Щупальца Альянса: Увертюра (СИ) - Браусенко-Кузнецов Александр
Что майор Домби имеет ещё? Несколько боевых модулей, способных нанести крейсеру вполне ощутимый урон – только не одномоментно, не так, чтобы размазать одним залпом. Имеет модули-ангары с парочкой боевых катеров – и другие модули, начинённые целыми штабелями маломестных спасательных капсул.
Капсул у майора много, даже больше, чем людей, вот и будет их тратить почём зря. Крейсеру они всё равно не противники – какое на них вооружение? А вот катера – ударная сила нынешнего войска Домби. Бросить её в первый же бой майор поостережётся. Прибережёт для верного выигрыша. При поддержке статичных модулей эти маневренные машинки будут жалить неповоротливый «Антарес» наподобие пчёл, подбираясь к уязвимым местам – сочленениям защитных экранов.
Но ведь отобьёмся, да?
– Внимание на голоэкран внешнего вида! – призвал из рубки пилот Эстебан. – Противник выводит из ангаров капсулы. Десяток летит к нам, ещё пять – удаляются, видимо, с поисковой целью.
Родригес взглянул на экран, когда-то демонстрировавший станцию «Карантин» в целом, а теперь – центральное облако её модулей, разлетевшихся после запуска системы.
Да, повсюду тускло поблескивали треугольные борта остроносых капсул – точно рой бабочек моли разом выпустили из гардероба. Не подслушал ли Домби его собственные недавние мысли?
Отвлекающий манёвр – к крейсеру, а главное направление – на зачистку. Бедные Гаррис и Трентон вряд ли когда попадут на «Антарес», если только… Если только пилотирование этих капсул и простейшая космогация значится в числе умений альянсовой десантуры.
А вот в последнем возникают сомнения, особенно когда замечаешь неуверенные движения судёнышек. Большинство пилотов капсул – впервые за штурвалом, или очень уж артистически притворяются.
– Душераздирающее зрелище! – буркнул пилот Кастелло, глядя на явные трудности, возникающие у рассаженных по капсулам горилл.
– Они ещё пытаются держать строй! – хохотнул Мадейрос. – Как бы не столкнулись между собой без особенной нашей помощи…
В этот миг пилот Эстебан объявил из рубки: майор Домби желает поговорить с крейсером. И охота снова сотрясать воздух?
Но коммодор Гуттиэрес молча кивнул. Эстебан вывел в кают-компанию майорский крикливый недобаритон.
– Именем Галактического Альянса мы требуем пропустить наши капсулы на крейсер «Антарес», незаконно выведенный из поля действий совместной миссии… – начал Домби крайне велеречиво.
– Слишком долго говорит, – вполголоса бросил коммодор, – скорее всего, просто заговаривает зубы. Внимание на его боевые модули и ангары, Эстебан!
Почти сразу же пилот Эстебан доложил:
– Он выводит из ангара боевой катер. Боевые модули находятся в прежнем положении, но лучевые турели медленно нацеливаются на нас.
– Гравипушки?
– Изменений не видно.
– Рамирес, Ферабундо!
– Слушаем!
– Держать жерла гравипушек в прицеле главных орудий.
– Будет исполнено!
А майор всё ещё что-то говорил, кажется, напирая на то, что спасательные капсулы идут с миром и гуманитарный долг всякого имперского флотского офицера состоит в том, чтобы принять на борт подразделение Альянса, терпящее бедствие далеко не по собственной воле.
– Ага, – нервно хохотнул комендант Мартинес, – этих бедственных десантников на борт только пусти – там уж они окажутся в своей стихии и мигом наведут свой порядок…
– Молчать!!! – с какой-то весёлой злостью рявкнул Гуттиэрес.
Мартинес осёкся, так как подумал, что коммодор осерчал лично на него. Но командирский голос прошёл в переговорное устройство, то есть адресовался в первую очередь майору Домби.
– Как? – ошарашенный предводитель зверья не понял, что случилось.
– Отвести боевой катер обратно в ангар! В противном случае ваши действия будут расценены как нападение на имперский крейсер!
– Вы смеете на меня кричать? – Домби завопил тоже неслабо.
– Орудия, залп! – это Гуттиэрес произнёс в другое переговорное устройство, ведущее к изготовившимся для удара собственным стрелкам и орудийцам.
Это что, бой? Вот так, внезапно, с полуоборота? И что, так оно и бывает? Родригесу показалось, что чего-то в этом понять он так и не успевает, хотя упорно пытается.
3
Ах, вот что показалось Родригесу необычным: судя по наблюдаемому в кают-компании голографическому экрану, никакого боя так и не случилось. Где удары пушек, где разрушения боевых модулей, где капсулы врассыпную и перепуганный катер назад в ангар? События на экране развивались как ни в чём не бывало, так, будто воля майора Домби на них влияла, воля же коммодора Гуттиэреса – ни в малейшей степени.
Десантники Альянса… Может, они даже не знают, что мы с ними воюем? Плывут на капсулах к шлюзовым тамбурам, в нахальстве своём твёрдо уверенные, что кто-то им эти шлюзы откроет...
А что, если и правда – откроет?
Ведь команды Гуттиэреса стрелкам и орудийцам – как становится уже ясно и самому коммодору – не проходят. Измена?
– Эстебан? – спросил Гуттиэрес.
– Да, мой коммодор.
– Что происходит с внутрикорабельной связью?
Вот-вот, пока в рубке сидел Алонсо, всё со связью было благополучно, а как Алонсо сменился и занесло туда Эстебана…
– Связь работает.
– И с орудийными отсеками?
– Так точно.
– Почему же оттуда нет ответа о выполнении?
– Вероятно, потому что выполнения нет! – неожиданно для себя ляпнул стажёр Родригес, ибо пилот Эстебан отвечать не решался.
В кают-компании воцарилась тишина.
Все смотрели на тот экран, что когда-то показывал станцию, а теперь подконтрольное Домби центральное облако автономной мультиорбитальной системы «Карантин» – испускающее вокруг себя ещё одно облако, динамично меняющее очертания: спасательные капсулы, вышедший-таки из ангара боевой катер. Кстати, катер, в отличие от капсул, пилотировался довольно-таки сносно. А уж стрелки на его бортовых орудиях своё дело тем более знают: всё-таки Альянс – не какая-то там империя…
– Момент истины, – хмуро произнёс коммодор, – экспликация той измены, о которой я подозревал вот уже несколько лет. Повода не находилось проверить… Эстебан!
– Слушаю, мой коммодор!
– Все ли орудийцы и стрелки на своих местах?
– Так точно.
– Задрай орудийные отсеки!
– Выполняю… – Эстебан ответил сдавленным голосом, явно соображая на перспективу: следующим-то шагом по уставу должно быть переключение контура управления всеми орудиями на рубку. Стало быть, ему, дежурному пилоту, и залп давать вместо забастовщиков...
– Итак, – Гуттиэрес объявил в переговорное устройство, припечатывая невидимых глазу ослушников, словно могильными плитами, – под арестом объявляются пятеро: орудийцы Рамирес и Ферабундо, стрелки Маркес, Чинчес, Неринья…
Бабах!!!
Запоздало грохнуло орудие. Крейсер содрогнулся. На экране – в том с великим трудом удерживаемом ряду спасательных капсул, которые шли на мирный захват «Антареса» – хаос и неразбериха скачкообразно усилилась.
А на месте жерла гравитационной пушки, давно и нагло торчавшего из веретеновидного модуля справа от Пускового – расцветал огненный цветок.
– Неринья, – коммодор сообщил экипажу словно бы по секрету, – это орудие с его турели. Можно поздравить стрелка: отличный выстрел. Альянс окажется в ярости! – он счастливо засмеялся, следя за циклом развития огненного цветка, достойного голографической кисти величайших арт-ботаников современности.
Вряд ли кто выжил в том изначально обречённом модуле, которому не повезло нести на себе столь опасную для крейсера гравипушку.
Но ведь осталась ещё одна? На другом, очень похожем модуле.
– Коммодор, глядите, она поворачивается!
Толстощёкое жерло гравитационной пушки явственно поменяло угол наклона, отыскивая прицелом «Антарес» – не маленькую мишень.
Бабах!!!
И гравипушка рассыпалась дождём блестящих осколков.
– Первое орудие, за него отвечает Рамирес, – констатировал коммодор. – Что ж, меткие выстрелы парням непременно зачтутся на трибунале.
