Гарольд Хоук - Шаг в неизбежность
— Здравствуй, сына. Устал? Раздевайся, мой руки, сейчас будем ужинать.
Тим вымыл не только руки, но и шею и лицо. Ему почему-то казалось: офицер не даст ему направления на воинские курсы, если узнает о его нынешней работе.
В дверь осторожно постучали:
— Тимми, ты скоро?
— Да, мам, — Тим энергично вытерся полотенцем.
— Поторопись, мы ждём тебя, — сказала мама и тут же заговорила с загадочным гостем:
— Прошу прощения, сэр, он у меня такой чистоплотный.
— Похвальное качество для молодого человека, миссис Робинсон, — услышал Тим громкий голос и обрадовался: так могут говорить только военные.
Тщательно причесавшись, он выскочил из ванной полный радужных ожиданий, но, оказавшись на кухне, понял, как жестоко ошибался.
При виде сына, мама с довольным видом сказала:
— Знакомься, Тимми, — это мистер Уилкис, наш постоялец.
Из-за стола встал коренастый, короткостриженый человек в гражданской одежде. Среднего роста, на вид не больше двадцати пяти лет, глаза тёмные, цепкие, губы тонкие, плотно сжатые, подбородок и скулы немного выступают.
— Вы знаете, миссис Робинсон, я вашего сына таким себе и представлял. — Мистер Уилкис протянул Тиму руку:
— Значит, ты работаешь мусорщиком?
Это был дежурный вопрос, один из тех, что задают при встрече, лишь бы завязать разговор, но чувствуя себя обманутым, Тим ответил довольно грубо:
— Да! И Что?
— Ничего. Прости, я не хотел тебя обидеть.
Уилкис постоял немного с раскрытой ладонью, посмотрел на нее, зачем-то потёр пальцами друг о друга и вернулся на место.
Тим тоже сел за стол. Мама поставила перед ним дымящуюся тарелку. Красные цветочки из моркови плавали в жёлтом бульоне, белый кончик крылышка возвышался как парус, в окружении пятен куриного жира.
Тим опустил ложку в наваристый бульон, вдохнул дымящийся пар и приступил к еде. Раз уж его мечтам не суждено сбыться, так почему бы не поесть, как следует?
Уилкис подвинул ближе тарелку и тоже принялся за ужин. Миссис Робинсон хозяйничала у плиты.
Прошло несколько минут, прежде чем Тим спросил, отгрызая кончик крылышка:
— А вы чем занимаетесь, мистер Уилкис?
Он уже почти успокоился, осталась только злость на самого себя. С чего он взял, что мать самолично захочет записать его на курсы воинских специальностей?
— Тимми, мистер Уилкис зарабатывает на жизнь ремонтом бытовой техники, — защебетала мама, не давая гостю раскрыть рот. — Я уже обо всём договорилась: он починит холодильник и посмотрит твой магнитофон.
Тим уронил недоеденную курицу в остатки супа, янтарные капли брызнули на стол, несколько маленьких солнышек попало на лицо гостю. В ажурной подставке белели салфетки, тот потянул одну за кончик, скомкал, промокнул бумажным тампоном кожу.
— Мама, я же говорил: сам отремонтирую! — звенящим голосом сказал Тим, повернувшись к матери.
— Но, милый, — миссис Робинсон поставила на стол ещё тарелки. Теперь уже с жареной картошкой и сочными, истекающими жиром котлетками. — Ты постоянно пропадаешь на работе…
— Ты знаешь, мама, я делаю это для того, чтобы мы смогли нормально жить. Мистер Фергюссон обещал мне отгул…
— Когда, Тим? Он обещает уже вторую неделю. Без холодильника портятся продукты. Мистер Уилкис во всём разберётся…
Миссис Робинсон прервала загромыхавшая табуретка.
— Спасибо, я наелся, — Тим направился к выходу из кухни.
— А как же второе, сынок?
— Ничего, я сыт.
— Хорошо. Мистер Уилкис поживёт в твоей комнате. Сегодня я постелила тебе на диване в гостиной, а завтра ты переедешь в детскую.
Тим махнул рукой и скрылся за углом, негромко шлёпая тапками. Чуть позже Уилкис услышал лёгкое шуршание, похоже, Тим раздевался; скрипнули пружины дивана, послышалась какая-то возня. Наконец всё затихло.
— Прошу прощения, сэр, Тим стал таким нервным после гибели отца… — миссис Робинсон отвернулась к окну, промокнула уголки глаз полотенцем.
Уилкис отодвинул тарелку из-под супа.
— Гхм, не сочтите меня бестактным, но что случилось с Вашим мужем?
— Мой муж, Чарльз, работал главным технологом на заводе минеральных удобрений, — начала миссис Робинсон, немного успокоившись. — В последнее время он часто жаловался на плохое качество сырья. Как сейчас помню — пришёл как-то на обед и давай ругаться: «Компоненты дерьмо, начальство требует выполнение плана, грозится годовой премии лишить и половину сотрудников уволить, если не будет роста производства».
Уилкис внимательно слушал, не забывая при этом налегать на второе. Он не ел нормальной еды почти двое суток и старательно навёрстывал упущенное. Тем временем миссис Робинсон продолжала:
— Чарльз говорил: им часто приходилось экспериментировать. В погоне за прибылью руководство закупало сырьё по дешёвке, разбавленное, с разными примесями. Каким-то образом мужу удалось разработать и внедрить схему очистки и восстановления отработанных катализаторов. Первые опыты показали: восстановленное вещество можно использовать один раз, но мастера заставляли рабочих прогонять по нескольку циклов. Из-за этого происходили разные неприятности: то цех наполнялся ядовитыми газами, то начиналось неконтролируемое возгорание в поточной линии, бывало и спекание смеси в грануляторном бункере.
Уилкис закончил есть, отодвинул тарелку в сторону. Миссис Робинсон сидела, сложив руки на коленях. Тонкие пальцы теребили кружевную оторочку передника. Воспоминания давались нелегко, боль недавней утраты глубокой занозой засела в сердце и все разговоры о прошлом, как цепкие пальцы хирурга, пытались извлечь её, а она, сопротивляясь, бередила рану, царапая окровавленными зазубринами.
— Хотите чаю? — миссис Робинсон пододвинула ближе к гостю плетёную корзиночку с печеньем и небольшую чашечку с блюдцем.
— Да, спасибо, я бы не отказался.
Хозяйка взяла с плиты чайник, горячая струя ароматного напитка ударилась в дно чашки, закружилась по стенкам тёмно-коричневой дымящейся волной.
— Простите, мистер Уилкис…
— Джон. Для вас просто Джон, миссис Робинсон.
— Хорошо, Джон, тогда и вы зовите меня Глория.
Она поставила чайник на место, села к столу.
— Извините, Джон, сахара нет, но печенье сладкое, думаю, оно немного скрасит вкус пустого чая.
— Не переживайте, Глория, я не пью с сахаром. Он перебивает истинный вкус и не даёт по-настоящему насладиться напитком. Прошу вас, продолжайте.
— В тот день у мужа был выходной, но его напарник неожиданно заболел, и ему пришлось выйти на работу. Мне точно не известно, что там произошло. Говорили, в бункере образовался затор. Конвейер вовремя не отключился: то ли не сработала автоматика, то ли кто-то помешал этому, — миссис Робинсон помотала головой и пожала плечами, — я не знаю.
Уилкис хрустнул печеньем, сделал маленький глоток. Чуть позже дно чашечки негромко ударилось о блюдце. В гостиной заскрипел диван, зашуршало одеяло, — это Тим повернулся на другой бок. Снова стало тихо. В наступившей тишине Глория услышала отрывистое тиканье часов на руке гостя.
В течение нескольких секунд, показавшихся вечностью, никто не проронил ни слова. Наконец миссис Робинсон вздохнула и с некоторым усилием продолжила:
— На ленте транспортёра произошло самовозгорание. Горящая смесь попала в бункер, начался пожар. Взрывом разнесло половину цеха. Рабочих будто корова языком слизала, а от Чарлза остались обугленные ботинки, да обрывок штанины. Вот и всё, что нашли пожарные, когда удалось потушить бушевавшее над обломками пламя.
Миссис Робинсон всхлипнула, согнутым на пальце краем передника провела под глазами.
— Простите меня, Глория. Я заставил вас снова пережить это.
— Ничего, ничего, — миссис Робинсон шмыгнула носом, помахала ладонями перед лицом. — Это я так, скоро пройдёт.
— А вам не кажется всё это немного странным?
— Вы о чём? — Глория встала, налила себе чаю, в два глотка выпила обжигающий напиток. В горле стало необычайно горячо, слёзы опять выступили на глазах. Приложив руку к шее, Глория несколько раз схватила ртом воздух. Почувствовав себя немного лучше, села к столу.
Уилкис наблюдал за ней. Недопитый чай стоял в стороне, надкусанное печенье лежало на краю блюдца, рассыпавшиеся крошки теснились подле, как острова возле материка.
— Да всё о том же. Вы сказали: на заводе производят удобрения. Так?
— Так, — кивнула Глория.
— Насколько мне известно, Низебул не входит в аграрный пояс Федерации. Да и поблизости нет ни одной подобной планеты. Для кого тогда производить столько удобрений? Везти их отсюда к фермерским планетам — шкурка выделки не стоит. Транспортные издержки поднимут стоимость продукции в тысячи раз, её просто никто не купит.
