Дэвид Вебер - Тень Саганами
— Да, миледи, так и есть. Мой наилучший прогноз на данный момент состоит в том, что с вероятностью примерно восемьдесят процентов они оставят Иверно дальше руководить их делегацией. При этом я оцениваю в семьдесят процентов вероятность того, что они не пришлют ему никаких новых инструкций. Они позволят ему стоять столбом перед грузовиком, пока тот на него не наедет, и будут надеяться на лучшее. А вот что они сделают после этого, я не знаю, почему и спросил вас. Мне кажется, что в настоящий момент вероятности исходов слишком близки, чтобы говорить что-то определённое. Практически пятьдесят на пятьдесят за то, что они уцепятся за идею, что прекрасно обойдутся и без нас.
— Я оцениваю ситуацию также, — сказала Медуза. — И Иверно скорее всего прав в том, что мы будем вынуждены предотвращать их поглощение кем бы то ни было ещё. Но во всём остальном… — она покачала головой. — Либо Новая Тоскана превратится в некую разновидность полицейского государства, либо нынешнее руководство вылетит из своих кресел, как только их электорат увидит, что происходит с остальным Скоплением без их участия.
— И это может обернуться даже большей кровью, чем действия Нордбрандт на Корнати, — мрачно заявил О'Шонесси.
— Именно это происходит с закрытыми, эксплуататорскими правящими классами, которые настаивают на том, чтобы закручивать гайки всё туже, вместо того, чтобы провести реформы или, хотя бы, спустить пар каким-либо контролируемым способом, — грустно согласилась Медуза, а потом встряхнулась.
— Если они полны решимости проводить самоубийственную политику, мы мало что можем с этим поделать, — сказала она. — С другой стороны, похоже всё остальное Скопление с песнями переходит на сторону Альквезара и Крицманна.
— Это так, — О'Шонесси не особо старался скрыть своё удовлетворение, а временный губернатор улыбнулась даже шире него. — С учётом того, что Терехов и Ван Дорт сделали с Нордбрандт и АСК, а теперь и того, что проект Конституции Альквезара получил поддержку практически в неизменном виде, должен сказать, что затор с аннексией, похоже, рассосался. Что меня беспокоило больше всего — после того, как правительство наконец-то решилось назначить жёсткий предельный срок — так это эффект, который смерти и разрушения на Корнати должны были оказать на политические взгляды дома. Тактика затягивания Тонкович и Иверно с самого начала не имела шанса устоять против угрозы исключения из аннексии, но у меня были сомнения насчёт того, одобрит ли Парламент аннексию, даже если королева будет её активно проталкивать, если там сложится мнение, что Сплит будет постоянной, незаживающей болячкой.
— Полагаю, вы могли недооценивать как влияние Её Величества на нынешний Парламент, так и силу духа электората, — сказала Медуза. — С другой стороны, вы могли оказаться правы. В любом случае, я рада, что в Скоплении больше не ожидается впечатляющих взрывов и кровопролития.
***
— Замечательно, Амаль, — сказал Терехов. — Общий сигнал по эскадре. Всем готовность к отбытию с орбиты Монтаны и совместному переходу до точки "Мидуэй".
— Слушаюсь, сэр, — подтвердил получение приказа лейтенант-коммандер Нагчадхури, и Терехов обвёл взглядом свой мостик.
"Гексапума", оставившая часть морпехов на Корнати, понёсшая потери в результате гибели Хок-Папа-Один, и выделившая команду под руководством Анстена Фитцджеральда на "Копенгаген", была недоукомплектована экипажем. То же самое количество погибших и откомандированных членов экипажа на более старом корабле, вроде "Колдуна" или "Бдительного", оставило бы относительно несущественные дыры. На "Гексапуме" оно повлекло за собой значительную нехватку рук. Капитан испытывал искушение "позаимствовать" несколько человек с других кораблей, но не слишком сильное. Он знал закалку своего оружия и предпочитал некоторый некомплект экипажа риску внести в этот критический момент в него изъяны.
Терехов перевёл взгляд на главный дисплей. Сейчас на нём горели зелёные значки двенадцати кораблей. Кроме собственно "Гексапумы" в наличии имелось ещё два тяжёлых крейсера: "Колдун" и "Бдительный", и три лёгких: "Отважный" и "Дерзкий", оба братья его погибшего "Непокорного", а также "Эгида", корабль нового типа "Авалон", почти столь же современный, как и "Гексапума". Это было ядро ударной мощи "его" эскадры, а поддержку осуществляли четыре эсминца: "Дротик" и "Янычар", оба относительно новые, и древние (хотя ни один из них на самом деле не был старее "Колдуна") "Рондо" и "Ария". Компанию десяти боевым кораблям составляли курьерское судно, ранее приписанное к правительству Монтаны и реквизированное Тереховым, и КЕВ "Вулкан".
Он позволил своему взгляду на мгновение задержаться на значке "Вулкана", а потом положил руки строго вдоль подлокотников командирского кресла и развернул его к лейтенант-коммандеру Райту.
— Итак, Тобиас, — сказал спокойным тоном, в котором не было и следа неуверенности. — Уводите нас отсюда.
Глава 53
КЕВ "Эриксон", полыхая звёздно-голубым сиянием энергии гиперперехода, вырвался из-за альфа-стены в систему Шпиндель через двадцать семь дней после вылета с Дрездена.
Сразу после гиперперехода он сообщил по сверхсветовой связи свои опознавательные и сигнал о наличии сообщений для КЕВ "Геркулес", вызвавший нарастающую тревогу по мере того, как новость о появлении судна приближалась к флагманскому мостику супердредноута. "Эриксон" был судном снабжения, а не курьером и, как предполагалось, должен был постоянно базироваться на Монтане для обеспечения Южного Патруля.
Никто не имел представления, что привело его на Шпиндель, но никто не ожидал, что принесённые им известия будут хорошими.
***
— Сообщения? — капитан Лоретта Шоуп, нахмурившись, посмотрела на связиста "Геркулеса". — С Монтаны?
— На данный момент таково моё предположение, мэм, — ответил лейтенант-коммандер. — Но кроме предположений у меня сейчас ничего нет. Прикажете направить им уточняющий запрос?
Шоуп задумалась. Судя по отметке времени получения, сообщение было принято за девятнадцать минут до того, как было ей доставлено. Учитывая время на декодирование и то, что связист доставил сообщение лично, для чего ему потребовалось подняться на шесть палуб и преодолеть почти четверть километра коридоров, это была не такая уж большая задержка. Однако полное время, которое требовалось "Эриксону" чтобы добраться от гиперграницы до орбиты Флакса, составляло примерно два с половиной часа, а это означало, что до его подхода к "Геркулесу" оставалось ещё два часа пятнадцать минут.
Она снова пробежала взглядом короткое сообщение. Какие бы известия ни принёс "Эриксон", они явно были важны, поскольку несли метку приоритета Альфа-Три. Это значило, что они должны быть переданы на безопасном физическом носителе, а не посредством связи.
— Да, — произнесла она. — Попросите, чтобы они подтвердили отправителя и адресата имеющихся у них сообщений.
***
— От Терехова, говорите? — Теперь настало время хмуриться контр-адмиралу Аугустусу Хумало. — На борту "Эриксона"?
— Да, сэр. — Шоуп стояла на пороге адмиральского салона и адмирал пригласил её заходить и присаживаться. — Сообщения от Терехова, — продолжила она, повинуясь безмолвному приказанию, — но "Эриксон" прибыл не прямиком с Монтаны. Судя по его докладу, он прибыл с Дрездена.
— С Дрездена? — адмирал Хумало выпрямился за столом, его лицо нахмурилось ещё сильнее. — Какого чёрта его понесло на Дрезден?
— Пока не знаю, сэр. Думаю, Терехов зачем-то приказал ему зайти туда, прежде чем направиться на Шпиндель.
— Но у них сообщения с приоритетом Альфа-Три от Терехова, а не от кого-то с Дрездена?
— Именно так, сэр. Лейтенант-коммандер Спирс запросил и получил подтверждение этого.
— Глупость какая-то, — вскипел Хумало. — Если сообщение Терехова настолько чертовски важно, то зачем посылать его таким кружным путём? Заход на Дрезден добавил к общему времени перехода почти три недели! Кроме того, — его хмурый взгляд налился гневом, — Монтанскому правительству выделен курьер, а он мог добраться досюда прямиком с Монтаны за десять суток, то есть впятеро быстрее, чем заняла доставка сообщений подобным способом!
— Я знаю, сэр. Однако боюсь, что у меня недостаточно информации, чтобы хотя бы делать какие-то предположения. Могу только сказать, что мы так или иначе узнаем всё спустя примерно… — она взглянула на часы, — час пятьдесят восемь минут.
***
— Что он сделал?
Баронесса Медуза не стала хмуриться. Она вытаращилась на контр-адмирала Хумало с абсолютнейшим неверием.
— Судя по его сообщению, — произнёс Хумало голосом, судя по которому он и сам еще не до конца справился с собственным неверием, — его одолело бредовое подозрение, что Республика Моники — Моника, из всех треклятых мест! — готовит некую безумную военную операцию в Скоплении.
