Рик Годжер - Пикник на Луне
Хозяин кафе, видно, пронюхал что-то. Он зазвал меня в кухню и, оглядевшись вокруг, принялся пытать.
— Что ты там затеваешь, Суареш? Давай начистоту.
— Видишь ли, Поркнер, — промямлил я, — джентльмен, облеченный доверием…
— Опять ты взялся за свои глупости! Я серьезно спрашиваю. Неужели ты?..
— Ты совершенно прав. Небольшая техническая проверка, кое-что новенькое.
Я нахально уставился на него.
Пока он ахал и охал, я, не теряя времени, улизнул. С хозяином кафе портить отношения не станешь, но и выкладывать ему все я тоже не собирался. Спать в тот вечер я лег рано. По счастью была моя очередь принимать душ.
Стаси Крамблитт поджидала меня, когда в десять часов утра я подошел к люку. Теперь вся эта возня вокруг нашей прогулки казалась мне убогим фиглярством. Но стоило мне взглянуть на нее, такую спокойную, взирающую на меня с любопытным ожиданием, — и на душе у меня полегчало. Между прочим, летный костюмчик на ней был что надо, с розоватым отливом, и, похоже, сшитый на заказ.
— Ну теперь все? — спросила она.
— Нет еще, — отозвался я, перетаскивая в тамбур всю свою поклажу: тенты, одеяла и сумку с продуктами. В кои-то веки никто не околачивался возле входа в тамбур. Я обнял ее и привлек к себе.
— Твоя рация переключается на мой личный канал, — сказал я.
Она не отрывала от меня глаз, пока я возился с кнопкой у нее на груди. От нее исходил тончайший аромат духов.
— У тебя красивые глаза, — шепнула она. — О, да ты краснеть умеешь!
— Не болтай глупостей. Проходи вперед.
Мы вошли в тамбур и произвели все предусмотренные инструкцией манипуляции, проверили герметичность скафандров. Я открыл наружный люк, и мы шагнули вперед. На западе ярко сияло солнце. Попадавшиеся там и сям конструкции отбрасывали чернильные тени на изъеденную бороздами и рытвинами поверхность. Мы двинулись по маршруту. Шлем на Стаси подрагивал при ходьбе. Она рассматривала неровный, вздыбившийся грунт, заваленный металлическим мусором и блестящими осколками, покрытый неуклюжими сплетениями антенн и тросов. Взгляд то и дело натыкался на уродливые, горбатые строения.
— Пейзаж, конечно, оставляет желать лучшего, — бросил я.
— Человечество — куда бы оно ни устремлялось — повсюду тащит за собой собственную грязь.
— Здесь все же почище, чем на Земле. Да и не везде тут такая свалка. Это всего лишь неприятный прыщик на физиономии Вселенной. Вот пройдем чуть дальше — и увидишь настоящий лунный ландшафт, где и в самом деле не ступала нога человека. Сделаем попытку?
Я дотронулся до ее руки в перчатке.
— О чем речь.
Она подняла ко мне лицо. Из-под зеркального солнцезащитного козырька глаз не было видно, зато я почувствовал, как она стиснула мне руку.
Мы должно быть представляли собой любопытнейшее зрелище: две одинокие фигуры, углубляющиеся под сень лунного кряжа. Думаю, не ошибусь, если скажу, что не одна сотня глаз, прильнувших к окнам, провожала нас в путешествие. Я взвалил на себя обе свернутые палатки и сумку с провизией. Стаси несла одеяла — одно в яркую клетку, другое белое с зелеными и оранжевыми полосами и надписью «Вооруженные Силы Мексики».
Спустя час мы уже пересекали обширные, усеянные каменными глыбами склоны кратера Гевелия, справа открывался вид на плоскую поверхность Океана. Хотя наши ноги были в тени, самые большие валуны в избытке передавали лунному грунту солнечное тепло. Видимость была отменная, мы хорошо различали дорогу впереди. Столбик термометра из светопоглощающего вещества замер где-то на середине. Карта, составленная приятелем, оказалась как нельзя кстати.
— Говорят, что лунный колорит — это сплошное черное и серое, — вслух размышляла Стаси, — а я различаю здесь множество тончайших оттенков. Видишь зеленоватую полоску вон там среди скал?
— Ну и зрение у тебя. Стаси. Обычно люди начинают что-то различать здесь, проболтавшись на Луне не менее года. Впрочем, большинству это просто не интересно. Здесь очень красиво, но эту красоту понимать надо. Это тебе не Земля. Господь создавал эти места не для болванов. Чтобы оценить подобные места, нужен особый талант и еще — верный глаз.
Тут я может малость и переигрывал, но не скажу, чтобы все это был чистый треп.
Стаси ужасно веселилась, подпрыгивая рядом со мной, как мячик, и поднимая густое облако пыли: все-таки сила притяжения здесь невелика.
— Видишь, как быстро улеглась пыль? Мне кажется, я слышу шорох, с которым она падает на порогу. Знаешь, я ведь не первый год в космосе, но вот так пройтись пешком по незнакомой планете мне еще не доводилось ни разу. А ты уже привык к здешним чудесам?
— Привыкнуть к этому до конца невозможно. Всегда замечаешь что-нибудь новенькое.
Я резко остановился и нагнулся, присматриваясь к почве. Слой пыли под нашими ногами кое-где украшал круглый узор. Крошечная стеклянная бусинка сверкала в центре окружности, а от нее расходились во все стороны линии волоски, такие тонкие, будто их выводили иголкой. Сферические полушария дополняли рисунок, и весь он был размером не более десятицентовой монетки.
— Что это? — удивилась Стаси.
— Я их называю цветами из пыли. Только не прикасайся, иначе все рассыплется. Мой друг считает, что это кратеры микрометеоритов. Видишь стеклянное зернышко в центре? Сюда попал метеорит, а рисунок вокруг него прочерчен ударной волной, от которой поднялась пыль. Мой друг даже книгу об этом пишет. Интересно, что узоры появляются далеко не на всякой поверхности, а лишь на тончайшем пылевом покрытии.
— А ты сам что о них думаешь?
— Я же сказал тебе, цветы из пыли. Их тут знаешь сколько, если приглядеться?
— Давай искать вместе.
Мы двинулись дальше мимо неуклюже громоздившихся полуразрушенных валунов, мимо небольших кратеров.
— Как странно, — продолжала Стаси, — что на этом отрезке пути так много легкой пыли, а я всегда думала, что рельеф на Луне однообразный, здесь ведь нет ни ветра, ни водных потоков, которые могли бы сместить верхний слой почвы, отшлифовать ее мельчайшие частицы.
— Ты права, что-то тут не по правилам.
Мы молча пошли дальше. Я высматривал подходящую площадку, чтобы расставить наши тенты. Вскоре мы со Стаси оставили позади, если можно так выразиться, лес валунов и вышли на открытое место. Вид отсюда открывался сногсшибательный, прямо-таки созданный самой природой Стоунхендж — терраса на склоне холма, окруженная рядом грубых колонн. С восточной стороны кольцо колоннады размыкалось и оттуда виднелась уходившая вдаль плоская равнина. Почти полная Земля низко нависала над узенькой полоской горизонта. Казалось, на этой подернутой рябью глади, похожей на океанскую поверхность, вот-вот вынырнет парус, и прибой заплещется на песчаной отмели.
Потрясенная Стаси остановилась, как вкопанная, и лишь повторяла:
— Какое чудо! Какое невероятное чудо!
Она обернулась ко мне.
— И ведь до нас здесь еще никто не был, правда?
— Ты же видишь, здесь нет следов. Я приберегал это местечко для особого случая.
«Бог покарает меня в конце концов», — кольнула мысль.
— А теперь пора вылезать из скафандров, не мешало бы подкрепиться. Умираю с голоду, — заявил я.
Я развязал сложенные тенты, поставил их рядышком вплотную, дверь к двери. Впрочем, входное отверстие в таких палатках представляло собой просто-напросто круглую дыру, окаймленную мягкой прокладкой-присоской, так что можно было плотно закупорить ее изнутри дверной пластиной, а можно и составить из двух палаток одну, попросторнее, плотно прижав друг к другу их входные отверстия. Стоит наполнить палатки воздухом, дверные прокладки так соединятся — не разомкнешь.
Я подержал «дверь», пока Стаси ползком забралась внутрь и втянула за собой одеяла и сумку, а потом последовал за ней тем же манером. Согнувшись в три погибели, я тщательнейшим образом соединил входами обе наши палатки.
— Кажется, все герметично. Сейчас проверим, что у нас получилось. Я начну выпускать воздух из баллона. Если заметим, что он просачивается наружу, придется отложить пикник до другого раза.
— Я этого не переживу, — шутливо ужаснулась Стаси и на всякий случай поддала мне коленкой.
Я покрутил вентиль баллона. Куполообразные верхушки тентов зашевелились, как живые, и начали надуваться.
— Как будто мы внутри резинового матраса, наполненного водой, — высказалась Стаси.
Я дополнил:
— Напоминает поцелуй двух медуз.
Мы наблюдали за тем, как надувается соседняя палатка, сквозь прозрачные пластиковые стенки нашей. Стаси принялась расстилать на полу одеяла.
— Зачем нужно было тащить оба тента?
— Там у нас будет камера хранения. Увидишь, когда мы сбросим скафандры, покажется, будто мы вчетвером теснимся в одной палатке.
— Хорошо, что всех четверых не надо кормить завтраком. Ты посмотри, какие у нас одеяла.
