Татьяна Енина - Ничто Приближается
Маша постояла у борта, отважилась коснуться пальцем серебристого металла, и тот час отдернула руку — металл был горячим.
Затаив дыхание она пошла вдоль корпуса, решив обойти его спереди, и тут вдруг что-то душераздирающе заскрипело за ее спиной.
Маша вскрикнула, и не оглядываясь, не разбирая дороги кинулась прочь.
Она бежала и бежала пока не поскользнулась и не упала в снег.
Несколько мгновений девочка лежала, прижавшись щекой к вороху гнилых листьев, стараясь отдышаться и никак не могла совладать с дыханием. А потом она поняла, что Чапы нет рядом и разрыдалась.
Чапа остался там.
Размазывая ладонями снег и слезы по щекам Маша поднялась и побрела обратно, находя дорогу по своим же хорошо отпечатавшимся на снегу следам.
— Противная собака, — шептала она, — Вредная, непослушная… Не получит сегодня сосиску… Не пойдет вечером гулять…
Ей было страшно, хотелось позвать кого-нибудь взрослого и сильного, кто мог бы разобраться со всем этим гораздо лучше, чем она… Тут Маша явственно представила себе такую сцену:
«Папа, папа, в лесу упал космический корабль, я сама видела!»
Не оставалось ни капли сомнений что ответит ей на это папа, и, разумеется, он не побежит в лес, чтобы посмотреть на это чудо.
Корабль лежал точно в том же положении, что и раньше, только огонь из сопл стал меньше, и был уже не белым, а красным.
Чапа выскочил откуда-то и кинулся к ней с лаем, едва не испугав хозяйку до смерти, поставил грязные лапы ей на пальто и свесил язык на бок. Пес не выглядел испуганным, и это придало девочке уверенности. Она не схватила собаку и не потащила ее домой, как намеревалась раньше, а решила обойти корабль кругом.
Все-таки интересно.
Не каждый день в Подмосковье падают космические корабли.
Из-за того, что корабль сел далеко не идеально, левый бок его достаточно сильно пострадал — серебряный металл сплющился и швы обшивки люка разошлись, образовав вполне приличную щель, в которую Маша осторожно просунула пальцы и потянула. Громкий скрежет и люк не открылся, как ему полагалось, а просто выпал на снег.
Внутри было темно и тихо.
«Этого не может быть, — подумала Маша, — Мне все это, наверное, снится».
Громко, на весь лес стучало сердце и почему-то было больно дышать.
— Стой тут, Чапа, — прошептала девочка собаке, — Я только взгляну…
Инстинкт самосохранения закричал ей, что ни в коем случае нельзя этого делать, что надо бежать как можно скорее и как можно дальше, а потом вызвать милицию, сказать, что упал… вертолет! Пусть приезжают и разбираются на месте… Но это значит, что она никогда не узнает, что там внутри! Всю жизнь будет ругать себя и думать, что же там было!
— Ты понял, Чапа? Стой тут! — велела она собаке.
Чапа повилял хвостом.
— И удирай… если что, — добавила она, уже забираясь в темноту.
Внутри не было так уж темно, как казалось с улицы. Вдоль потолка тонкими полосками слабо светились бледно-желтые лампы, в их свете Маша с трудом различала некие странные конструкции, коими было загромождено почти все пространство, между ними оставались только узкие проходы, по одному из которых она и пошла.
Когда девочке показалось, что она почти добралась до носа корабля, то услышала впереди чей-то голос. Голос что-то спросил, однако ему не ответили. Может быть, он спросил у нее, у Маши?
Девочка постояла какое-то время, спрятавшись за каким-то прибором, после чего решительно набрала воздух в легкие и произнесла:
— Я друг!
Тишина была ей ответом.
На самом деле голос звучал из кабины пилота, это был голос бортового компьютера, сообщивший, что вторгшийся в пределы корабля организм не идентифицирован и вопросил не уничтожить ли его. Ответить ему было некому, а сам принимать решения он не мог, ибо работал в режиме ручного управления.
Что опять-таки спасло Машу от смерти.
Постояв некоторое время и послушав тишину, девочка двинулась дальше и, наконец, дошла до кабины пилота, где было гораздо просторнее и светлее. Светилась узкая длинная лампа на том месте, где должна была бы находиться приборная панель и светилась достаточно ярко, освещая какие-то кнопки и рычаги. Пол был страшно замусорен, мягкое пружинящее покрытие было завалено кусками оплавленного металла и залито какой-то темной вонючей гадостью, к которой липли подошвы кроссовок… Странным показалось Маше, что не было ни единого окошка ни спереди, ни по бокам, хотя казалось, должно бы… И вообще она была разочарована. Кабина пилота походила на железный ящик — только несколько кнопочек и рычажков и все!
Впрочем, раздумывать над странностями инопланетян девочке долго не пришлось, потому что почти тот час же, после того как вошла, она увидела и самого инопланетянина. Он сидел в кресле, тихо и неподвижно и голова его свешивалась набок.
Это был человек.
Одетый во что-то очень напоминающее спортивный костюм — разве что на куртке не было молнии — из-под которого виднелся белый воротничок, на рукаве и груди Маша разглядела некую странную эмблему и три замысловатых крючочка под ней.
Грудь человека была как будто смята, как будто продавлена внутрь слева, а справа как-то странно надувалась.
На голове человека была маска чем-то напоминающая маску ныряльщика, только было непонятно как она держится на голове, потому что никаких креплений видно не было. Из-под маски по щекам и крыльям носа стекала кровь, она уже залила всю куртку, а теперь едва только капала.
Это был человек.
И он был мертв.
Маша поняла, что он мертв, когда коснулась его руки — рука была холодной и твердой.
Что теперь ей делать девочка не знала. Постояв некоторое время в раздумье она попыталась снять с человека маску, хотя было страшно. Теперь уже страшно просто из-за того, что там, вероятно, была ужасная рана.
Вопреки ожиданиям маска снялась легко, стоило только потянуть.
Лицо человека было в кровавых разводах, волосы слиплись от крови, и где была рана Маша не поняла, казалась вся голова пилота — сплошная рана.
Девочка уже не боялась, она чувствовала только небольшое разочарование и жалость к этому погибшему человеку, а еще она думала о том, что ей предпринять дальше.
Никого звать не хотелось. Не хотелось, чтобы грубые солдаты вторгались на корабль, чтобы волокли пилота в какой-нибудь исследовательский центр и издевались над трупом. Этот черный железный ящик, освещенный желтой лампой, похож был на склеп. Склеп для таинственного пришельца, для летчика, который умер на своем боевом посту…
Маша всхлипнула, попыталась убрать слипшиеся от крови сосульки волос с лица пилота и тут заметила на лбу его почти у корней волос прилипшую к коже небольшую черную пластинку, захотела смахнуть ее, и… Вот тут-то все и началось.
Что-то хлопнуло, и волной воздуха Машу отбросило к стене, она не поняла, как и откуда, но в кабине вдруг появились люди. Не было — и вдруг появились.
Их было двое. Одетые точно так же как и погибший пилот, только без масок на голове, они очень быстро стали проделывать что-то с пилотом и так же быстро говорить между собой на каком-то тарабарском наречии.
— Он мертв почти уже сорок минут, — сказал Илис, взглянув на диагност, который только что подключил к телу, — Дохлый номер — мозг умер.
— Не спеши. Подождем, что машинка скажет. Не забывай, что парень эрайданец, они выживают и после худших передряг… Ты гляди, ему едва мозги не вышибли, а он сумел корабль посадить.
Говоря это, Бартунек поспешно ставил на голову умершего приборы, которые должны были заняться регенерацией тканей.
Илис расстегнул куртку пилота, из- под которой на пол хлынула уже темная, уже почти свернувшаяся кровь.
— Ребра еще сломаны… Посмотри… Что у нас еще? Рваная рана под диафрагмой…
— Угу. Ну, как там?
— Есть импульс. Но очень слабый… Не знаю… Уходит… Если прямо сейчас попробуем…
Они посмотрели друг на друга и Бартунек кивнул головой.
— Давай. Я ее закрепил и придержу еще.
Что-то засвистело и кабину наполнило голубое сияние.
— Эй, давай-ка потише! Руки горят…
— Держи, держи… Это ж мозги, не что-нибудь.
Несколько секунд спустя.
— Все. Готово. Теперь в госпиталь его. Не знаю, получилось ли, но больше нам ничего не сделать.
— Нам самим теперь в госпиталь. Радиация здесь не дай Боже, где-то генератор потек.
— Да, я заметил. С кораблем что?
— Сейчас вызову техников. Пусть разбираются… С девчонкой надо решать. Она тоже облучилась здорово. Здесь ей не помогут.
— Ну, поговори с ней… Как абориген с аборигеном. А я пока Ксатса переправлю.
Один из невесть откуда взявшихся исчез вместе с умершим, а второй остался и подошел к ней.
Маша не могла без содрогания видеть кровь. Нет, она не пугалась, не визжала, не падала в обморок, когда случалось пораниться. Свою кровь она воспринимала равнодушно, но чужую… Если резала палец сестра или мама острым кухонным ножом, у Маши все холодело внутри и даже как будто в голове мутилось… Здесь было столько крови! Как только один из внезапно появившихся расстегнул на мертвом пилоте куртку, кровь выплеснулась на пол с мерзким чавком — как будто не жидкая была, а вязкая, слизистая. И запах ударил в нос, такой тяжелый и приторный…
