Лоис Буджолд - Дипломатическая неприкосновенность
– На Посту Три – наверняка. Но совершенно бесполезно наслаждаться у всех на виду их искусством, если мы будем выглядеть, как все прочие никому не известные планетники. Думаю, что сегодня вечером нам обоим необходимо выглядеть настолько барраярцами, насколько это возможно.
Майлз подумал, что, если его увидят вместе с Катрионой, это тоже пойдет на пользу делу, хотя в этом не столько пропаганды, сколько чистой воды преимущества. Он задумчиво похлопал ладонью по боку, где сейчас не было меча.
– Верно.
Глава 6
Бел вскоре прибыл к «Кестрелу», сменив свою рабочую униформу на сногсшибательный, но веселенький оранжевый дублет с блестящими, украшенными звездами синими рукавами, штаны с разрезами и отворотами на уровне колен, темно-синие получулки и магнитные сапоги. Кажется, вариации этого стиля – судя по менее яркому облачению Гринлоу – были местным писком моды как у мужской, так и женской части населения, независимо от наличия или отсутствия ног.
Гермафродит повел их в тихий уютный ресторан с обычным здесь панорамным окном с видом на станцию и открытый космос, расположенный в гравитационном секторе. За окном изредка тихо проплывали баржи и катера, добавляя притягательности картинке. Несмотря на силу тяжести, благодаря которой пищу подавали на обычных тарелках, местечко все равно отражало архитектурные пристрастия квадди: столы на индивидуальных колоннах различной высоты с использованием всех трех измерений помещения. Официанты летали вверх-вниз на гравикреслах. Оформление понравилось всем, кроме Роика, который чуть шею себе не свернул, пытаясь бдить сразу в трех плоскостях. Но Бел, заботливый, как всегда, к тому же отлично знакомый с процедурами безопасности, обеспечил Роика персональным насестом над их группой, откуда оруженосец мог обозревать весь зал. Роик взобрался на свою наблюдательную вышку, несколько успокоившись.
Николь поджидала их за столом, откуда открывался самый лучший обзор в окно. На ней был облегающий наряд из черного трикотажа и тонкой радужной ткани, а в остальном она мало изменилась с тех пор, как Майлз видел ее в последний раз много лет и п-в-туннелей назад. По-прежнему худенькая, грациозная даже в своем флитере, с чистой кожей цвета слоновой кости и коротко стриженными волосами цвета воронова крыла, а в глазах – как и прежде – плясали чертенята. Они с Катрионой оглядели друг друга с нескрываемым любопытством и мгновенно завязали разговор, лишь изредка обращаясь к Белу с Майлзом.
Темы беседы были весьма разнообразными, как и великолепная еда, непрерывно подаваемая отлично обученными и ненавязчивыми официантами. Музыка, садоводство, техника станционной биологической переработки привели к обсуждению динамики роста населения квадди и методов – технических, экономических и политических – создания новых поселений в увеличивающейся вдоль пояса астероидов цепочке. Лишь старые эпизоды военной истории по общему молчаливому согласию выпали из темы беседы.
Когда в перерыве между последним блюдом и десертом Бел повел Катриону в дамскую комнату, Николь, дождавшись, когда они удалятся за пределы слышимости, тихонько сказала Майлзу:
– Рада за вас, адмирал Нейсмит.
Майлз коснулся губ.
– Порадуйтесь за Майлза Форкосигана. Я, например, безусловно за него рад. – Поколебавшись, он все же спросил: – Следует ли мне также порадоваться за Бела?
Ее улыбка стала слегка напряженной:
– Это знает только Бел. Я покончила с космическими путешествиями. Я наконец обрела свое место, свой дом. Бел тоже по большей части кажется вполне довольным жизнью здесь, только… Бел ведь планетник. Мне говорили, что у них начинаются проблемы с ногами. Бел поговаривает о том, чтобы принять подданство Союза, и все же… Почему-то никак не соберется подать прошение.
– Уверен, что Бел хочет этого, – сказал Майлз.
Николь пожала плечами и допила последние капли лимонада. В преддверии вечернего выступления она предпочла воздержаться от вина.
– Может быть, секрет счастья – в умении жить сегодняшним днем, а не заглядывать в будущее. А может, это всего лишь привычка самого Бела, приобретенная им за прошлую жизнь. Риск, опасности – все это наложило свой отпечаток. Не знаю, способен ли Бел изменить свою натуру и какой вред может принести такая попытка. Возможно, слишком большой.
– М-м-м, – промычал Майлз. «Я не могу приносить им ложную клятву или частичную верность», – сказал Бел. Очевидно, даже Николь не знает о втором источнике доходов – и опасности – Бела. – Должен заметить, что Бел неоднократно имел возможность найти место портмастера в других местах. Но вместо этого проделал долгий путь, чтобы занять его здесь.
Улыбка Николь смягчилась.
– Это верно. – И она добавила: – А знаете, когда Бел приехал на станцию Граф, у него в кошельке по-прежнему лежал тот бетанский доллар, что я заплатила вам на Архипелаге Джексона.
Майлз ухитрился проглотить вполне логичный вопрос: «А вы уверены, что это тот самый доллар?», прежде чем эти слова сорвались у него с языка. Бетанские доллары ничем не отличаются один от другого. Если Бел заявил, что это тот самый, чтобы возобновить знакомство с Николь, то кто такой Майлз, чтобы опровергать его слова? Уж во всяком случае, не любитель портить настроение другим, это точно.
После обеда они под предводительством Бела с Николь прокатились по местной транспортной системе, чьи артерии недавно пронизали тот трехмерный лабиринт, в который разрослась станция Граф. Николь оставила свой флитер в общем хранилище на пассажирской платформе. Их транспортному шару понадобилось минут десять, чтобы пролететь по разветвляющимся трубам до места назначения. Желудок Майлза подскочил к горлу, когда они пересекали зону невесомости, и он поспешил достать из кармана противорвотные таблетки, проглотить одну и тихонько предложить Катрионе с Роиком.
Вход в концертный зал имени госпожи Минченко оказался ни впечатляющим, ни большим: просто один из нескольких, расположенных на разной высоте шлюзов этой части станции. Николь, поцеловав Бела, улетела. В цилиндрических коридорах никакой толпы пока что не наблюдалось – они приехали пораньше, чтобы дать Николь время добраться до гримерной и переодеться к спектаклю. А потому Майлз оказался не готов к виду огромного зала, в который они вплыли.
Гигантская сфера. Примерно треть ее внутренней поверхности занимало круглое прозрачное окно, в котором словно была заключена вся вселенная, усыпанная мириадами звезд, хорошо видных на этой темной стороне станции. Катриона довольно резко сжала его руку, а Роик приглушенно охнул. Майлзу показалось, что он вплыл внутрь гигантского улья – все стены здесь были усеяны восьмиугольными ячейками, похожими на серебристые соты, наполненные переливающимися драгоценностями. Когда они подплыли ближе, соты превратились в обитые бархатом зрительные ячейки самых разных размеров – от крошечных ниш на одного до таких больших, где свободно можно было разместиться вдесятером, при условии, что эти десять – квадди, не обремененные бесполезными длинными ногами. Другие сектора, рассеянные повсюду, были темными плоскими панелями разной формы – или там находились другие выходы. Майлз сперва попытался разобраться, где тут верх, где низ, потом моргнул, и ему показалось, что зал вращается вокруг окна, а потом он уже не мог понять, смотрит ли вверх, вниз или по сторонам. Представить себе низ оказалось особенно трудно, потому что тут же создавалось головокружительное впечатление, будто падаешь в огромный звездный колодец.
Когда они насмотрелись, служитель-квадди с реактивным поясом на талии взял над ними шефство и вежливо сопроводил их к предназначенному для них восьмиугольнику. Ячейка оказалась обита темным и мягким звукопоглощающим материалом, оснащена удобными перекладинами и имела автономное освещение – это и создавало издалека впечатление разноцветных драгоценностей.
Темный силуэт, издалека мелькнувший в их довольно-таки обширном восьмиугольнике, при ближайшем рассмотрении оказался женщиной-квадди. Тоненькая, длиннорукая, с густыми светлыми короткими волосами, ореолом колышущимися вокруг ее головы. Майлз подумал о русалке из сказок. Скулы, из-за которых мужчины способны драться на дуэли, кропать плохие стихи или и вовсе спиться. Или еще хуже – дезертировать. Она была одета в облегающий черный бархатный наряд, украшенный по вороту белым кружевом. Манжета на правом нижнем локте – рукава, не штанины, решил Майлз – ее плиссированных черных бархатных брюк оставалась не застегнутой из-за фиксирующей руку надувной шины-фиксатора. Шина болезненно напомнила Майлзу детство, когда у него еще были хрупкие кости. И эта единственная жесткая, неэлегантная вещь на ней выглядела как сущее оскорбление всему остальному.
Не было никаких сомнений: это не кто иная, как Гарнет Пять, но Майлз подождал, пока Бел их познакомит как положено, что гермафродит незамедлительно и проделал. Все обменялись рукопожатиями. Майлз обнаружил, что рука у Гарнет очень сильная.
![Лоис Буджолд - Гражданская кампания [= Мирные действия]](/uploads/posts/books/53276/53276.jpg)
