Андрей Плеханов - Граница джунглей
Выдра выучил наизусть речь президента Тернера еще в школе. Это было тридцать лет назад, и уже тогда практика элиминации насчитывала более четырех десятилетий. Стало быть, к теперешнему моменту Земля жила под законом элиминации свыше семидесяти лет. И жила вполне успешно. Страх смерти - не самое приятное из чувств, но он делает свое дело. Он заставляет задуматься о последствиях.
Боливийский мальчишка Томас Уанапаку мечтал стать элиминатором с самого детства. Он знал, что мечта его почти неосуществима, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем низкорослому индейскому заморышу стать членом касты охраняющих закон убийц. И все-таки он стал лесорубом. Выдра помнил свою безудержную радость, когда он, двадцатидвухлетний сержант, прошел первый отборочный тест и был зачислен в группу претендентов. Помнил свою гордость, когда получил сертификат элиминатора, с честью выдержав четыре года адского обучения. И, само собой, не мог забыть того, что случилось семь лет назад - операцию по устранению Нуньеса Рохо в Кочабамбе, стоившую ему здоровенной дыры в ноге и едва не отправившую в могилу. Затем - первые робкие сомнения, скоро перешедшие в сомнения тяжкие. Еще позже - понимание, что все в этом дерьмовом мире устроено неправильно. Ссора и разрыв с Амарантой, недопустимые проявления чувств, провал операции в Хуачакалье, закончившийся жуткой бойней. И в последние пять лет - полное бесчувствие, отсутствие каких-либо мыслей по какому-либо поводу, рефлексы бездушного механизма. Именно за эти пять лет он стал лесорубом высшей категории, элиминируя приговоренных к смерти настолько быстро и точно, насколько это вообще было возможно. Начальство простило ему прежние оплошности, снова полюбило его от всего сердца, в последний год замучило Выдру предложениями о продлении контракта, но Выдра не поддался. Он просто ушел. Ушел на пенсию. Он имел на это полное право.
К черту все на свете. Он едет отдыхать. Он уже прилетел.
* * *
Выдра втягивал воздух ноздрями и едва заметно морщился. Народ вокруг Выдры ощутимо пованивал. Выдра обладал тонким обонянием, и смешанный аромат кислого пота, алкогольного перегара, аптечных дермов, плебейского крема для бритья и полувыветрившихся бабьих духов не доставлял ему особого удовольствия. Толпа пассажиров двигалась вперед через тесный коридор, тесня друг друга плечами и животами. Немалая часть особей мужского пола выглядела основательно побитыми - синяки, царапины и пластыри украшали их мятые физиономии. Отдельную группу из двух десятков особо отличившихся в побоище вели впереди от основной толпы туристов два массивных охранника с шоке-рами. Преступники шли бодро, размахивали руками, обсуждая веселые подробности недавней махаловки, и не делали ни малейшей попытки сбежать или хотя бы оказать сопротивление. Их счетам предстояло основательно похудеть в ближайшие несколько часов, но удовольствие, судя по всему, того стоило.
В отличие от космопортов Земли, где все было напичкано техникой под завязку, где каждого прибывшего пассажира заботливо опекали до самого выхода, в Эль-Параисо все было нарочито примитивно. Туристы платили немалые деньги за то, чтобы оказаться в незатейливой обстановке, хлебнуть адреналинчика в космическом аналоге Дикого Запада, не обремененном излишком приличий, и владельцы курорта предоставляли им эту возможность сполна, с первых минут.
Толпа новоприбывших продралась-таки через коридор и вывалилась в зал регистрации. Люди ринулись к трем пропускным пунктам, отчаянно чертыхаясь и наступая друг другу на ноги. Выдра неожиданно для себя поддался общему стервозному настроению, оттеснил плечом рыжего здоровяка, едва не повалив его на пол, ужом протиснулся сквозь плотную стаю длинноногих блондинок, одинаковых, как клонированные овцы, обошел на бегу пятерых потных скандинавов и пришел к финишу одним из первых. Оказался в голове очереди - от неприветливой регистраторши в синем кителе его отделяло человек десять, не больше. Что, безусловно, следовало считать огромной удачей, потому что полицейские уже приступили к усмирению и упорядочению туристического стада, выстраивая его в три отдельные колонны при помощи резиновых дубин (назвать «дубинками» эти гипертрофированные орудия язык как-то не поворачивался).
Шум сзади доносился основательный - сочные звуки ударов, мат-перемат на всех языках мира, женские визги, рык похмельных мужчин и сиротливые рыдания деток, пока еще не осознавших факта, что на месте долгожданного небесного рая вдруг оказалось преддверие ада, свинство, дискомфорт, вопиющее попрание привычных человеческих прав и свобод. Выдра не оборачивался, смотрел вперед, буравя глазами складчатую спину негритянки, облаченной в чересчур обтягивающее для полуторацентнеровой дамочки платье. Выдра неодобрительно относился к показухе. Пожалуй, он с удовольствием прошелся бы дубинкой по головам и хребтам половины из присутствующих в этом зале - они того заслуживали. Просто для профилактики, для новообретения вкуса к жизни, для вышибания извечной головной боли обывателей: как бы еще потратить деньги. Но в отличие от ганимедских копов он сделал бы это по-настоящему, без киношной фальши…
Нет, нет, с него довольно. Психологи утверждают, что стереотип мышления элиминатора - ноша пожизненная, что от этой обузы не избавиться до самой смерти, потому-то бывшие лесорубы и живут недолго - либо сходят с ума, либо стремительно и неуклонно спиваются. Но Выдра знал и другую цифру: тридцать семь процентов. Да, господа, тридцать семь процентов надежды - именно такая часть бывших элиминаторов быстро адаптируется к нормальной жизни. Выдра рассчитывал, что попадет именно в эту квоту, отмеренную суровыми небесами.
Через пять минут Выдра добрался до окошка регистрации и протянул документ злой офицерше паспортного контроля. В этом также присутствовал явный анахронизм: нигде в мире, кроме курортов Ганимеда, не требовали настоящий паспорт - примитивную бумажную книжицу с визами на страницах. Везде обходились пластиковой картой идентификации.
Тетка уткнулась в паспорт Выдры, потом подняла глаза.
– Как зовут? - рявкнула она.
– Кого зовут? - переспросил Выдра. - Меня?
– Да, вас!
– Там все написано. В паспорте.
– Там написано «Выдра», - заявила тетка, недоуменно хлопая глазами.
– Так оно и есть.
– Это что - фамилия?
– Все, что угодно. И имя, и фамилия.
– Так вас зовут Выдра?
– Именно так, - Выдра холодно кивнул. - Насколько мне известно, людям по имени Выдра не воспрещен въезд на вашу планету.
– Цель приезда?
– Отдых, - коротко бросил Выдра.
Короткий шлепок печати, в паспорте появилась фиолетовая отметка.
– Проходите, не задерживайтесь! - рявкнула тетка.
Выдра усмехнулся, взял паспорт и пошел к ленте багажного транспортера. На удивление быстро обнаружил свой чемодан и потащил его к выходу. Тележки непрезентабельного вида стояли рядком у стены, но Выдра не воспользовался услугой. Небольшая тренировка мускулов не помешает. Хотя он уже и не лесоруб, но расслабляться не стоит, нужно держать себя в форме.
Выдра… Да, в паспорт вписано именно такое имя. Настоящее индейское имя, кстати. Короткое, удобное и соответствующее сути. Зверек небольшой по размеру, компактный, но оттого ничуть не менее хищный. К тому же быстрый, живучий и себе на уме. Не какой-нибудь неуклюжий лохматый медведь, не ленивый раскормленный лев или гиеноподобный пожиратель падали. Выдра - самое то.
Еще пять минут ушло на таможенный досмотр, и вскоре Выдра уже стоял на привокзальной площади, обозревая обстановку. В четвертый раз в своей жизни он находился в инопланетном городе, и снова не переставал удивляться, насколько все здесь непривычно. Купол, накрывающий Эль-Параисо, не виден, сияние тысяч уличных фонарей скрывает его от взора. Купол непрозрачен, состоит из двух слоев базальтовой ткани, натянутой между ячейками металлического каркаса на полуторакилометровой высоте. Между слоями ткани - местный грунт, измельченный и уплотненный. Конечно, «купол» - название условное, скорее это плоский надувной матрас: всего полтора километра в высоту и шестьдесят в диаметре. Сооружение кажется хрупким, однако способно выдержать удары мелких метеоритов и надежно удерживает в себе воздух и тепло. Большой камень, прилетевший из космоса, может проделать в нем дыру… Что ж, на этот случай существуют десятки ремонтных бригад, хорошо знающих свое дело. За сорок семь лет существования Эль-Параисо не произошло ни одного ЧП, дотягивающего до ранга хотя бы третьесортной катастрофы. Безопасность туристов гарантирована.
На площади перед космопортом высится тридцатиметровая статуя - каменный человечище приземлился на пьедестал в невероятной позе, застыл на правой ноге, левая нога полусогнута, руки раскинуты в стороны, опущены ладонями вниз. Человек самозабвенно пляшет джигу - ирландскую чечетку. Это Рори О'Нейл, главный архитектор Эль-Параисо. Он соорудил памятник самому себе - прижизненно. Почему бы и нет? По сведениям Выдры, танцевать джигу О'Нейл на самом деле не умеет, но вот мастерства создавать причудливые объекты, противоречащие закону тяготения, у него не отнять. Противоречащие, впрочем, закону земного тяготения. На Ганимеде все весит много меньше, чем на Земле, землетрясений здесь не случается, внутри купола нет ветров и атмосферных осадков, нет зимы - царит вечное лето. На Ганимеде можно строить такое, что на старушке Земле рухнет сразу же. Площадь в Эль-Параисо ограничена и баснословно дорога, а вот кубатуры - хоть отбавляй. И поэтому дома тянутся вверх на сотни метров, а то и на полкилометра. Строения причудливых, фантастических форм, с террасами, бассейнами, садами не то что висячими, а вовсе летающими. Небоскребы соединены между собой прозрачными туннелями, канатными дорогами и воздушными мостами. Жизнь бурлит на всех этажах Эль-Параисо, во всех его горизонтальных слоях. Люди просаживают денежки, заработанные трудами тяжкими и нетяжкими.
