Грата (СИ) - Бэд Кристиан

Во взгляде мужчины Рэм уловил неподдельное уважение: не все умеют так ловко потрошить хвост зому.

— У вас не найдётся свободного кресла? — спросил он, встретившись с Рэмом глазами.

Парень быстро оглядел зал. Народу в ресторане меньше не стало: ни одного свободного столика.

Он кивнул, продолжая разглядывать мужчину, что степенно усаживался напротив. Уж больно редкая внешность оказалась у незнакомца.

Когда мужчина сел, Рэм заметил у него на макушке ещё и лысину!

Парень до этого момента видел людей с лысиной только в дэпах. А у соседа по столику лысина была круглой, блестящей, окружённой венчиком жёстких волос.

Прямо поляна в лесу! Что же за лесорубы вырубили там все волосины?

Если бы не истекающий соком хвост зому, Рэм не сумел бы оторвать глаз от такой интересной внешности. Но мяса ему тоже очень хотелось.

Он вернулся к еде, а сосед вызвал голоменю и подозвал официанта. Заказал горячий салат с рыбой, суп и водоросли. Ничего особенного.

Ждал он молча, с разговорами не приставал. Разглядывал музыкантов на таблетке танцпола посреди зала.

Музыканты готовились к вечернему выступлению, проверяли звук и вроде бы даже переругивались.

Рэм расправился с мясом и довольный откинулся на спинку кресла. Корабельная кухня на «Персефоне», крейсере где он служил, была хорошей, но без излишеств. Иногда неплохо было бы и там отведать вот такого хвоста.

Сосед, заметив, что Рэм поел, улыбнулся. От его глаз сразу побежали лучики добрых морщинок.

— А где вы так ловко научились справляться с хвостом зому, молодой человек? — спросил он по-имперски.

Корт шёл из Империи в Содружество, и в зале ресторана было слышно оба ходовых на Юге Галактики языка — имперский стандарт и основной государственный язык экзотов, нейерк.

Первый вопрос чужак задал как раз по-экзотиански, но за это время как-то сообразил, что Рэм — имперец. Разбирается в военных нашивках?

— Отец когда-то показывал, — улыбнулся в ответ Рэм. — Он думал, я вырасту и займусь торговлей. А я — вот… — он посмотрел на лацкан комбинезона, скрывающий спецбраслет.

Рэм знал, что по одежде род его занятий определить легко. Комбез военный, нашивки пилотские… А вот дальше уже нужно немножечко изучать рода войск, их ходовые цвета и гербы.

— Отец не хотел, чтобы вы стали пилотом? — уточнил сосед и представился. — Профессор Ченич. — И добавил: — Юнмар Ченич. — Как будто это что-то объясняло.

— Рэм Стоун.

Нужно было, наверное, первым подать руку, но брызги мясного сока на неё всё же попали, и Рэм потянулся сначала за салфеткой.

Или это старший должен был первым руку протягивать?

Парень понял, что пять лет службы в Армаде выветрили у него из головы весь гражданский этикет и рассмеялся.

— Я забыл, кто первым должен в таких случаях руку подать, — охотно признался он.

Сосед по столику тут же протянул руку, и тоже посмеялся нечаянному конфузу.

Принесли заказ, и Ченич углубился в салат.

Рэм попросил кофе с мороженым. Мороженое он часто ел и на крейсере, любил, а вот кофе…

Его напарник и первый пилот, лейтенант Вальтер Дерен, этот напиток не жаловал, и Рэм почти позабыл вкус кофе.

Если Дерену что-то не нравилось, обычно это было не просто так. И в плане таких мелочей, как кофе, Рэм вообще с ним не спорил. Но сейчас он был один, а кофе напоминал о доме.

Отец любил южные сорта кофе, душистые и крепкие, а мама — холодные северные. Но Рэм так и не научился их отличать на вкус, только по форме зерна.

Отец, узнав про такую оплошность, покачал бы сейчас головой и нахмурился. Он был серьёзным и практичным, почти как Дерен. И так же скупо выражал своё недовольство.

Рэму казалось иногда, что Дерен и сам рос в похожей семье, где царил строгий порядок, будущее детей было регламентированным и просчитанным…

— Ну и как тут мороженое? Вкусное? — спросил сосед. — Вы как-то очень осторожны с ним?

— Нормальное, — кивнул Рэм. Кофе горчил, но этот вкус стал мостиком между языком и холодной сладостью. И воспоминаниями о родителях. — Я просто очень давно не пил кофе.

— А что, кофеин на кораблях Империи под запретом? — удивился Ченич.

— Нет, — улыбнулся Рэм. — Просто Дерен его не любит. — И пояснил, видя, что сосед озадачен: — Вальтер Дерен — первый пилот и мой непосредственный начальник. Мы живём парами, летаем парами. И привычки постепенно переопыляются. Дерен обычно пьёт йоль — это такая грантская смесь сушёных фруктов, ягод и трав. А иногда йилан…

Он задумался. Конечно, Дерен напрямую не запрещал ему кофе, хоть это и слабенький стимулятор. Но как-то так вышло, что на корабле кофеин вообще был не очень в ходу, и Рэму хватило пары неодобрительных взглядов напарника, чтобы перейти на чай и йилан.

Нужно было попасть на гражданское судно, чтобы задуматься, почему так?

Из-за резкого возбуждающего эффекта кофеина, за которым следовал такой же резкий спад?

Для пилота это совсем не подходит. Многие на крейсере вообще предпочитали воду, чтобы не сбивать естественные биологические ритмы. Особенно пилоты основного состава. Уж лучше при необходимости вдохнуть транквилизатор, чем париться с прыгающей сонливостью.

Рэм резко оглянулся, провожая глазами неуклюжую парочку, протискивающуюся к центру зала. Чуть не снесли столик, ташипы.

Хорошо хоть к станнеру рука не дёрнулась.

Он был вооружён, но очень символически: от пьяных и дамочек. Реального противника станнером даже не напугаешь.

Только сейчас Рэм ощутил, что толпа в ресторане напрягает его не шумом, а своей бездумной броуновской непредсказуемостью. Входов-выходов было четыре. Это казалось достаточным, несмотря на огромность ресторана. Но если авария — люди сразу столпятся на входах и перекроют их…

— Я вам не мешаю своими расспросами? — улыбнулся сосед.

Он что-то говорил всё это время, но Рэм задумался и выпал из разговора.

— Нет, что вы, — рассмеялся он. — Просто я очень давно не был в ресторане. Понимаете, ещё совсем недавно была война. Мы привыкли посещать Содружество, не спрашивая разрешения. Мне проще проколоть на шлюпке, маскируя магнитные помехи, чем сидеть вот так в корте. Это странно, что меня куда-то везёт другой пилот, понимаете?

— Понимаю, — кивнул Ченич.

— Я вообще чувствую себя не в своей тарелке, — признался Рэм. — А тут ещё сосед по каюте мне попался, курящий какую-то ядовитую дрянь.

— Так уж и дрянь? — удивился Ченич.

— Наркотик какой-то. Я его знаю немного. Помню этот противный запах, вот только забыл название.

Голоменю сгенерировало счёт, и Рэм расплатился, воспользовавшись спецбраслетом.

Сосед подозвал для того же самого официанта. И осведомился про завтрак. Рэм вспомнил: завтраком обещали кормить бесплатно.

Выяснив, что завтрак с семи утра до десяти по системному времени, они вместе вышли в коридор. Серый.

— И серость эта, — сказал Рэм хмурясь. — Очень дешевый хемопластик. Дерьмо какое-то хэдово.

— Рейсы на планеты Содружества ещё плохо налажены, — развёл руками Ченич. Кисти рук у него были крупные, с аккуратными квадратными ногтями.

Ростом они с Рэмом были под вид, но по массе из соседа можно было сделать двух молодых пилотов.

— А до войны разве было иначе? — спросил Рэм.

— До войны тут ходили такие суда — о-го-го. Многоуровневые, со специальными палубами для знати... — рассмеялся сосед.

— Для экзотской? — уточнил Рэм. — Хотя… какая знать в Империи?

— Не скажи, — не согласился Ченич. — Имперской знати изолированная палуба важнее. Экзотскую отличит и младенец. По одежде, причёскам. Нашу так просто не… — «нашей» он называл имперскую знать.

Рэм остановился.

Они дошли до его каюты, нужно было прощаться.

— Я живу здесь, — сказал он. — Номер 4/317. Заходите в гости, если не боитесь соседей-наркоманов.

Ченич тоже остановился.

— Так и мне сюда, — сказал он улыбаясь.

— Зачем? — удивился Рэм.