Мюррей Лейнстер - Где не ступала нога…
Мембрана космофона слабо осветилась, и вдруг голос, искаженный расстоянием, отчетливо произнес:
— Вызываю Землю! Вызываю Землю! Корабль Крит Лайна “Одиссей,” вызывает Землю на Лорене Втором. Спускается один пассажир в лодке. Включите полевые огни.
Хайгенс застыл от изумления. Он бы обрадовался кораблю “Кодиус компани”; отнюдь не был для него желанным гостем корабль Колониальной службы: люди с него наверняка уничтожили бы и Ситку, и Сурду, и даже маленького Наджета, а Хайгенса привлекли бы к суду за незаконную колонизацию планеты. Но появление здесь, над нелегальной станцией, торгового корабля было просто необъяснимо.
Хайгенс включил огни на посадочной площадке. Он увидел, как осветилось поле. Затем он поднялся. Его убежище было раскрыто, необходимо было принять меры. Он вложил свои записи в специальный сейф, затем отправил туда же все документы, свидетельствующие, что “Кодиус компани” финансировала станцию на Лорене Втором. Он захлопнул дверцу. Оставалось нажать кнопку, и все содержимое сейфа превратится в пепел. Однако он не решался сделать это. Он без колебания нажал бы кнопку и обрек себя на долгие годы тюремного заключения, если бы твердо знал, что это — корабль Колониальной службы. Но если космофон сказал правду, если это — корабль Крит Лайна, то его появление не было опасным, оно было просто невероятным.
Натянув комбинезон, Хайгенс взял ружье и спустился вниз, в медвежий загон. Он повернул выключатель. Разбуженные ярким светом звери удивленно смотрели на него. Ситка Пит сел и смешно заморгал. Сурду Чарли лежал на спине, задрав лапы кверху; он с шумом перекувырнулся и засопел в знак дружеского расположения к Хайгенсу.
Фаро Нелл, ковыляя, подошла к дверям своего отдельного загона, специально устроенного ради ее Наджета, чтобы он не болтался под ногами и не раздражал взрослых медведей.
Хайгенс, единственный человек на этой планете, осматривал своих четвероногих земляков, свою рабочую и боевую силу. Все они были видоизмененными кодьякскими[1] медведями, потомками Чемпиона Кодьяка, в честь которого называлась и компания. Ситка Пит, самый большой самец, весил добрых двадцать две сотни фунтов. Сурду Чарли — почти столько же. Фаро Нелл, в которой страшная свирепость удивительно сочеталась с мягкой женственностью, весила около тысячи восьмисот фунтов, а в маленьком резвом медвежонке Наджете, высунувшем любопытную морду из-за мохнатого бока матери, было не менее шестисот фунтов. Звери выжидающе смотрели на Хайгенса. Когда на плече у хозяина сидел Семпер, они хорошо знали, что от них потребуется.
— Пошли, — сказал Хайгенс, — уже темно. Кто-то приземляется. Боюсь, как бы дело не обернулось худо.
Он снял запоры с наружной двери загона. Ситка Пит неуклюже проковылял через нее. Сурду вперевалку последовал за ним. Ситка встал на задние лапы и потянул носом воздух. Сурду, переваливаясь с боку на бок, подошел к нему и тоже стал нюхать воздух. Все было спокойно. Последней появилась Фаро Нелл. Она зарычала на Наджета, который вертелся около нее. Хайгенс стоял в дверях. Он чувствовал себя неловко из-за того, что отправил медведей вперед. Им придется идти через рощу, а уже наступила ночь. Однако иного выхода не было: они прекрасно чуяли опасность.
Огромные сплетенные арки гигантских папоротников, стройные колонны деревьев над ними, причудливые стрельчатые кусты — и фонари на широкой тропинке, ведущей к посадочному полю, освещающие все это каким-то таинственным светом. Лампы, установленные на уровне земли, подсвечивали лес снизу, создавая удивительные контрастные сочетания. Четко выделялась листва на фоне черного ночного неба.
— Вперед! — скомандовал Хайгенс, махнув рукой.
Он с силой захлопнул дверь загона, и процессия двинулась к посадочному полю через полосу освещенного леса. Первым ковылял Ситка, следом, переваливаясь из стороны в сторону, брел Сурду Чарли, Хайгенс шел за ними, напряженно всматриваясь в темноту. Фаро Нелл с Наджетом замыкали шествие.
Они составляли великолепный боевой отряд, хорошо приспособленный для передвижения по этой дикой чаще, полной опасностей; Ситка и Чарли всегда находились в авангарде. Фаро Нелл защищала тыл. Наджет шел за ней. О нем приходилось все время заботиться и охранять его от возможного нападения сзади, поэтому мать всегда была начеку. Главной ударной силой был Хайгенс. Разрывные пули могли поражать даже сфиксов, а фонарь его ружья, светящийся конус которого загорался при первом прикосновении к спусковому крючку, хорошо освещал цель.
Ружье было совсем не похоже на обычное охотничье. Но обитатели Лорена Второго тоже ничем не напоминали обычную дичь.
“Ночные бродяги” боялись света. Они могли напасть только в состоянии истерии, вызываемой у них слишком ярким освещением.
Хайгенс быстро шел к посадочной площадке. Он был в ярости. О станции “Кодиус компани” на Лорене Втором никому не было известно. Серьезные причины побудили компанию создать ее, но сделано это было втайне. По металлическому голосу в космофоне он не смог определить, как отнеслись на корабле к существованию нелегальной станции. Во всяком случае, если корабль приземлится, Хайгенс успеет вернуться и уничтожить сейф, чтобы спасти тех, кто прислал его сюда.
Пробираясь сквозь фантастически освещенную чашу, Хайгенс слышал отдаленный рев ракетной лодки. По мере того как отряд приближался к аэродрому, рев становился громче. Два огромных медведя, нюхая воздух, двигались впереди.
Они подошли к краю посадочного поля, залитого слепящим светом. Мощные прожекторы были косо направлены вверх облегчая кораблю посадку. Такие площадки и раньше были повсюду. Теперь же на всех освоенных планетах их сменили посадочные решетки — мощные сооружения, которые с необычайной лег костью и осторожностью поднимали и опускали звездолеты
Устаревшие площадки можно было встретить теперь либо на планетах, где велись исследовательские работы, чаще всего по бактериологии или экологии, либо в новых колониях, еще не успевших построить типовой аэродром.
Когда Хайгенс дошел до края поля, ночные обитатели уже успели слететься на свет, как мошкара на Земле. Они были всевозможного вида и размера — от крошечных белых существ, напоминающих ночных мошек и многокрылых летающих червей, до непрерывно вращающихся голых тварей, которые могли бы сойти за ощипанных обезьян. Все они жужжали, плясали и описывали в воздухе сумасшедшие круги. Они издавали какие-то особенные свистящие звуки.
Этих существ было так много, что они образовали над посадочным полем нечто вроде потолка.
Взглянув сквозь завесу из крыльев и тел, Хайгенс сразу увидел голубовато-белое пламя ракетной лодки. Пламя росло на глазах. Один раз оно отклонилось в сторону. Очевидно, пилот сбился с курса. Потом ракета вновь вернулась в нормальное положение. Светящаяся точка сначала увеличилась до размеров большой звезды, затем очень яркой луны и, наконец, превратилась в безжалостно слепящий глаз. Хайгенс отвернулся. Тяжелый, неуклюжий Ситка Пит благоразумно последовал примеру хозяина и стал смотреть на темную чащу. Сурду, казалось, не замечал все усиливающегося глухого рева ракеты. Он все время осторожно нюхал воздух. Фаро Нелл, прижав к себе огромной лапой голову Наджета, старательно вылизывала его перед приходом гостей. Наджет вырывался, как капризный ребенок. Рев перешел в чудовищные, громовые раскаты. С посадочной площадки потянуло горячим ветром. Ракетная лодка метнулась вниз, и ее пламя опалило стену летающих существ. Затем все покрылось облаком пыли. Середина поля ярко вспыхнула. Что-то быстро скользнуло в огонь, примяло его. Пламя сразу исчезло, и Хайгенс увидел ракетную лодку. Она покоилась на хвосте, устремив нос к звездам, с которых спустилась.
Наступила мертвая тишина. И постепенно, очень медленно, стали возвращаться ночные звуки — пение органа и робкое, похожее на икоту, всхлипывание. Звуки становились все отчетливее, и, наконец, к Хайгенсу вернулся нормальный слух. Боковая дверь лодки с лязгом открылась, и оттуда выбросили какой-то предмет. Он быстро развернулся, перекрыв выжженную пламенем площадку, где стояла лодка.
Это был металлический трап.
Из лодки вышел человек. Он повернулся лицом к кабине и обменялся с кем-то рукопожатием. Спустившись по лесенке к металлическому трапу, он прошел над дымящимся полем. В руках у него был небольшой саквояж. Дойдя до конца трапа, незнакомец ловко спрыгнул на землю и быстро направился к краю посадочной площадки. Затем он махнул рукой тому, кто остался в кабине. Трап тут же поднялся и исчез в конусе лодки. Из-под хвостового оперения вырвалось пламя и за ним — столб удушливой пыли. Затем опять — яркая вспышка и невыносимый рев. Пламя стало быстро подниматься сквозь дымовую завесу. Когда к Хайгенсу снова вернулся слух, он услышал только гул. Маленькая светящаяся точка в небе уходила все дальше и дальше па восток, где ее ждал корабль.
