Стивен Дональдсон - Запретное знание
Нет ответа.
– Вы сказали, – Милош посмотрел в распечатку, – что оказались достаточно близко и заметили взрыв на скане. Вы хотели сказать, что знали, что произойдет несчастье, и хотели помочь. Это так?
Нет ответа.
А может быть, «Повелитель звезд» гнался за вами? Может быть, он застиг вас в момент совершения очередного преступления? Разве вы потерпели аварию не тогда, когда он гнался за вами? Разве не по этой причине на «Смертельной красотке» найдены повреждения?
Нет ответа.
Посасывая ник, чтобы не начать дрожать, Милош Тавернье изучал потолок, стопки распечаток перед собой на столе; изучал покрытое грязью лицо Ангуса. Когда-то щеки Ангуса были толстыми, обвисшими, как и его живот; но это было в прошлом. Сейчас его скулы торчали, а тюремный скафандр висел на нем, как на вешалке. Наказание породило потерю веса. Тем не менее, его физическая ослабленность не ослабили его взгляда, желтого и угрожающего, неотрывно пялящегося на своего мучителя.
– Уведите его отсюда, – вздохнул Милош, обращаясь к охранникам. – И сделайте его более разговорчивым. Еще разок.
Дерьмо, подумал заместитель начальника, оставшись один. Он не любил грязных выражений; «дерьмо» было самым энергичным выражением в его запасе ругательств.
Ты дерьмо. Я дерьмо. Он дерьмо. Мы все одно большое дерьмо.
Кому предположительно я должен быть предан теперь?
Он вернулся в свой кабинет и составил обычный рапорт, принялся заниматься ежедневными обязанностями. После этого спустился на лифте в Коммуникационный центр и использовал закрытые каналы службы безопасности, чтобы передать несколько закрытых своим частным кодом узконаправленных лучевых сообщений, ни одно из которых не было зарегистрировано. Для того, чтобы полностью успокоиться, он присовокупил информационный запрос, который, после получения ответа, сообщит ему о состоянии его банковского счета в «Козероге Анлимитед» под альтернативным именем. Затем он продолжил допрос Ангуса Фермопила.
Что еще он мог сделать?
Единственный удобный случай сломать волю заключенного представился ему, когда Ангус попытался бежать.
Несмотря на свою непреклонность, свою явную социопатию, Ангуса потрясло сообщение Милоша о судьбе «Смертельной красотки». Когда взрыв гнева или печали миновал, он не раскололся, как ждало того начальство. Естественно, он был измучен физически, стрессом допросов с пристрастием и глушилкой; но во всяком случае перед Милошем Тавернье он вел себя все так же недружелюбно. Тем не менее, его поведение, когда он оставался один в камере, кардинально изменилось. Он начал меньше есть; он проводил часы сидя неподвижно на твердых нарах, уставившись в стену. Наблюдатели докладывали, что в его поведении появилась заторможенность, начали исчезать внешние реакции; что, когда он смотрел на стену, его глаза почти не мигали и не были сосредоточены на какой-то точке. Понятное дело, Милош скормил эту информацию пси-профильному компьютеру службы безопасности. Парадигмы программы делали предположение, что Ангус Фермопил теряет или уже потерял волю к жизни. В этом случае использование глушилки, как и применение лекарств, не рекомендовалось. Ангус мог умереть.
Милош считал, что Ангус симулирует, для того чтобы смягчить наказание. И заместитель начальника решил игнорировать рекомендации компьютера.
Это было еще одной небольшой победой. Его суждение подтвердилось, когда Ангус избил охранника и вырвался из камеры. Он добрался почти до служебной шахты, которая вела в лабиринт обширной фабрики растительности, и только там был пойман.
Дерьмо, повторял про себя снова и снова Милош. Он пользовался этим словом слишком часто, но у него не было другого способа выразить свое внутреннее отвращение. Он не хотел, чтобы следствие по делу Ангуса окончилось успешно – но теперь, по меньшей мере, у него был рычаг, который он мог использовать, и его стали бы подозревать, если бы он не воспользовался им.
Когда он отдал несколько очень противоречивых приказаний, чтобы не навредить в первую очередь себе, он позволил охранникам какое-то время вымещать на Ангусе свою злость. Затем снова приказал привести Ангуса.
В некотором смысле глушилка не является эффективным способом раздражения. Эффект от ее применения довольно силен, но он совершенно обезличен; конвульсии, порождаемые ею, происходят в основном из-за нейро-мышечной реакции на электрический шок. Но на сей раз охранники не пользовались глушилками; они использовали кулаки, ботинки и даже несколько дубинок. В результате, когда Ангус вошел в комнату для дознаний, он едва мог идти. Он шел словно человек, ребра которого были переломаны; с его лица и ушей текла кровь; он потерял несколько зубов; его левый глаз заплыл и он сейчас представлял из себя гротесковую пародию на Уордена Диоса.
Милош нашел состояние Ангуса неприятным. В то же время это испугало его, потому что увеличивало шансы на успех следствия. Тем не менее он выразил вслух свое удовлетворение, отпуская охранников.
Они с Ангусом остались одни.
Прикуривая один ник от другого, так что кондиционер не успевал справиться с обилием дыма, он оставил Ангуса сидеть и нервничать, а сам тем временем набрал на консоли компьютера серию команд. Пусть Ангус рухнет под давлением молчания. Или наоборот, пусть соберется с силами. Милошу было все равно. Ему нужно было время, чтобы решиться на риск, которому он собирался подвергнуть собственную безопасность, хотя при мысли об этом его пальцы дрожали, а низ живота тревожно сжимался.
Он готовил компьютер, чтобы провести две записи нынешнего допроса. Одна будет подлинной; вторая – фальшивкой, которая поможет ему защититься в случае непредвиденных обстоятельств.
Когда допрос закончится, он сможет использовать ту запись, которая покажется ему более безопасной. Он был заместителем начальника службы безопасности; он имел возможность уничтожить все следы второй записи на диске.
Но если его застукают на этом, тогда…
Тогда природа его преданности станет ясна для всех. Он будет уничтожен.
Он до мозга костей ненавидел Ангуса за то, что тот загнал его в такое положение.
Он не мог позволить себе колебаться. Как только приготовления были окончены, он спрятал руки под консоль и посмотрел через стол на Ангуса. Скрывая свою тревогу за маской агрессивности, он, не теряя времени перешел сразу к сути дела.
– Охранник умер. – Это была ложь, но Милош проследил, чтобы никто не сообщил Ангусу правды. – Теперь ты будешь обвинен в убийстве. Тебе придется заговорить. Я даже не буду пытаться торговаться с тобой. Ты будешь говорить и скажешь мне все, что я захочу узнать, все, о чем ты можешь подумать, и только после этого сможешь надеяться, что мы посчитаем сказанное тобой достаточно ценным и отложим приговор.
Ангус не ответил. Какое-то время он не смотрел на своего следователя. Его голова была наклонена вниз; она казалось висела на шее, словно его спина была сломана.
– Ты меня понял? – спросил Милош. – У тебя осталась еще хоть капля мозгов, чтобы понять, что я говорю? Ты должен умереть, если не дашь мне того, что я хочу. Мы привяжем тебя и воткнем шприц в вену. После этого ты станешь покойником и не почувствуешь, что произойдет дальше, и никогда не будешь беспокоиться о том, что происходит с тобой.
Последняя фраза была ошибкой; Милош почувствовал это, едва сказав ее. На мгновение плечи Ангуса дрогнули. Он должен был разрыдаться – любой заключенный с каплей человеческих чувств на его месте разрыдался бы – но не Ангус. Как только Фермопил поднял голову, Милош увидел, что тот пытается улыбнуться.
– Беспокоиться, что происходит со мной? – голос Ангуса был таким же, как и его лицо, полным крови и избитым. – Ты, бляденыш…
К несчастью, слово «бляденыш» было тем самым, которое больше всего не нравилось Милошу. Не в силах остановиться, он покраснел. Он попытался скрыть свою реакцию, но понял, что Ангус заметил ее. Он не смог сдержать дрожи в руках.
Лицо Ангуса было изуродовано настолько, что синяки и ссадины придавали ему вид маньяка. Уставившись на Милоша, он сказал:
– Хорошо, я буду говорить. Когда обвинение в убийстве будет официально предъявлено мне в суде, я заговорю. И расскажу все.
Милош уставился на Ангуса. Липким потом покрылся Ангус, но Милош чувствовал, что боится лишь он, Милош.
– Я скажу им, – продолжал Ангус, – что в службе безопасности угнездился предатель. – Он выговаривал слова, словно мог предъявить доказательства в любой момент. – Я даже сообщу, кто это. Я объясню, откуда я это знаю. Я скажу, как проверить, что я говорю правду. Как только мне предъявят официальное обвинение.
Внутренне сжавшись, Милош спросил:
– И кто же это?
Взгляд Ангуса не дрогнул.
– Когда мне будет предъявлено официальное обвинение.
