Игорь Шенгальц - Знакомьтесь, Гагарин
- Отпусти моего человека!
- Конечно! Сема, отпусти его!
Стальной клинок отодвинулся от горла инспектора. Смерть вновь прошла мимо.
- Ты нас не видел, усек?
- Мои глаза были слепы, - согласился бродяга. – Глаза Семы тоже!
Никита вышел из туалетной комнаты, чуть не ставшей его последним пристанищем, вслед за Дашей. Она шла вперед молча, никак не комментируя произошедшее, и инспектор тоже решил повременить с вопросами.
Вскоре они добрались до еще одного лестничного пролета, с противоположной стороны здания. Здесь оказалось гораздо многолюднее. Кто-то тащился вверх, кто-то двигался вниз, но никто не стоял на месте, и иномирян в людском потоке Никита не увидел.
Расспрашивать Крылову он так и не стал – момент был неподходящим, только плотнее запахнулся в хламиду, к запаху которой постепенно привыкал, и последовал за Дашей.
Девушка, не церемонясь, прокладывала путь наверх по лестнице. Иногда она грозно прикрикивала или даже отталкивала замешкавшихся людей, в другой же раз, наоборот, вежливо отступала в сторону, освобождая кому-то дорогу. Гагарин делал все точно так же, разве что никого не толкал, считая, что даже на самом дне общества благородный человек обязан оставаться благородным.
Они миновали уже с десяток пролетов, поднявшись на пять этажей. А учитывая, что ночевали они на восемнадцатом этаже, то постепенно приближались к самому верхнему.
Никита находился под сильным впечатлением от окружающей обстановки. Ему все было непривычно: люди, их повадки, их манеры, их образ жизни.
Он никогда не считал свое собственное детство безоблачным. Приходилось много учиться, подрабатывать вечерами и в выходные. Родители его ушли, когда ему исполнилось семнадцать, друг за другом, с разницей в три месяца, не оставив после себя состояния, но и долгов, по счастью, не оставили. Поэтому Никита всего добивался сам. И путь свой выбрал сам. Отец очень хотел, чтобы сын получил экономическое образование, но Никита не просто выбрал карьеру военного, с чем отец бы еще смирился, он пошел дальше, подав прошение о зачислении в Департамент – современный аналог жандармерии, и получил назначение младшим инспектором по надзору за дальними планетами, надеясь в душе, что отец простил бы его.
Но по сравнению с тем, что видел сейчас Гагарин, и что рассказала ему Даша, можно было сказать, что сам он прежде жил в раю.
А здесь вокруг находился настоящий ад, разве что котлы не кипели, ожидая очередную порцию грешников, которых вокруг имелся избыток.
Как маленькая девочка, оставшаяся одна, выжила и стала настоящим человеком, а не скатилась на самое дно, оставалось для него загадкой. Но с этого дня авторитет Крыловой вырос в его глазах многократно, достигнув максимально возможной отметки.
Девушка словно почувствовала, что он думает о ней. Она взглядом указала Никите на небольшой закуток и, как только он отошел туда, рассержено прошептала:
- Сосредоточься, шеф! Не время мечтать! На нас и так уже косятся. Если вдруг отстанешь, и еще раз прижмут, бей первым, не думая, насмерть! Второй раз я могу и не успеть…
Никите стало стыдно. Она только и делала, что выручала его, раз за разом. А он, как ребенок, вечно вляпывался в истории.
- Даша, если мы выпутаемся из всего этого, с меня вечер в ресторане по твоему выбору!
Рыжая расцвела белозубой улыбкой. Сейчас, несмотря на свое одеяние, она вновь напомнила ему себя вчерашнюю, ту, которая в легком платьице встречала его в космопорте и никак не хотела признавать за высокое начальство.
- Смотри, я тебя за язык не тянула!
Она вновь завернулась в одежды и пошла впереди, отсчитывая ступени, одну за другой.
Последний этаж охраняли пятеро крепких мужчин с автоматами в руках.
- К князьям! – отрывисто бросила стражам Даша. – Нас ожидают!
Их внимательно осмотрели, но обыскивать не стали. Когда они миновали охранников и вышли в широкий холл, Крылова едва слышно шепнула, но Никита разобрал ее слова:
- Пришли! Здесь обитают настоящие хозяева этого города!
Глава девятая
Князья невидимого мира
Холл занимал не меньше двухсот квадратных метров и был вдоль и поперек заставлен коробами, ящиками, сундуками, корзинами, разного рода контейнерами. Около десяти человек проверяли, какие товары приносили, а потом распределяли их только им ведомым способом.
Даша вела Никиту по узкому проходу между штабелями коробок. На визитеров не обращали внимания. Мол, раз идут, да еще столь уверенно, значит, так надо.
У Гагарина накопилась масса вопросов, но больше всего его интересовало одно: неужели в колониях везде так? Жизнь в Метрополии не приучила его к подобным реалиям, и сейчас он чувствовал себя младенцем, попавшим в настоящий мир. Он ничего не понимал, но хотел учиться.
Наконец он и Даша вышли на открытое пространство. Там, на высоком постаменте, в креслах, больше похожих на троны, сидели трое.
Это и были местные князья, как назвала их Крылова. Ни одеждами, ни внешним видом, ни чем-либо еще они не напоминали сиятельного князя Львова или других аристократов, разве что взгляды у всех троих показались Никите такими же цепкими и внимательными.
Все трое жилистые, без капли лишнего жира, но чувствовалось, что князья уже далеко не молоды.
Перед ними внизу собралась небольшая очередь. С десяток крепких бродяг надзирали за порядком.
Дарья пристроилась в конце очереди, Никита встал рядом.
- Следующий! – приказал один из охранников.
Вперед вышел неказистый мужичок в обносках и начал говорить неприятным, писклявым голоском:
- Прошу княжеского суда! Дело в следующем: я прошу милостыню на углу Свободной и Веселой улиц. Это мое место, я там уже десять лет работаю! Долю всегда честно в общак заносил. А тут этот тип появился с неделю назад, - мужичок указал корявым пальцем на нищего, стоявшего чуть поодаль. Но тот отличался от первого правильной осанкой и благородными чертами лица. – Он там на скрипке играет! И подают теперь ему, а не мне! Уж я с ним поговорить пытался, чтобы другое место себе выбрал, а он ни в какую! Упрямится!
- Расстояние между вами?
- Сто шагов, - ответил скрипач. – Все по правилам.
- Сколько вы принесли на этой неделе?
- Восемь рублей! – ответил жалобщик.
- Шестьдесят пять, - сказал скрипач.
«Ого, - подумал инспектор, - шестьдесят пять рублей! Да это же чуть меньше моего месячного оклада, из которого нужно заплатить за съемную квартиру, еду, одежду и так далее. А этот нищий скрипач заработал столько за неделю! Да где? В колонии! Нет, заработал он больше, ведь это, очевидно, только та доля, которую он передал князьям. Вот уж, право слово, хоть Департамент бросай да в бродячие музыканты подавайся...»
Князьям даже не пришлось совещаться. Сидевший слева не повысил голоса, но вокруг стояла такая тишина, что его слова услышал каждый:
- То, что тебе не подают – только твоя вина. Правило ста шагов соблюдено. За то, что ты ленишься и приносишь меньше в общую казну, будешь наказан. Двадцать ударов! За то, что занял наше время по незначительному поводу – еще десять ударов и штраф сто рублей. Наказание привести в исполнение немедленно, штраф уплатить до конца недели. Следующий!..
Два охранника подхватили испуганно трепыхавшегося бедолагу, вовсе не ожидавшего такого решения, под руки и уволокли куда-то в сторону. Тут же послышались звуки ударов. Да его там плетью секут! – понял Никита. Вот уж, правда, правосудие неотвратимо и мгновенно.
Скрипач же, поклонившись князьям, ушел в другую сторону.
Почти все в очереди переглянулись между собой и отправились следом за скрипачом. «Да, - подумал инспектор, - проще самим уладить конфликт, чем понести справедливое наказание князей и остаться им должным».
Остались только Крылова с Гагариным да толстая неопрятная баба, державшая за шкирку невысокого, слабо трепыхавшегося мужчину.
Она шагнула вперед, таща беднягу, как неодушевленный предмет, и явила его с торжественным видом взору князей:
- Вот! – заявила она.
- Что это? – невозмутимо поинтересовался левый князь.
- Насильник! Овладел мною ночью против воли! А как жениться предложила, сбежать попытался! Гад! Лишил меня чести девичьей, репутации непорочной! Бить его плетьми, пока не согласится замуж взять!
Баба для наглядности вновь тряханула мужика так, что у того зубы стукнулись друг о друга с ощутимым лязгом. Никиту передернуло.
- Насильник, говоришь? – заинтересовался правый князь.
- Еще какой! – подтвердила глупая баба. Никита не знал, смеяться или плакать. Бедолага-насильник болтался в ее мощных руках, как куль с песком, бросая жалобные взгляды по сторонам. – Злыдень самый настоящий! Неутомимый греховодник! Вы в глаза-то его посмотрите наглые! Скольких еще он обесчестил? Пора и ответ держать! Заставьте его жениться, умоляю!
