– Пот? Мне казалось, что я стою под проливным дождем. С меня текло – прямо на Ринди, но он не намок. Я не знаю, что происходило. Пот на лице мешал мне видеть, я поморгал, стараясь стряхнуть капли с ресниц, но пот лил все сильнее и сильнее. Знаешь, я был похож на грозовую тучу. А в это время пробиваться руками сквозь твердый воздух становилось все хуже и хуже. Мне казалось, что они сейчас вылетят из суставов. Я начал вести руки от груди Ринди, дошел до ступней, затем вернулся, и пройти каждый дюйм было настоящей пыткой. Затем все кончилось – не знаю, что, но оно кончилось. Я уронил руки на голову Ринди и не мог поднять их. Я не знал, жив он или мертв – и не знал, остался ли жив я сам, Палатон. Когда дыхание у меня восстановилось, он потянулся и схватил меня за руку. Не знаю, узнал ли он меня, но сказал, что бахдар блокируют, подмешивая что-то в воду. После этих слов он снова заснул, но сигнал тревоги уже сработал, прибежали врачи, а остальное ты знаешь.
