Дмитрий Володихин - Конкистадор
Он покрутил настройку. Агрегат воспроизвел на плоскости Миррор-сити, а также мелкие пригородные поселки, поля, шахты и пустоши за чертой города… одним словом, недомегаполисный пейзаж на тринадцать километров во все стороны от дома, приютившего батальонный штаб. После десятка ракетных ударов с орбиты и штурмового боя, развивавшегося по нарастающей вот уже четвертый час, Миррор-сити превратился в кашу из строительных материалов. Разобраться в ней Сомов не мог. Он включил режим трехмерного воспроизведения. Над агрегатом возникла голограмма – где-то четкая, а где-то совсем размытая: как видно, электронные мозги тоже не во всем могли разобраться, и целые кварталы были на голограмме представлены в виде клочков бурой ваты. Сомов совместился с режимом работы батальонного гиперсканера. Голограмма расцвела синими и алыми крапинками… Вот офис концессионеров – смотри-ка, еще держится, и «алых», наших, то есть, там осталось немало… А вот левый фланг 2-й бригады, она высаживалась ближе к центру. И то же, вроде бы, есть кому драться… Наконец, широкая подкова их собственной, 4-й бригады и заветный дом примерно посередине. Здесь в расположение штурмовиков глубоко вклинились «синие» – изоляционисты и, наверное, регулярная армия Совершенства, которая, как стало известно полтора часа назад, поддержала своих придурков по полной программе. То ли отказавшись подчиняться приказам сверху, то ли, напротив, очень точно и своевременно выполнив особенные приказы… Впрочем, как знать, кто тут в кого вклинился: «синие» в «алых» или «алые» в «синих»? Примерно в километре от маленького роя 14-го батальона вспухал настоящий синий «нарыв». Еще один – чуть дальше. Третий – не синий, а черный, этим колером электроника метила подразделения местной мафии, вооруженной не хуже регулярных войск и бившей как по «алым», так и по «синим», утверждая свое исконное право «держать» и «доить» город…
Он засек координаты «нарывов», записал их себе на чип и подключился к установке орбитальной связи. Раз она еще функционирует, пусть поработает на поддержку.
Вдруг все помещение наполнилось непереносимым воем. Словно целая армия великанских плакальщиц закатила на небе истерику. Вой усиливался, переходил на немыслимо высокие ноты, закручивал беспощадную спираль, стремясь к ультразвуку, немилосердно вспарывал барабанные перепонки. Сомов заткнул пальцами уши, но это не спасало. И тогда он опять закричал, инстинктивно пытаясь заглушить один звук другим…
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Все… все… вроде бы все… пропал вой. В голове – дюжина маленьких дребезжащих радуг.
—…бронебот наши свалили…
—…как резаная свинья…
—…с-суки! С-сучары!
—…поддержка будет?
—…вколи обезболивающее…
—…поддержка, твою мать, будет?!
Маргарита трясла его, взяв за грудки.
– А? Что?
– Где твоя поддержка? Спишь, летун?
– Я…
В эту секунду на Миррор-сити обрушился ракетный дождь. Штурмовики – все разом – легли и постарались отползти подальше от оконных проемов. Виктор последовал их примеру. Дом трясся, словно копилка, которую какой-нибудь великан мотает из стороны в сторону у самого уха, желая по звону определить сумму наличности.
Наконец, все затихло, каменная твердь успокоилась, только с потолка прыскали вниз жиденькие струйки штукатурной пыли.
– Охренеть… – негромко прокомментировал кто-то.
– О Господи… – откликнулся Сомов.
Штурмовики вставали, отряхиваясь.
Помимо оружейного звяканья, тихих матюков, едва слышного зудения аппаратуры, издалека доносилось погромыхивание взрывов, шум перестрелки, но все пространство между здесь-в-этой-комнате и где-то-там-через-несколько-кварталов молчало. Боязливо молчало, вылезая из-под обломков.
– Не расслабляться! – гавкнула Маргарита.
Сомов ухватился за скобы и понес агрегат в коридор: позиция рядом с окном уже не казалось ему столь безопасной, как в первые минуты боя. Полюбоваться захотел, барбос безмозглый…
Тут соседняя стена взорвалась каменным крошевом. Сомов опять – в который раз за эти несколько часов – обнялся с полом. Маргарита удержалась на ногах. Агрегат выскочил из рук, грянулся, подпрыгнул, ушиб себе другой бок и, наконец, угомонился. Рядом кто-то застонал… Пищевые брикеты занялись зеленоватым химическим пламенем, по коридору пополз, мешаясь с ароматами пороховой гари, метацементной муки и тухлой рыбы, густой черный дым. Сомов поднялся и его моментально замутило, только теперь он уже не смог удержать рвотный спазм. С утра ничего не ел, вырвало желчью.
Его требовательно дернули за локоть. За проклятый локоть, отбитый десять минут назад. Сомов взвыл и немедленно разогнулся.
– Эй! Эй, Виктор, давай отсюда. Быстрее. Уходим. Потарапливайся. – Марго показала рукой, куда отходить.
– Сейчас.
Сомов протер запыленными руками запыленные глаза. Куда девался агрегат? Щурясь, он наклонился, вгляделся в мусорный хаос на полу. Нашел. Изделию «повезло». Оно преодолело катастрофическое падение без видимых разрушений; жаль только, вороненый зазубренный осколок, способный запросто снести голову, отыскал хитрую электронную начинку и вошел в нее до половины…
– Все. Мандратий арткорректировке… – известил Сомов штурмовицу.
Но она не расслышала. Ей было некогда, страшно некогда. Маргарита одновременно пыталась вывести остатки штаба из-под огня и через шлем отдавать команды всему своему батальону. Командный штурмовой шлем – жутковатое приспособление, настроенное на гиперсканер точно так же, как и покойный арткорректировочный агрегат; штурмовица видела всю окружающую обстановку в виртуальной форме, а могла бы снять настройку, и тогда шлем превратился бы в незамысловатую солдатскую каску со встроенной связью; по ее желанию передняя часть шлема могла стать прозрачной, и тогда Маргарита видела бы виртуальную реальность внакладку на реальности текущей… правда, от подобных игрушек и свихнуться недолго. Сомов воспринимал происходящее вокруг как полную неразбериху, разгром, крушение. Она, судя по всему, видела какую-то логику и свободно ориентировалась в обстановке. Впрочем, штурмовиков как раз натаскивали на «высокодинамичные боевые действия», – иначе говоря, когда все летит кувырком…
Что ж, сейчас майорше придется крепко огорчиться. Минуту назад в ее распоряжении было страшное оружие – главный калибр линейного крейсера «Изабелла». Теперь, после того, как агрегат вышел из строя, чудовищную крейсерскую мощь заменял один-одинешенек капитан первого ранга Виктор Максимович Сомов с простеньким табельным «Марьиным» и тремя запасными обоймами к нему. Никто там, наверху, не станет лупить ракетами по городу без корректировки, рискуя угробить своих.
Штаб переходил на запасную позицию. Маргарита вела их по подземным тоннелям, потом пришлось перебраться через улицу под открытым небом, потом они задержались возле чадящего десантного челнока, сбитого изоляционистами, вытаскивали кого-то, потом брели через развалины, один штурмовик со старшинскими шевронами поднял с земли тяжеленный десантный «Прокопчик-32С», – очень действенную и очень громоздкую машинку – и протянул Сомову, потом сунулись в амфибийный гараж, снаружи обшитый сверкающими плитами металлизированного литоморфа, там оказалась огневая точка изоляционистов или, как они себя еще называют, «великорассов», потому что считают свой народ, плод всесмешения, абсолютно очищенным от этнических предрассудков, величайшей расой во всей ойкумене, началась пальба, Сомов стрелял, вжимался в стену, изо всех стараясь стать меньше, меньше, меньше… потом ему ужасно хотелось пить, потом начались сумерки и вроде бы утихла перестрелка, и он никак не мог вспомнить, попал ли хоть раз, хоть в кого-нибудь… потом все слилось в клубах буроватой мути.
…проснулся глубокой ночью, потому что заостренный осколок каменного блока впился ему в бок.
Рядом сидела Марго. Она жевала пищевой концентрат, побулькивала время от времени флягой и ладонью отирала капли на подбородке. Ужинала… Или завтракала?
Сомов изменил позу, и все его тело сейчас же отозвалось залпом боли. Болели мышцы рук, ног и, почему-то, шеи. Болела, разумеется, голова, ее сегодня раз десять пробовали на прочность. Болел локоть. Болел бок. Побаливала ссадина на щеке. Господи, за один день, за один-единственный день он превратился из крепкого здорового мужика в свиную отбивную…
– Впрысни себе «санитара». Полегчает. И еще – таблетку антидепрессанта.
Марго даже не повернула голову, даже не поглядела в его сторону. Наверное, тоже чертовски устала.
Сомов полез в пакет первой помощи, выгреб его содержимое, разложил на земле и беспомощно уставился на упаковки и капсулы-шприцы… когда-то он помнил всю эту дребедень наизусть. Еще в капитан-лейтенантах помнил. И теперь бы определил… кое-что. Если бы не было так темно.
