Джеймс Лусено - Дарт Плэгас
Его мысли потонули в гомоне голосов, далеких и близких, доносившихся из настоящего и прошлого. Голоса превозносили его до небес, трубили о его славе и зарождении нового порядка. Подняв желтые глаза к ночному небу, Сидиус увидел, как дрожащие звезды вспыхивают, и где-то в самой глубине души почувствовал, что темная сторона благословляет его на царствие.
Медленно, почти неохотно он вернулся к реальности, опустив взгляд на свои ухоженные руки. Мир вокруг него с большим усилием приходил в норму, и Сидиус только сейчас заметил, как участилось его дыхание. Воздухоочистители с шумом нагнетали воздух, колыхавший роскошные гобелены. Ткань дорогих ковров сморщилась, впитав пролившуюся на них влагу. Дроид в растерянности ерзал на месте. Сидиус повернулся, чтобы обозреть царивший вокруг беспорядок: старинная мебель перевернута, картины перекосились, – как будто вихрь пронесся по комнате. А на полу, лицом вниз, лежала статуя Янджона, одного из четверых мудрецов-законодателей Двартии.
Предмет искусства, который Сидиус когда-то втайне желал заполучить.
Рядом в неуклюжей позе развалился Плэгас: тонкие руки были вывернуты наружу, а продолговатая голова склонена набок. Он был пышно одет, словно собрался на вечеринку.
И сейчас он мертв.
Но мертв ли?
Сидиуса охватила неуверенность, и его глаза вновь зажглись яростью. Эту дрожь породил он сам, или она была лишь предостережением?
Не мог ли злокозненный муун обмануть его? Не мог ли Плэгас все-таки открыть путь к бессмертию и выжить? Стоит ли говорить о том, что для мудреца, который открыто ставит Великий план ситов превыше всего остального, это будет мелочным шагом. Неужели Плэгас угодил в собственноручно сплетенную паутину ревности и алчности, пал жертвой собственного замысла, не совладал со своими слабостями?
Сидиус пожалел бы бывшего учителя, но тревога за собственную жизнь все еще не покидала его.
Осторожно приблизившись к телу, он призвал Силу и перевернул престарелого мууна на спину. Плэгас выглядел почти так же, как и десятилетия назад – в тот день, когда Сидиус впервые повстречал его: гладкий безволосый череп; нос с горбинкой; переносица сплющена, как будто в нее угодил мяч для шокбола, а острый кончик носа почти прижат к верхней губе; нижняя челюсть выдается вперед; впалые глаза все еще излучают угрозу, – редкий муун мог бы похвастаться такой внешностью. Но Плэгас и не был заурядным мууном. Он не был заурядным по любым меркам.
Сидиус присмотрелся, не прекращая прощупывать учителя Силой. Только сейчас стало заметно, что его посиневшая кожа разглаживается, мышцы лица расслабляются.
Едва обращая внимание на шум воздухоочистителей и звуки внешнего мира, проникавшие в роскошные покои, Сидиус продолжал наблюдать. Но наконец он выпрямился и облегченно выдохнул. Никакой уловки не было. Плэгас не притворялся мертвым. Он действительно скользнул в холодные объятия смерти. Гений, приведший Сидиуса к власти, ушел навсегда.
Новый владыка ситов лукаво сощурил глаза.
Муун мог просуществовать еще не одну сотню лет и ни капли не измениться. Он мог бы жить вечно, завершись его долгие поиски успехом. Ведь Плэгас научился спасать от смерти других – а себя так и не уберег.
Сидиус выпятил грудь от осознания важности своего достижения.
«Что ж, – пронеслось у него в голове. – Все вышло не так плохо, как мы боялись…»
Редко что-то свершалось в полном соответствии с чаяниями. Порядок грядущих событий всегда менялся. Как избирательная память перестраивала прошлое, так и события будущего были сродни подвижным мишеням. Оставалось полагаться на инстинкты, интуитивно подгадывать момент и действовать. Опоздаешь на миг – вселенная перестроится до неузнаваемости, и никакие решительные шаги ее больше не поколеблют. А значит, можно лишь наблюдать и реагировать. Элемент внезапности не сыскать ни в одной периодической таблице. Краеугольный камень, недостающий ингредиент. Пример того, как любит забавляться Сила. Урок всем разумным существам, что некоторые секреты раскрыть нельзя, сколько ни пытайся.
Уверенный, что события последних минут продиктованы волей темной стороны, Сидиус вернулся к прозрачной стене комнаты.
Две жизни – ничто в масштабе триллионов, однако то, что произошло в этих покоях, повлияет на жизнь каждого. Рождение одного уже изменило Галактику – а смерть другого придаст ей новый вид. Но почувствовал ли кто-то перемены? Смогут ли его заклятые враги понять, что Сила изменилась безвозвратно? И хватит ли этого, чтобы они отказались от самодовольного лицемерия? Сидиус надеялся, что нет. Ибо с этой минуты он берется за дело возмездия всерьез.
Его взгляд приковало восходящее созвездие, совсем новое для звездного неба – олицетворение власти и влияния. Скоро оно растворится в первых лучах рассвета, но сейчас там, над низинами, видимое лишь тем, кто знает, куда устремлять взор, оно возвещало наступление будущего из его дерзких мечтаний. Кому-то покажется, что звезды и планеты выстроились, как и прежде, по местам, просчитанным судьбой задолго до их рождения в пламени взрыва. Но в реальности небесное спокойствие было нарушено, и темная материя породила новые причудливые очертания. Во рту Сидиус ощущал привкус крови, а в груди – восстающее чудовище. Оно поднималось из темных глубин и искажало его сущность, придавая ей зловещие черты, которые очень скоро станут явью для Галактики.
Когда-то темная сторона сделала Сидиуса своей собственностью, а сейчас он ответил ей тем же.
У него сбилось дыхание, но виной тому было не напряжение, а воодушевление. Сидиус отпустил подоконник и почувствовал, как чудовище извивается в его теле подобно необъезженному скакуну, без устали бьющему копытами.
Разве хоть когда-то он ощущал себя столь могущественным в Силе?
Сидиус так и не узнал, как встретил свою смерть учитель Плэгаса. Погиб ли он от руки собственного ученика? Переполняло ли Плэгаса схожее ликование, когда он осознал, что остался единственным владыкой ситов? Рвалось ли чудовище, предвкушавшее скорое освобождение, навстречу миру, в котором ему предстояло жить?
Он поднял взгляд к небесам. Истина была где-то там, зашифрованная в фотонах света, несущаяся сквозь пространство и время. Жидкий огонь струился в его жилах, разум тонул в потоках видений прошлого и будущего, и Сидиус шагнул навстречу обновленной Галактике – словно пытаясь сбросить с нее шелуху прошлых десятилетий…
ЧАСТЬ I: ПРИГЛАШЕНИЕ ВО ТЬМУ
Глава 1
Подземелье
За сорок семь стандартных лет до начала губительного правления императора Палпатина Бол’демник был всего лишь слаборазвитой планетой в секторе Аурил, что во Внешнем кольце. Обитали на ней рептилоиды, которые жаловали чужаков не больше, чем друг друга. Десятки лет спустя планете суждено было сыграть свою роль в галактических событиях и обрести свою долю дурной славы, но в те определяющие годы, которые предшествовали неотвратимому упадку Республики и ее погружению в пучину хаоса, Бол’демник представлял интерес разве что для ксенобиологов и картографов. Даже Дарт Плэгас, питавший слабость к захолустным мирам, вряд ли узнал бы об этом месте, если бы его учитель, Тенебрус, не обнаружил на планете нечто особенное.
– Дарт Бейн гордился бы нашими трудами, – сказал владыка ситов своему ученику в кристаллической пещере, ради которой они и проделали долгий путь среди звезд.
Бит Тенебрус был одного с Плэгасом роста и казался почти столь же тощим. На взгляд человека, желтушная кожа придавала ему такой же больной и изможденный вид, какой был у мертвенно-бледного мууна, но на самом деле оба пребывали в отменном здравии. Хотя говорили они на общегалактическом, каждый прекрасно владел языком другого.
– В свои ранние годы, – проговорил Плэгас через маску респиратора. – Когда он еще занимался ремеслом своих предков.
За лицевым щитком собственной маски Тенебрус неодобрительно поджал губы. Дыхательный аппарат казался абсурдно маленьким на его огромной голове, а из-за выпуклого щитка его лишенные век глаза выглядели как две дыры, близко посаженные на сморщенном лице.
– В свои годы становления, – поправил учитель.
Плэгас стерпел мягкий укор. Он был учеником Тенебруса столько лет, сколько человек обыкновенно жил на свете, но Тенебрус все равно неизменно находил причину упрекнуть его.
– Самый лучший способ для нас замкнуть круг – это скопировать действия сит’ари[1] в годы его становления, – продолжил Тенебрус. – Мы вплетаем себя в ткань, которую он создал.
Плэгас держал свои мысли при себе. Владыка ситов, взявший весьма подходящее[2]имя Дарт Бейн, реформировал орден, ограничив число ситов и перейдя к скрытным операциям, но до того, как принять учение темной стороны, он был горняком и добывал кортозис на Апатросе. За тысячу лет, прошедших со времени его смерти, Бейн превратился в божество; приписываемые ему способности стали легендой. И в самом деле, подумал Плэгас, где еще его ученикам замкнуть круг, как не в полном уединении, в глубине нагорья, окружающего лазурные просторы Северного моря Бол’демника?
