Артур Кларк - Рассказы
Доктор Сэндерсон достал несколько жмёт и книжку в кожаном переплёте: Хьюз сразу узнал «Записную книжку электроинженера»; у него в кармане лежала точно такая же. Он взял её из рук врача и раскрыл наудачу, с лёгким чувством вины, которое неизбежно, когда в твоих руках оказывается записная книжка другого человека.
А в следующую секунду Ральфу Хьюзу показалось, что шатаются устои его мира. До сих вор он слушал доктора Сэндерсона как-то рассеяно, недоумевая из-за чего весь этот переполох. Теперь у него в руках лежало противоречащее всякой логике вещественное доказательство.
Ральф Хьюз не мог прочесть ни слова в записной книжке Нелсона. И печатный и рукописный текст были перевёрнуты, точно в зеркале.
Доктор Хьюз встал с кресла и несколько раз быстро прошёлся по кабинету. Сэндерсон сидел, молча глядя на него. На четвергом круге физик остановился у окна и посмотрел на озеро, накрытое тенью белой стены плотины. Этот вид как будто развеял его смятение, и он снова повернулся к доктору Сэндерсону.
— Вы хотите, чтобы я поверил, что с Нелсоном каким-то образом произошло поперечное обращение, правое поменялось местами с левым и наоборот?
— Я ничего не хочу. Я только изложил факты. Если вы можете сделать другой вывод буду рад его услышать. Позвольте добавить, что я проверил зубы Нелсона. Все пломбы переместились. Объясните это, если можете. Кстати, вот эти монеты тоже очень интересны.
Хьюз взял их в руку. Один шиллинг, новая красивая крона из бериллиевой меди, несколько пенсовиков и полупенсовиков. Он принял бы их без колебаний у любого кассира. Такой же наблюдательный, как большинство людей, он никогда не задумывался, в какую сторону смотрит голова королевы. Но надписи! Хьюз живо представлял себе недоумение Монетного двора, если эти странные монеты когда- нибудь попадут к ним. Как и книжка: поперечное обращение.
Голос доктора Сэндерсона перебил его размышления:
— Я попросил Нелсона никому не говорить об этом. Я напишу подробный доклад, он вызовет переполох, когда будет напечатан. Но нам надо знать, как это могло случиться. Вы конструктор нового генератора, поэтому я пришёл к вам.
Доктор Хьюз словно не слышал его. Сидя за столом, он пристально разглядывал свои руки. Впервые в жизни он всерьёз задумался над разницей между левым и правым.
Доктор Сэндерсон продержал Нелсона в больнице несколько дней, изучая своего странного пациента и собирая материал для доклада. Насколько он мог судить. Нелсон, если не считать странного превращения, был вполне нормален. Он заново учился читать и быстро преуспевал, после того как прошло чувство необычности. Вероятно, он никогда не сможет работать инструментом так, как работал, до несчастного случая: теперь его до конца жизни все будут считать левшой. Но ведь это не помеха.
Доктор Сэндерсон перестал ломать голову над причиной состояния Нелсона. Он плохо разбирался в электричестве, это дело Хьюза. Врач не сомневался, что физик найдёт ответ, как всегда. Компания — не благотворительное общество, она знает, кого нанимает. Новый генератор, который будет пущен через неделю, — детище Хьюза, хотя ему принадлежит только теоретическая разработка.
Сам доктор Хьюз был вовсе не так уж уверен в себе. Его пугал размах задачи; в отличие от Сэндерсона, он понимал, что тут открываются совсем новые области науки. Он знал: есть лишь один путь, чтобы объект мог превратиться в своё зеркальное отображение. Но как доказать столь фантастическую теорию?
Главный физик собрал всю наличную информацию об аварии, из-за которой огромный статор оказался под током. Расчёты позволяли представить себе силу тока в обмотках в те несколько секунд, когда была замкнута цепь. Правда, цифры приблизительные. Если бы можно было повторить опыт, чтобы получить точные данные… Он представлял себе лицо Мердока, — если скажет:
— Вы не возражаете, я сегодня вечером выберу минутку и замкну накоротко генераторы один — десять? 1 Нет, это, конечно, отпадает.
Хорошо, что у него сохранилась действующая модель. Опыты на ней дают какое-то представление о поле в середине генератора, но о величине тока можно только гадать. Она, наверно, была колоссальной. Просто чудо, как уцелели обмотки.
Почти месяц Хьюз бился над расчётами и блуждал в областях атомной физики, которые после университета тщательно обходил. Мало-помалу в его голове складывалась теория; до окончательной формулировки далеко, но путь был ясен. Ещё месяц, и всё будет готово.
Большой генератор, который занимал его мысли весь последний год, отошёл на второй план. Доктор Хьюз как-то рассеянно принял поздравления коллег, когда генератор прошёл последние испытания и влил свои миллионы киловатт в энергосистему. Наверно, его поведение показалось им немного странным, но ведь его давно считают оригиналом. К этому привыкли; компания была бы разочарована, если бы её придворный гений не вёл себя эксцентрично.
А через две недели к нему опять пришёл доктор Сэндерсон. Он хмурился.
— Нелсон снова в больнице, — сообщил врач, — Я ошибся, когда сказал, что всё в порядке.
— А что с ним? — удивлённо спросил Хьюз.
— Он умирает от голода.
— От голода? Что вы хотите этим сказать?
Доктор Сэндерсон пододвинул стул к столу Хьюза и сел.
— Я вас эти дни не беспокоил, — стал рассказывать он, — знал, что вы заняты своими теориями. Внимательно наблюдал за Нелсоном и писал доклад. Сначала, как я уже вам говорил, казалось, что всё идёт нормально. Я не сомневался, что он будет здоров. Потом замечаю — теряет в весе. Дальше начали появляться и другие, более специфические симптомы. Он начал жаловаться на слабость, умственную утомляемость. Все признаки авитаминоза. Я прописал ему концентрированные витамины, но это не помогло. Поэтому я снова пришёл к вам.
На лице Хьюза отразилось недоумение, потом досада.
— Но при чём тут я, чёрт возьми, вы же врач!
— Совершенно верно, но мне нужна поддержка. Я всего-навсего безвестный лекарь, никто не станет слушать меня, пока не будет поздно. А Нелсон умирает, и мне кажется, я знаю почему…
Сэр Роберт поначалу упирался; но доктор Хьюз; как всегда, настоял на своём. И теперь члены Совета директоров входили в конференц-зал, ворча и всячески выражая своё неудовольствие, что созван: чрезвычайный пленум. Они ещё больше возмутились, когда услышали, что будет выступать Хьюз. Все знали физика и уважали его заслуги, но он учёный, а они — бизнесмены. Что ещё такое задумал, сэр Роберт?
Доктор Хьюз, виновник этого переполоха, был недоволен собой: нервы его не слушались. Он был не очень высокого мнения о Совете директоров, но сэр Роберт человек достойный, так что нет никаких причин беспокоиться. Спору нет, они могут счесть его сумасшедшим, но ведь за ним числятся кое-какие заслуги. Сумасшедший ли, нет ли, он стоит не одной тысячи фунтов.
Доктор Сэндерсон ободряюще улыбнулся ему, входя в конференц-зал. Улыбка не очень удалась, но всё-таки помогла. Сэр Роберт только что кончил говорить, взял очки присущим ему нервным жестом и виновато откашлялся. Хьюз — не в первый раз — спросил себя: как может этот на вид такой робкий старик править огромной финансовой империей?
— А теперь, джентльмены, слово доктору Хьюзу. Он вам всё, кхм, объяснит. Я попросил его не вдаваться в технические тонкости. Вы вольны перебить его, если он вознесётся в разреженную стратосферу высшей математики. Доктор Хьюз…
Сперва медленно, потом всё быстрее по мере того, как он овладевал аудиторией, физик начал излагать своё дело. Записная книжка Нелсона вызвала удивлённые возгласы Совета, а обращённые монеты были приняты как увлекательнейшие редкостные экспонаты. Хьюз с радостью отметил, что заинтересовал слушателей. Он глубоко вдохнул и сделал ход, которого больше всего опасался.
— Итак, джентльмены, вы слышали, что было с Нелсоном, но сейчас я расскажу вам ещё более поразительную вещь. Прощу слушать меня очень внимательно.
Он взял со стола листок бумаги, сложил его и разорвал по диагонали.
— Вы видите два одинаковых прямоугольных треугольника. Я кладу их на стол, вот так. — Он положил треугольники так, что гипотенузы касались друг друга и вся фигура напоминала бумажного змея. — В таком положении каждый треугольник — зеркальное отображение другого. Вообразите, что вдоль гипотенузы проходит плоскость зеркала. Прошу вас запомнить это обстоятельство. Пока оба треугольника лежат на столе, я могу сколько угодно перемещать их по его поверхности, и никогда один не совместится точно с другим. Несмотря на одинаковые размеры, они, как перчатки, не взаимозаменяемы.
Он подождал, давая время слушателям усвоить сказанное. Вопросов не было, и он продолжал:
— Но если я возьму один треугольник, подниму его и переверну в воздухе, потом снова положу, это уже не зеркальные отображения, они полностью совмещены — вот так. — Он подкрепил слова делом. — Возможно, это выглядит очень упрощённо, но из упрощённого примера — мы можем сделать важный вывод. Треугольники на столе были плоскими предметами, они существовали, так сказать, в двух измерениях. Чтобы превратить один из них в его собственное зеркальное отображение, я его поднял и перевернул в третьем измерении. Вам ясен ход мысли?
