Гарри Гаррисон - Чума из космоса
Когда он вошел в зал, у него появилось чувство, что он не должен был здесь находиться. Нита, казалось, чувствовала то же самое. Она взяла его за руку и отпустила только тогда, когда он сел на свое место.
Люди, которые знали его, кивали ему и приветственно поднимали руки.
– Вы доктор Бертолли? – спросил раздавшийся позади Сэма глубокий голос с ярко выраженным акцентом.
– Да, это я, доктор Хатьяр, что я могу…
– Как вы себя чувствуете?
Хатьяр нагнулся вперед, и лицо его оказалось в нескольких дюймах от лица Сэма. Кто-нибудь другой почувствовал бы себя, вероятно, неудобно при таком пристальном рассмотрении, но Сэм знал людей из окружения венгерского иммунолога во время его работы в госпитале. Никто не сомневался, что этот врач был гением. Его радиационные сепараторы заменили прежнюю аппаратуру почти во всех лабораториях мира. Но насколько этот Хатьяр был близорук, настолько же он был тщеславен. Ему давно уже надо было пользоваться корректировочными линзами, но он отказывался их носить и не признавался в своей близорукости. В лабораториях его недостаток был почти незаметен, но он сильно усложнял его общественную жизнь.
– Как вы себя чувствуете? – повторил он.
Он смотрел на Сэма резким взглядом.
– Я очень сильно устал, доктор. Мне нужно выспаться. Но это все, никаких симптомов болезни Рэнда.
– Можно не обратить внимания на легкую лихорадку. Вы уверены, что у вас нет этого слабого незаметного озноба?
– Совершенно уверен.
– Ну, тогда у меня еще остается надежда. Я охотно приготовлю из порции вашей крови сыворотку. Конечно, в нашем распоряжении достаточно всякой сыворотки, но вся она приготовлена из крови людей, которые потом умерли. Мы с вами, может быть, сумеем выделить антигены и…
– Сэм, я думал, что вы сейчас находитесь в машине скорой помощи!
Слова, которые прервали их разговор, звучали холодно и с оттенком выговора.
Сэм повернулся к Эдди Перкинсу.
– Да, я состою на службе скорой помощи. Последний выезд продолжался почти двадцать часов. Положение в городе становится все более катастрофическим.
– Я понимаю. Вы были приглашены на эту конференцию?
В глазах Перкинса был гнев.
– Нет, – сказал Сэм с победной улыбкой, которая не ускользнула и от других.
– Тогда мне очень жаль, Сэм. Я боюсь, что я должен вас попросить…
– Кто вы такой, черт побери? – взревел Хатьяр.
Он нагнулся вперед, чтобы рассмотреть лицо нарушителя их беседы.
– Я Перкинс, доктор Хатьяр, ассистент доктора Мак-Кея. Я выполняю его функции, пока…
– Ну, тогда выполняйте их дальше и не мешайте нам.
Огромная рука Хатьяра сжала руку Сэма и удержала его. Перкинс стоял с покрасневшим лицом. Сэм почувствовал удовлетворение, но он одновременно понимал, что эта сцена ухудшила его отношения с Перкинсом.
Профессор Чейбл постучал маленьким молоточком. Группы рассредоточились, стулья были пододвинуты к длинному столу. Чейбл сел и уставился на бумагу, лежавшую перед ним, потом заговорил тихим голосом.
– Сначала я должен сообщить, что эта конференция созвана Всемирной Службой Здоровья. Я попросил доктора Перкинса, взявшего на себя обязанности Мак-Кея, собрать вас, чтобы доложить вам о положении, сложившимся в настоящее время. Я получил все ваши сообщения, и благодарю вас за то, что вы держали меня в курсе всего происходящего. Наша деятельность в ВОЗ, в первую очередь, связана с контролем переносчиков инфекции, мы также создаем карантинную зону. Борьбой с болезнью занимаются местные институты, связанные с несколькими военными командами, но мы скоро достигнем такой точки, после которой будем вынуждены применить радикальные меры. Но прежде, чем мы это сделаем, мне хотелось бы узнать наверняка, что нам еще предстоит сделать, и чего вы надеетесь достичь в борьбе с этой болезнью.
Когда он закончил, в помещении воцарилась полная тишина. Наконец Эдди Перкинс откашлялся и оглядел собравшихся.
– Может быть, будет лучше, если я сделаю короткий обзор ситуации, сложившейся к настоящему времени. Болезнь Рэнда в ста случаях из ста приводит к смерти, она остается неизлечимой, и ее жертвы умирают через двенадцать часов после заражения. Исключений из этого правила до сих пор не было. При использовании поддерживающих средств нам удалось продлить этот срок до сорока двух часов. Итак, существует надежда…
– Чушь! Не существует ни малейшей надежды, – сердито сказал доктор Хатьяр. – Не существует ни способа лечения, ни способа предупреждения этой болезни. Единственное, что мы можем сделать, это оттянуть на пару дней неизбежный конец.
Перкинс прилагал видимые усилия, чтобы сдержаться.
– Может быть, это правда, доктор Хатьяр, но не забывайте, что я сделал только очень приблизительный обзор. Может быть, настал подходящий момент, и вы проинформируете нас о прогрессе, которого достигла команда иммунологов?
– Результаты равны нулю.
– Это говорит нам очень мало.
– Нам нечего больше сказать. Я могу достичь успеха, если мне удастся выделить антитела. Болезнь Рэнда несложна. Альфа, бета, гамма, реакции всех штаммов в высшей степени просты. Организм или заражен ими, или нет. Если он заражен, он погибает. Не существует стертых форм этой болезни, и ни один из зараженных организмов, очевидно, не способен успешно вырабатывать антигены и бороться с этой болезнью.
– Вы можете сказать, доктор, каковы наши шансы? – спросил Чейбл. – Еще лучше – каковы на ваш взгляд возможности найти необходимые антитела?
– Здесь вероятность тоже равна нулю. Наше положение улучшится только в том случае, если появится совершенно новый фактор.
На этот раз тишина длилась еще дольше, и всеобщее предложение внести ясность в их положение своими собственными сообщениями осталось без ответа. Перкинс должен был вызывать руководителей команд по одному и поименно. Многие из них говорили не так открыто, как Хатьяр, но их заключения во всех случаях оставались одними и теми же.
– Если мне позволят резюмировать общее мнение, наши перспективы ни в коем случае не радужные, сказал профессор Чейбл.
Его голос слегка дрожал, но на этот раз не от слабости.
– Мы знаем, откуда появилась болезнь Рэнда, мы знаем, как она распространилась и распространяется, мы знаем ее первые симптомы и окончательный исход, который мы в лучшем случае можем оттянуть на несколько часов. Мы знаем, что ни один из зараженных организмов не в состоянии вырабатывать антитела, антибиотики не оказывают на эту болезнь никакого действия, интерферон оказывает только ограниченное действие, и у нас нет никаких химических средств, которые могли бы уничтожить вирус, не убив при этом его носителя. Мы знаем также – и это самое невероятное из всего – что болезнь Рэнда поражает только некоторых животных, которые, в свою очередь, заражают особей своего вида, а также людей. Это все серьезные факты, и самое благоприятное для нас заключается в том, что болезнь не может передаваться от человека к человеку…
– Пока еще нет, – сказала Нита.
Она быстро прикрыла рот рукой, словно сожалея, что она произнесла эти слова.
Ее голос был явно слышен в тишине помещения, и стулья задвигались, когда все лица повернулись к Ните.
– Вы не объясните нам свои слова, доктор Мендель? – спросил Чейбл, наморщив лоб.
– Мне очень жаль, я не хотела вас прерывать, и я не могу доказать свое утверждение. Называйте это бездоказательным предположением, но неоднократно пересадив вирус-бета, я получила вирус-гамма, который может переноситься собаками…
– Извините, – сказал Чейбл.
Он быстро перелистал лежащие перед ним бумаги.
– Но я не нахожу никаких сообщений об этом эксперименте.
– Официального сообщения не было, профессор. Этот эксперимент не был запланирован. Я провела его по собственной воле и при этом письменно зафиксировала его результаты.
– Официально или нет, вы должны были немедленно сделать сообщение, как только эти результаты были получены.
– Я хотела это сделать, но…
Она подняла взгляд, избегая смотреть на Эдди Перкинса, который с белым, как мел, напряженным лицом сидел, склонившись к ней.
– Но опыт был проведен только в прошлую полночь. Когда я вышла с результатами к Мак-Кею, он уже выбыл из игры, и там царила всеобщая суматоха. Сразу же после этого была обнаружена зараженная собака из Коннектикута, и опасность стала известна всем.
– Суматоха или нет, но сообщение должно было быть сделано. Я не критикую вас, доктор, и так же, как и вы, признаю тот факт, что ситуация для этого была не совсем подходящей. Я хочу только подчеркнуть, что обо всем, что связано с болезнью Рэнда, и что даже может показаться не таким уж важным, должно быть немедленно сообщено. Пожалуйста, продолжайте. Вы опасаетесь, что болезнь в конце концов может трансформироваться и начать передаваться от человека к человеку?
