Ларри Нивен - Женщина в кратере Дель Рей
Недавно тишину в наушниках прервал вызов от Гекати. На всей Луне установлен единый часовой пояс, поэтому в жилище Гекати Бауэр-Стенсон тоже была середина ночи.
Что ж, прекрасно. У меня осталось время принять душ и перекусить, пока она летела ко мне и дозаправлялась, но гарантий не было. Судя по ее голосу, погибший в кратере Дель Рей не взывал к немедленному возмездию.
В полете у меня было время прочитать о кратере Дель Рей.
Незадолго до начала нового века, компания «Боинг», в ту пору еще более или менее занимавшаяся самолетами, провела определенные исследования. Могут ли у компании найтись клиенты, готовые выложить некоторую сумму за легкий доступ на орбиту?
Полученные результаты стояли в тесной связи со стоимостью запуска летательного аппарата. Чудо политики — космический челнок НАСА, шаттл — пожирал три тысячи долларов на фунт за запуск. По такой цене летать никто не хотел: тут не было возможности получить прибыль от снижения налогов, его никто не предлагал. При двухстах долларах за фунт потребительская сеть могла устраивать на орбите хоть гладиаторские бои.
Умеренные цены позволяли использовать Высотные Средства Обороны, солнечные орбитальные энергетические установки, допускать космический туризм, утилизацию опасных отходов, похороны…
Похороны. По пяти сотен долларов за фунт можно было запустить прах, замороженный в куске льда, на орбиту, где солнечный ветер разметает его среди звезд. В ту пору запуски ракет производились из Флориды. Наверняка лобби похоронных контор Флориды задолжало государству. Во Флориде существовал особый закон штата. Там запрещались похоронные процессии — за исключением случаев, когда скорбящие родственники могли добраться до могилы… по замощенной дороге!
«Боинг» также рассматривал возможную утилизацию опасных отходов ядерных электростанций.
Такие отходы не выбрасывают не глядя. Сначала осуществляется сепарация остатков топлива — урана или плутония, с тем чтобы отобрать пригодное к повторному использованию. Потом отделяются низкорадиационные отходы, и производится их захоронение в прессованных блоках. По-настоящему опасные остатки, около тридцати процентов от общей массы, тщательно упаковываются, чтобы никто не добрался до них. Потом эти останки, как бомбу, сбрасывают на Луну, и готов новый кратер.
В последующие десятилетия технологии, применяемые на атомных станциях, были существенно усовершенствованы. Наши предки предполагали это. Наступил день, когда появилась возможность снова использовать опасное дерьмо как топливо. И некие дельцы решили его разыскать.
Кратер Дель Рей «Боинг» выбрал с особой тщательностью.
Дель Рей, небольшой, но глубокий, находился на краю видимого полушария Луны. Метеоры массой в 1,1 тонны, падающие на поверхность со скоростью два километра в секунду, поднимали вихри пыли, заметные на фоне лунного диска. Такие столбы пыли разглядишь даже в любительский телескоп. В обсерватории Ловелла можно было получить отличные картинки для вечерних новостей: весьма действенная бесплатная реклама. Высокий край кратера мог укрыть столб пыли, не весь, но большую его часть.
Мое краткое исследование вопроса выявило Лестера Дель Рея, научного фантаста с полувековой историей творчества. Маленький кратер получил свое название определенно в его честь. В своей ранней повести «Нервы» Дель Рей описывал гипотетические термоядерные электростанции.
Для человека, привыкшего к лунному ландшафту, вид с края кратера показался бы довольно странным. Нет ничего удивительного в том, что один кратер помещался в другом. Но целая группа кратеров, при том что центральный пик разбит почти до основания и все кратеры примерно одного размера? Кроме того, двадцать кратеров протянулись в ряд, превратив Дель Рей в огромный знак «ЗАПРЕЩЕНО» — «ФЕРБОТЕН».
Повсюду вокруг меня пролегали метровой ширины следы тракторов, часто с полосой посередине, словно трактор что-то буксировал. В километре впереди следы колес становились редкими и исчезали. Потом я разглядел в центре каждого кратера серебристые капли. Потом что-то еще, неправильного цвета, чуть не по центру. Я использовал зум щитка шлема, чтобы увеличить изображение.
Герметичный костюм, скафандр, лицом вниз. Скафандр из жесткого материала, не облегающий гибкий. Мне была видна макушка шлема.
От тела тянулись рифленые следы, по три или четыре ярда между отпечатками. Проникший в кратер бежал в точку на краю кратера правее меня, на юго-юго-восток, бежал прыжками, словно лунный олимпийский чемпион.
— Видите меня, Гекати?
— Да, Гил. Ваши камеры хуже тех, что на тягаче, но я могу прочитать все нашивки на этом скафандре.
— Лежит головой ко мне. Так. Я установлю антенну-ретранслятор. Потом пойду ближе.
Я запустил «Модель 29» и покатил в глубь кратера. Наверняка снаружи мой щит светился, но изнутри я этого не видел.
— Мне кажется, вы ошиблись. Это не скафандр лунянина. Он просто старый.
— Гил, нам пришлось потрудиться, чтобы вызвать сюда АРМ. Таких скафандров на Луне никогда не было, не наш это тип. У нас сглаженные формы. Шлем не такой. Наш дизайн — «рыбий пузырь», мы носили такие, еще когда строили первый Луна-сити!
— Гекати, как вы нашли тело? Сколько оно здесь пролежало?
Молчание.
— Мы запускаем спутники, но над кратером Дель Рей они пролетают редко. Для приборов тут слишком непростая обстановка. Никто ничего не замечал, пока сюда не прибыл очередной тягач. Мы увидели тело через камеры тягача.
А даже если бы спутники пролетали над кратером каждый день? Скафандр был точно того же цвета, что и серебристые пятна вокруг него. Сколько тело здесь пролежало?
— Гекати, направьте сюда спутник или корабль с камерами. Нам нужен общий вид. У вас есть возможность связаться с начальством, или мне лучше воспользоваться своими каналами?
— Я попробую.
— Минутку. Тягач. Что вы отсюда таскаете? На Луне ведь тоже есть солнечные батареи и безгелийный термоядерный синтез.
— Мы забираем отсюда старые целые контейнеры и отправляем их на завод «Гелиос».
— Зачем?
Гекати вздохнула.
— Вот тут вы меня подловили. Я не знаю. Может быть, вы узнаете. У вас там все отгадки перед глазами.
Я приметил расколотый контейнер и объехал его по широкому кругу. Невидимая смерть. Никакого света вокруг себя я не замечал: ни зловещего голубого сияния Черенкова, ни гало моего собственного щита, ничего.
Что если у моего вездехода сломается колесо? Могу ли я доверять шриви-щиту? Насколько тщательно «Шриви девелопмент» продумала все детали своей новинки, с виду простой, как колеса с раздельным приводом? Если я сделаю шаг в сторону от «Модели 29», то изжарюсь заживо…
Глупо. Надо делать дело. Мы с Гекати наверняка уже получили дозу. Почему от радиации нервы становятся ни к черту?
Я остановился возле тела в скафандре. Рядом не было следов колес, только отпечатки перчаток и подошв. Обреченный полз в пыли, оставляя следы, полоски от рук и колен. Я снова запустил «Модель 29» и сделал полукруг. Потом подъехал по возможности близко, остановился и наклонился как можно ниже.
В этот миг я не мог сказать наверняка, пуст скафандр или нет. Единственными опознавательными знаками были разноцветные стрелки, инструкции для новичков. Все значки заметно выцвели.
Слезать с машины мне совершенно не хотелось. За пределами шриви-щита на ботинки могла попасть радиоактивная пыль, которую я потом занесу внутрь поля. Я мог только как можно сильнее нагнуться в сторону, крепко обхватив бока и раму 29-го ногами и держась руками, и попытаться дотронуться до скафандра своей воображаемой рукой.
Словно я опустил руку в воду, полную водорослей и планктона. Мои пальцы пронизали разнообразные структуры. Да, там что-то есть. Труп, похоже, обезвожен. Разложился не сильно, и я обрадовался. Может быть, в скафандре утечка? Грудь… это женщина?
Я поднял руку и тихонько коснулся ее лица. Древнее и высохшее. Я поморщился и провел рукой дальше, касаясь невидимыми пальцами груди, торса, внутренностей.
— Гил, вы в порядке?
— Да, Гекати. У меня есть некие способности, и я пытаюсь при их помощи выяснить, что произошло с погибшим.
— Но пока ничего не выяснили? Что за способности?
Мне всегда трудно было предугадать чью-то реакцию.
— Необычный талант. Телекинез и экстрасенсорика. К примеру, я могу пощупать, что находится внутри запертого на замок ящика. Но не более. Могу поднять какую-нибудь мелочь. Вроде того, ясно?
— Ясно. И что вы нащупали?
— Это женщина, Гекати, она меньше меня ростом.
— С Луны?
— Сомневаюсь. На скафандре нет никаких знаков различия и надписей. Разложение почти не затронуло ее, но она высохла как мумия.
Я говорил, а сам продолжал осмотр.
