Адмирал Империи - 13 (СИ) - Коровников Дмитрий
Захватить «Еникале» с теми силами, что имелись под рукой у вице-адмирала Кантор, было делом несложным. Доминика, конечно, видела, что у крепости помимо стационарных орудий из защиты имеется еще и собственная боевая группа кораблей, а также несколько десятков тяжелых истребителей «спаги». Однако силы защитников «врат» не шли ни в какое сравнение с русской эскадрой, которая превосходила османов в огневой мощи и боевых характеристиках на порядок. Кантор была уверена в собственных силах…
Османы, несмотря на наш численный перевес, не собирались сдаваться без боя. Возможно, комендант крепости рассчитывал на то, что вскоре в сектор, где располагалась «Еникале» ее осажденному гарнизону американские адмиралы Джонс и Парсон пришлют подмогу, которая и деблокирует осаду. Благо «янки» по всем данным должны были находится от перехода «Таврида-Тарс» не так далеко.
Наш противник по наивности думал, что русские будут брать крепость по всем правилам военно-космического искусства, что означало для обороняющейся стороны выигранное дополнительное время. Но османы не знали, кто им противостоит. Вице-адмирал Кантор не собиралась стандартные сутки топтаться у бронированной сферы диаметром в десять километров, Доминика, зная, как разбираться с подобными станциями и их охранением, планировала поднять на тактической карте над «Еникале» значок Андреевского флага спустя пару часов после своего прибытия к месту действия…
Именно поэтому, как только командующая 12-ой «линейной» получила данные с наших разведывательных зондов, предварительно высланных во всех направлениях, что никакой засады и «тумана войны» в секторе не обнаружено, долго не думая отдала приказ на перестроение и начало общей атаки…
С расстояния в 300 000 километров стационарные плазменные орудия «Еникале» открыли заградительный огонь по приближающейся русской дивизии, которая, в свою очередь, разбившись на пять ударных групп, пошла на сближение с вражеской крепостью. У главных орудийных платформ «Еникале» изначально было некоторое преимущество — стрелять по противнику они начинали раньше, обладая полуторакратным превосходством в дальности ведения огня, главные калибры атакующих кораблей могли ответить османским канонирам только после прохождения линии в 200 000 километров.
Зная это, и в дополнение, не желая вести классическую осаду с постепенным планомерным уничтожением артиллерийских батарей крепости, что приводило к потере драгоценного времени, Доминика Кантор отдала приказ своим капитанам включить «форсаж» и максимально быстро сократить дистанцию до «Еникале». Силовые поля большинства русских линкоров и крейсеров были способны выдержать несколько минут плотного заградительного огня, чего нельзя было сказать о более уязвимых миноносцах дивизии. Эсминец мог получить серьезные повреждения или даже погибнуть буквально от одного-двух точных попаданий мощных крепостных пушек.
Чтобы снизить потери, наши «собачки» — как ласково называли миноносцы в российском космофлоте, приближались к «Еникале», либо в кильватере мощных дредноутов, прячась за их броней, либо шли рассеянным строем несколько в стороне и во второй «линии» атаки, чтобы затруднить работу по себе османских канониров. Такая тактика дала результат, за все время, пока русская дивизия с пяти направлений приближалась к крепости, от огня противника незначительно пострадали лишь два наших миноносца, такие потери можно было назвать относительно малыми, если учесть, что противник защищался отчаянно. Также, помимо эсминцев от заградительного шквала плазмы защитников «Еникале» досталось и нескольким крейсерам 12-ой «линейной», тем не менее, все они оставались в строю и продолжали атаку…
Когда русские корабли приблизились на расстояние менее чем в 100 000 километров, одновременно с двух сторон в дело вступили средние орудийные калибры. Тут же пространство космоса одновременно прошили несколько сотен плазменных зарядов, одни из крепостных установок, другие с палуб русских кораблей. Встретившись через несколько секунд, трассы разрушительной плазмы прошли сквозь друг друга и разошлись в противоположных направлениях. Одна волна зарядов ударила по приближающимся кораблям 12-ой дивизии, вторая через мгновение добила последние проценты защитных энергополей «Еникале»…
Комендант турецкой крепости явно нервничал, понимая, что русские собрались покончить с ним и его людьми быстро и без проволочек, поэтому начал палить из всех имеющихся установок, в большинстве своем попусту разряжая аккумуляторы орудий. С такого расстояния его канонирам трудно было попасть в цель, и большинство зарядов османов уходили в пустоту. В отличие от наших артиллеристов, для которых массивная, стоящая на одном месте и не имеющая возможности маневрировать вражеская крепость была отличной мишенью…
По мере приближения кораблей Доминики Кантор к «Еникале» плазменные залпы с двух сторон учащались, а орудия работали без перерыва. В результате космос по всему периметру крепости буквально раскалился от энергии, выброшенной в таком количестве. На более близких дистанциях атакующие корабли русских оказались менее защищены, поэтому прилетов и попаданий плазменных зарядов по их силовым полям и по обшивке становилось все больше. Однако в этом сражении все решало время и совокупная мощь работающей артиллерии. Наши канониры показали себя с наилучшей стороны и постепенно одно за другим выводили из строя главные, а затем, и средние калибры крепости противника…
Комендант «Еникале», видя незавидное положения в котором оказался его гарнизон и растерявшись от непонимания, как это «неверным» так быстро удалось подойти почти вплотную к сфере его крепости, причем с такими незначительными для себя потерями, решил ввести в бой свой единственный козырь в этом сражении. Десять вымпелов эскадры охранения «Еникале» сорвались с ее пирсов и ринулись наперерез одной из наших групп кораблей, подошедшей совсем близко…
Это был жест отчаяния со стороны османов, ибо десять кораблей, восемь из которых к тому же оказались легкими галерами, никаким образом не могли своей атакой изменить ход сражения. Вымпелы защитников даже не удосужились выстроиться в боевую конфигурацию, ни времени, ни желания у их капитанов на это попросту не было. Обычным скопом набросились османы на несколько наших кораблей, пытаясь воспользоваться фактором внезапности и опрокинуть хотя бы одну из групп русских. Однако и этого у них сделать не получилось.
Наши мгновенно сориентировались и перестроили свои корабли в подобие защитного «каре», плотно прижавшись друг к другу и перекрывая соседей собственными полями. Крепостные орудия османов были к этому моменту все уничтожены, поэтому канониры «Еникале» ничем не могли помочь товарищам, бешено пытающимся на своих легких кораблях разрушить оборонительное построение русских.
Конечно же, этого у командиров османских галер сделать не получилось, наши стояли как вкопанные. В то же самое время две другие боевые группы 12-ой «линейной» дивизии, видя отчаянную атаку врага, сменили курсы и пришли на помощь «каре». Хватило пятнадцати стандартных минут боя, чтобы от турецкой эскадры охранения, так дерзко ринувшейся в атаку, остались жалкие ошметки в виде четыре оплавленных и изрешеченных кораблей, которые ретировались в сторону закрытых пирсов «Еникале». Русские потеряли в этом скоротечном бою всего один эсминец, так же несколько кораблей получили повреждения.
Штурм крепости между тем продолжался и входил в свою финальную стадию. Несмотря на то, что большинство орудийных расчетов «Еникале» молчали, разбитые и расплавленные, крепость продолжала сражаться. Причем броневые пластины крепостной сферы были настолько толстыми, что палить по ним в надежде на то, что те разрушатся, было делом неблагодарным, только зря изведешь аккумуляторные обоймы и потеряешь время. Поэтому на последнем этапе штурма в дело, как правило, вводились абордажные команды.
Вот и сейчас, когда пространство вокруг стен «Еникале» нашими канонирами было зачищено от зенитных батарей, с палуб русских дредноутов вереницам стали выходить десантные челноки. В сопровождении истребителей они устремились к крепости. Пристыковавшись к внешней обшивке, наши штурмовые команды на полную мощность включили лазерные резаки, проделывая ими бреши в нимидийской броне. После этого внутрь «Еникале» одновременно по сигналу командующей Кантор ворвались пять сотен русских «морпехов».
