Василий Головачев - Реквием машине времени
– Гнать бы их надо! – ответил задумавшийся о своем Гаспарян.
– Волков?!
– Пауков. Вызвать бригаду санэпидстанции и…
В тот же момент сзади, у просеки, раздался гортанный, с металлическими модуляциями, страшный и странный крик. Длился он несколько секунд, взорвав тишину на осколки эха, и были в этом леденящем душу крике смертельная тоска, злоба и ужас!
Костров споткнулся от неожиданности и замер, прислушиваясь.
– Кто это?! – пробормотал Гаспарян, меняясь в лице.
– Упырь, – хрипло ответил Костров. – Погоди-ка…
Где-то недалеко послышался еще один крик, человеческий:
– …а-ан!.. ре-е-ен!..
– Наверное, Миша зовет!
Не сговариваясь, оба бросились сквозь чащу к дороге, но вскоре выяснилось, что тревожились они напрасно. Рузаев звал их в ответ на чужой вопль. Толком не поняв, кто кричит, он вскочил и опрокинул в костер котелок с чаем.
– Один – ноль в пользу крикуна, – прокомментировал Гаспарян, переводя дух. – Мне казалось, тебя ничем не проймешь.
– Мне тоже так казалось, – проговорил Рузаев. Он был эвенком, но по-русски говорил всегда чисто, разве что чуть замедленно. Но сейчас в его речи явственно звучал акцент.
– Кто кричал?
– Леший, – предложил вторую свою гипотезу Костров и пошел умываться.
Чай в этот вечер они пили поздно.
Глава 2
Под утро Кострову приснилось, будто он взобрался на высокую скалу, ощущая восторг от распахнувшейся дали, и шагнул с нее прямо в воздух. С минуту он парил на той же высоте, вольный и легкий, как луч солнца. Под ним в синей дымке расстилался лес, теряющийся за горизонтом, извилистой фиолетовой лентой текла река, выпирали из леса рыцарские шлемы сопок… Деталей он не различал, был занят собой, общим состоянием сказочной легкости и управляемости тела. С легкой грустью Костров подумал, что видит Красноярский край, вспомнил отца, умершего семь лет назад. «Надо навестить родственников, скажут – забыл… Вот прямо сейчас и полечу, чего откладывать!» И вдруг с ужасающей отчетливостью внизу показалась огромная паутина, накрывшая лес на несколько километров. «Откуда здесь паутина?» – успел подумать он и сразу же начал падать, быстро и неудержимо. Со страшной скоростью засвистел мимо воздух, мир сжался до размеров глубокого колодца, в который он влетел стремительным болидом. А когда удар о землю казался неминуемым, тяжелое сердце в диком ускорении оторвалось, пробило грудную клетку и взорвалось впереди огненным фонтаном…
Осторожно пощупав левую сторону груди, Костров выглянул из палатки. В трех метрах от нее горел костер, у которого возился Рузаев. Пахло дымом и рыбным супом.
– Незаменимый ты человек, Рузаев! – с чувством сказал Костров. Но тут ему на голую спину стекла с полога палатки холодная струйка воды. Он взвыл и разбудил Гаспаряна.
Через час, позавтракав и поразмышляв о причинах вечернего крика, все трое шагали по мокрой, седой от росы траве к дороге, увешанные своей драгоценной, осточертевшей за долгие месяцы экспедиций аппаратурой. Недалеко от места, где вчера экспертов застал крик, они совершенно случайно обнаружили останки разбитого вертолета.
Здесь тоже было полно паутины: на траве, на кустах орешника, на ветвях берез и нежнокорых осин. Стальной винт вертолета успел покрыться густой ржавчиной, хотя авария произошла всего два дня назад, и все кругом было буквально нашпиговано паутинами разных сортов и рисунков.
– Откуда их здесь столько, братцы? – удивился Рузаев, отбросив на мгновение свою природную невозмутимость.
– Оттуда, – пояснил Гаспарян, сдирая с лица удивительно прочные нити, и прошипел: – Гадость! Ты, кажется, зоолог по образованию? Классифицируй, тебе и карты в руки. Кстати, обратите внимание: в лесу полностью отсутствуют насекомые.
– Что же тут удивительного? – буркнул Костров. – Начало осени. Но вот птиц действительно не слышно.
Ступая по жухлой осенней траве, он приблизился к вертолету.
Стабилизирующий винт машины валялся в стороне, лонжероны заднего стабилизатора были погнуты, лобовое стекло отсутствовало, кабина была смята.
– Ударились они прилично! Слышишь, металловед? – обратился Костров к Гаспаряну. – Ржавчина уже по твоей части. Кабина тоже насквозь проржавела, даром что дюралевая.
– Ладно, ладно, – произнес Сурен. – Металловед я бывший, но распределять обязанности положено мне. Разбирайте аппаратуру. От вертолета наметим границы спокойной зоны, а дальше к просеке надо держать ухо востро, без датчиков не вздумайте шагу ступить.
– Не чересчур? – спросил Рузаев, останавливаясь рядом с Костровым. – Никогда не видел такой паутины! Смотри, Иван, белая как снег! – Он дотронулся до края паутины пальцем и резко отдернул руку.
– Ах ты!.. Жжется! – пояснил в ответ на удивленные взгляды товарищей.
Гаспарян подошел ближе, сунул палец в паутину и тут же отдернул. Потом достал электрометр и приблизил чувствительный элемент прибора к паутине.
– Электростатический заряд, – сообщил он через минуту, – мне добавить нечего. Миша, обычная паутина проводит электричество? Или она диэлектрик?
– Не знаю, – подумав, сказал Рузаев. – Скорее проводник.
– Специалист, – в тон ему сказал Гаспарян. – Вот что, дорогие мои, давайте уясним себе правило: с этой минуты ничего не трогать руками. У нас есть щупы, зонды, пинцеты, перчатки… Договорились?
– Как прикажете. – Рузаев вдруг шарахнулся от вертолета. Сверху, с козырька над дверцей, метнулось к нему круглое черное тело диаметром около пятнадцати сантиметров, пролетело над головой, сочно шлепнулось в центр паутины и мгновенно исчезло, оставив после себя слабый запах эфира.
– Вот и паучок пожаловал, – сказал Сурен со смешком. – Симпатичный такой!.. Птиц, значит, они уже сожрали, теперь очередь за нами.
– Я, конечно, не разглядел как следует, – проговорил Рузаев, придя в себя, – но скорее всего это сольпуга, а не паук.
– Соль… что? – спросил Костров.
– Сольпуга – фаланга из семейства паукообразных. Сольпуги неядовиты, так что бояться их нам вроде бы нечего.
– А паутину они, эти сольпуги, плетут? – осведомился Гаспарян.
– Н-нет… кажется, нет.
– Вот видишь! – Гаспарян с треском захлопнул футляр электрометра. – Эксперты! Специалисты, так сказать! Помощнички!.. Надеюсь, ты прав и пауки неядовиты. Как вы думаете, сюрпризы еще будут?
Рузаев с иронией развел руками.
– Гарантировать не могу, но кажется мне, что все еще впереди.
– Михаил-пророк! – фыркнул Костров.
Гаспарян посмотрел на часы:
– Ну-с, джентльмены, за работу.
Солнце поднялось уже высоко, исчезла с кустов и травы роса, день обещал быть по-летнему жарким.
Вскоре эксперты закончили измерение локальной полевой обстановки в радиусе километра вокруг просеки с ЛЭП, произвели соответствующие записи в журнале и полюбовались на свои вытянутые физиономии. Радиационный, а также магнитный, электрический и прочий фон оказался в норме. Приборы не фиксировали аномалий электромагнитного характера вроде тех, что были отмечены возле разбитого вертолета и у линии электропередачи. В последнем случае это было нормальным явлением: ЛЭП работала и «гнала» свои двести пятьдесят тысяч вольт потребителям в городах и поселках района.
Правда, одна аномалия все же была – биологическая. Концентрация паутины в одном месте на трассе ЛЭП, в районе просеки, была очевидной. Она не отражалась электронными символами на экранчиках приборов и обладала только одним достоинством – наглядностью.
– Сядем, покурим, – предложил Рузаев, доставая сигареты.
Костров отказался, Гаспарян машинально взял одну и тут же вернул: он не курил, как и Иван.
В целях безопасности они вышли из «паучьей зоны» и расположились отдохнуть на берегу Пожны, здесь она была лишь ручьем шириной метра полтора.
– Что же мы имеем? – пробормотал Гаспарян. – А имеем мы без малого нуль информации. Странное нашествие пауков – раз, утечку электроэнергии на линии – два, самих пауков, не похожих на пауков, – три, крик ночью – четыре. Все?
– Ржавый вертолет – пять, – подсказал Костров. – Отсутствие живности в лесу – шесть, да еще сверхпрочная паутина-диэлектрик! Больно ты пессимистичен, начальник. У нас материала уже на приличную сенсацию, а ты – «нуль информации»!
– Нужна аппаратура физико-химического анализа, – сказал Рузаев, затягиваясь – Иван прав, набор проблем хорош. Но тем интереснее с ним работать. И неплохо бы достать какие-нибудь комбинезоны или спецовки, что ли, а то лазить по лесу в наших костюмах несподручно. Хорошо хоть сапоги догадались взять. Я их достал из мешка, можете надевать.
– Вечером схожу в райцентр и позвоню Ивашуре, – пообещал Гаспарян. – Спецовки он привезет. Что касается моего пессимизма, то обосновать его я не могу. Тревожно что-то на душе, друзья мои. Не нравится мне паучье нашествие.
