Сады Дьявола (СИ) - Гагарин Павел Александрович

Бывают и антитандемы. Например, Беловых и Маккензи принципиально выращивают в разных интернатах. И в течение всей жизни стараются держать их как можно дальше друг от друга. Нет, у этих двоих взаимоотношения отличные, даже слишком. Примерно за два года крепкой дружбы вместо великолепного пилота и замечательного военного ученого получается парочка выдающихся закадык-алкоголиков.

Вот и клонов фамилии Пульхров никогда не выращивают поодиночке, к ним в паре всегда идет клон фамилии Чеховых. С малых лет Чехов тянется за головастым и харизматичным братом, который, в свою очередь, с детства приобретает навыки управления и манипуляции физически более развитым сверстником. Впоследствии на службе их рассматривают как единую боевую единицу, службу они проходят вдвоем, и Чехов при Пульхре как правило выполняет роль левой руки.

В интернат их тоже привезли вместе. Что было до интерната Пульхр помнил смутно: какие-то мутно-прозрачные стены и яркие пятна игрушек. Но он был точно уверен, что Чехов был с ним с самого начала. Позднее он узнал, что даже в инкубаторе кувезы тандемных клонов ставят рядом, чтобы зародыши чувствовали друг друга постоянно.

Внешне интернат представлял собой пожилое трехэтажное здание из красного кирпича. Внутри царила утилитарная эстетика космической казармы: те же гулкие лестницы со ступеньками из рифленого алюминия, те же двухярусные койки, та же металлическая посуда в столовой. В общем, все было сделано для того, чтобы впоследствии космический корабль или база у выросших кадетов ассоциировался с родным домом.

Здание стояло на берегу моря, и далеко в воду уходил понтонный причал, с пришвартованной к нему учебной подводной лодкой. Высокая каменная стена отделяла территорию интерната от окружающего мира, какого-то кривого и бестолкового населенного пункта.

Кадеты жили в помещениях на четыре-шесть человек, старшие и младшие вперемешку. С детства они называли друг друга по фамилиям: в интернатах всегда выращивали клонов в единственном экземпляре из каждой фамилии, так что путаницы не возникало. Имя клон получал только по окончании интерната, на выпускном. Поэтому Пульхр всю жизнь воспринимал свое имя как что-то чужеродное, навязанное ему миром людей.

Поначалу они жили в одной комнате со старшими Маккензи и Картье, через несколько лет привезли младшую Зайцеву. Когда Маккензи и Картье закончили интернат, в комнату подселили подселили еще двоих младших.

К детям все время обучения в интернате были прикреплены два наставника, оба клоны. Интернат был космофлотовский, поэтому в стенах интерната использовались все три языка Солнечной системы. До шести лет детьми занималась наставница. Она проводила с ними почти все время: водила их гулять, читала им книги, учила рисовать и лепить из пластилина. Вечерами, пока Пульхр и Чехов смотрели мультфильмы, она у себя в комнате что-то печатала на компьютере. Наставница была из Квебека, в общении предпочитала французский. Благодаря ей для Пульхра французский стал языком сказочных животных, на нем разговаривали герои древнегреческих мифов и сказок.

Второй наставник был огромным бородатым мужчиной. Как он выглядел Пульхр помнил не так хорошо, как его каюту, куда они с Чеховым иногда пробирались по вечерам, после того, как наставница укладывала их спать. На стенах висело несколько фотографий, в основном наставник в форме десантника в компании похожих на него бородатых людей на фоне разнообразной военной техники. Особенно братьев манил застекленный ящик, в котором на флаге Альянса тускло блестели желтые и белые бляхи наград. Иногда, когда наставник был в хорошем настроении, он отпирал стекло ключом, который носил на шее, и давал детям потрогать медали. Как зачарованный маленький Пульхр водил пальцем по выпуклым латинским буквам. А наставник в это время рассказывал про свое боевое прошлое: битва за Арктику, операция «Горсть пепла», как однаждый их взвод загнали в туннели на Денебе, и он неделю не снимал скафандр, как выжигали пиратскую базу на каком-то безымянном астероиде. На поясном ремне наставник носил кожанную кобуру. После медалей наставник обычно расстегивал ее, доставал всамоделишний пистолет и давал детям подержать его.

— Не щурь глаз когда целишься, — учил наставник Чехова, который с трудом удерживал пистолет двумя руками.

— А как?

— Правым целишься, а левый оставляй открытым. Иначе не увидишь, что твориться вокруг.

— Я так не могу!

— Привыкнешь. Прицелился?

— Прицелился…

— Как надо отвечать?

— Так точно!

— Теперь жми курок… Ну!

— Жму! Не получается!

— Так ты, балда, забыл с предохранителя снять! — сообщил Пульхр.

Чехов, пыхтя, переключал флажок предохранителя и снова жал курок. Вместо выстрела звучал сухой щелчок.

— А почему он не стреляет?

— Он не заряжен. Рано вам еще…

Потом наставник мрачнел. Он запирал шкаф с наградами, убирал пистолет в кобуру и доставал из холодильника связку коричневых бутылок. Наставник смотрел телевизор по-русски, время от времени делая глоток из бутылки. В отличие от наставницы, он не выключал телевизор и не отправлял детей спать, даже когда показывали взрослые фильмы. В этих фильмах люди вытворяли друг с другом такое, отчего волосы на темечке приподнимались, и ночью снились страшные сны. Благодаря этим фильма Пульхр и Чехов узнали, что человека, оказывается, можно «убить», тогда он будет «мертвый» и никогда больше живым уже не будет. Приведению людей в это надежное состояние в фильмах наставника уделяли много сил и времени.

Но все оказалось не так просто. В одном фильме убитый, полежав неподвижно какое-то время, вдруг открыл глаза, потрогал рану, как ни в чем не бывало вскочил и зарубил обидчика мечом. Пульхр очень удивился, как это мертвый оказался не совсем мертвым, и стал допытывать наставника о странном феномене.

— Ну, он его ранил, — объяснил наставник.

— Как это «ранил»? — не поняли братья.

— Ну, не убил, а только ранил, — возле кресла уже стояло шесть пустых бутылок. В таких случаях объяснения наставника чаще окончательно запутывали дело, чем вносили ясность.

Пульхр предположил, что у человека, кроме двух основых агрегатных состояний, «живого» и «мертвого», имеется еще некоторая переходная стадия «раненный». Дальнейшие распросы подтвердили его блестящую догадку.

— А ты был раненным? — с надеждой спросил наставника Чехов.

Наставник хмыкнул и стянул через голову футболку. Справа на груди у него было множество мелких шрамов, сливающихся в один большой, а на левом плече уродливый багровый рубец.

— Абордаж, — лаконично объяснил наставник и добавил: — Страшное дело.

Именно благодаря клонам педагоги открыли явление, получившее название «окно формирования». Дело в том, что организм ребенка развивается неравномерно. В нем постоянно происходят физиологические изменения, которые, накопившись, в какой-то момент приводят к переформатированию мозга. В этот короткий период психика ребенка максимально отзывчива на внешнее воздействие.

Однажды давным-давно, некая мадам Кеплер, хозяйка трактира, показала своему маленькому сыну Иоганну комету, а в другой раз лунное затмение. Вероятно, эти события очень удачно совпали с окнами формирования, потому что Иоганн Кеплер, вместо того, чтобы окуклиться, как ему было написано на роду, в трактирщика или священника, неожиданно стал великим астрономом. И это несмотря на проблемы с глазами, главным инструментом астронома в те дикие бестелескопные времена.

Беда в том, что у каждого ребенка эти окна открываются в разное время, и никому не известно, когда именно. Ребенку может повезти, окно формирования может совпасть с днем рождения, на который ему подарят, допустим, видеокамеру. Тогда из ребенка может получиться Стэнли Кубрик или Стивен Спилберг. Но скорее всего окно будет впустую растрачено на тупую школьную зубрежку, эксперименты с курением и разглядываем голых тетенек на порносайтах. Что тоже даст стимул развитию личности, но совсем в другом направлении.