Абрам Кнопов - Проданная Луна
В советских кинотеатрах демонстрировались фильмы о Луне; впервые люди могли видеть обратную сторону Луны, недоступную наблюдению с Земли, ибо, как известно, Луна обращена к нам всегда одной стороной.
Теперь, когда знания о Луне и о космическом пространстве между нею и Землей неизмеримо возросли. Советский Союз приступил к непосредственному решению проблемы. Каждые две недели на Луну отправлялись радиотелеуправляемые ракеты. Эти ракеты доставляли на Луну всё необходимое для жизни будущих космонавтов: оборудование, запасы воды, воздуха, продуктов питания и топливо для возвращения ракеты на Землю.
Да, были все основания опасаться, что общество «Альберия — Луна» потерпит крах. Неизменная улыбка господина Оливейра уже не могла успокоить многочисленных пайщиков общества. И акционеры все настойчивее требовали от господина Оливейра созвать совещание, чтобы установить дату отправки ракеты.
Однако Оливейра под всяким предлогом оттягивал созыв такого совещания. Что он мог сказать, если сам ничего не знал? Его бесила медлительность Линье, который, по его мнению, слишком долго копался.
А Линье с нетерпением ожидал известий от Ренара. Он не сомневался, что в ближайшее время будет готов к полету.
Однажды, когда он по привычке заглянул в приемную господина Оливейра, Мерседес передала ему письмо. Хотя почерк на конверте был явно мужским. Мерседес не понравилось волнение, с каким Линье схватил письмо.
— Письмо от дамы? — спросила кокетливо Мерседес и, не получив ответа, надула губки.
Линье торопливо прошел в свой кабинет и, волнуясь так, что слышал удары собственного сердца, прочел:
«Глубоко сожалею, что это письмо принесет вам разочарование. Важные причины, о которых позже вам станет известно, потребовали, чтобы я уничтожил весь запас препарата, но не потому, что он себя не оправдал. Напротив, опыт окончился вполне успешно, хотя, несомненно, для окончательных выводов требуется более продолжительное время. Тем не менее, я собирался выполнить данное мною обещание и передать вам специально оставленные для вас ампулы с препаратом. Но чья-то преступная рука помешала мне. Препарат оказался похищенным.
Быть может, так лучше. Не забывайте, что мы оба рисковали: вы — жизнью, я — совестью.
Ренар».
Письмо Ренара вызвало у Линье большее отчаяние, чем предполагал его автор.
— Ну что ж! Игра проиграна, — сказал он, входя в кабинет Оливейра.
— Что такое?! О чем вы говорите? — встревоженно спросил делец. Ему никогда не приходилось видеть Линье в таком настроении. Действительно, конструктор впервые упал духом. На лице его было безразличие и усталость.
Линье молча протянул письмо.
— Проклятье! — вскричал Оливейра, прочитав письмо. — Я же не дойная корова! Атомный двигатель обошелся мне в круглую сумму — и все напрасно! Будь проклята та минута, когда я ввязался в это дело! Значит, полет невозможен?
— Не лететь же мне без всякой защиты, — сказал Линье.
— Когда я согласился вас финансировать, я предупредил, что меня не интересует вопрос о защите. Летите, как хотите!
— Моя смерть не возместит вам убытков. Да к тому же, кто согласится лететь со мной? Я вообще еще не нашел желающих, а без препарата и защитного экрана охотников отправиться в космический рейс тем более не будет.
Оливейра снова перечел письмо.
— Но какой дьявол мог украсть препарат? — спросил он. — И вообще, непонятное письмо. Зачем понадобилось старику уничтожать препарат? Нет, тут что-то нечисто. Я выясню сейчас, в чем дело.
Оливейра набрал номер и поднял трубку видеотелефона. Спустя минуту на экране появилась усатая физиономия владельца авиационных заводов Рибейро, члена Попечительского совета.
— Рад вас видеть, — приветствовал его Оливейра. — Не смогли бы вы дать мне небольшую справку? Нами получено весьма странное письмо от господина Ренара. Прошу вас, объясните, что оно означает! — и Оливейра рассказал содержание письма.
Рибейро кивнул, давая понять, что ему всё ясно и, несколько замявшись, произнес:
— Ренар арестован. Подробности могу сообщить лишь в личной беседе.
— Арестован… — опешил Оливейра.
На экране видеотелефона уже никого не было, но Оливейра смотрел на него в полной растерянности.
— Что он сказал? Кто арестован? — спросил Линье.
— Кто? Это светило ваше — Ренар, черт его побери!
— Какой вздор! За что можно арестовать старого, всеми уважаемого ученого?! — возмутился Линье.
— Значит, есть за что! — взвизгнул делец. — О, черт, зачем я впутался в это дело! Вот уже год, как я без конца бросаю деньги на ветер!
Глава 13
Вой автомобильных сирен и рокот моторов нарушил ночную тишину. Яркие пучки света от фар полицейских машин прорезали густую мглу. Из черно-белых автомобилей высыпали жандармы Центрального сыскного бюро, мгновенно оцепившие всю территорию лаборатории «Эскалон».
Обыском руководил инспектор охраны политического и социального порядка Варгас, являющийся одновременно шефом Бабельского сыскного бюро. Сидя в кабинете Ренара, он вместе с несколькими специалистами, сотрудниками лаборатории, привлеченными в качестве научных консультантов, просматривал записи, протоколы наблюдений, исследований и другие бумаги.
Местные полицейские и агенты сыскного бюро рылись в комнатах коттеджа Ренара и помещениях лаборатории, переворачивая все вверх дном. Ренар, хотя и подготовленный к этому, с удивлением, к которому примешивалось любопытство ученого, обнаружившего под микроскопом неизвестную бациллу, наблюдал, с каким усердием «правительственные люди», как называли себя агенты, громили его лабораторию. И сейчас, верный своей многолетней привычке исследователя, он изучал их, словно присутствуя на эксперименте. Все они были молодыми людьми специфической внешности, такие, каких обычно содержат владельцы игорных домов и ночных баров для поддержания порядка в своих заведениях. Их сразу можно узнать по типичным признакам: сосредоточенный взгляд убийцы, стальные бицепсы и мертвая хватка рук. Недаром руководство Центрального сыскного бюро разработало целую систему для отбора агентов.
Варгас был раздражен: двухчасовой обыск не дал пока никаких результатов. Не нашли ни документации, ни препарата — ничего.
— Ну что? Ни капли этого дьявольского эликсира? — спрашивал он в пятый раз старшего полицейского, угрюмого верзилу с туповатой физиономией.
— Так точно, ни капли, господин инспектор, — отвечал полицейский, вытягивая руки по швам.
— Осел! Не умеешь искать, — бушевал Варгас. — Позовите сюда эту обезьяну, Круса!
Крус, принимавший весьма деятельное участие в обыске, тотчас предстал перед начальством и, часто мигая глазами, подобострастно уставился на инспектора.
Тот долго смотрел презрительным и уничтожающим взглядом на тщедушного человечка.
— Что же ты, любезнейший, здесь делал все это время? — начал Варгас притворно-ласковым тоном, который, как Крус отлично знал, не обещал ничего хорошего. — Так что же ты делал здесь, макака?! — истерично взвизгнул он. — Вертеться здесь несколько месяцев и не достать препарата, слюнтяй!
Крус побледнел, начал оправдываться.
— Профессор вылил препарат в канализацию, господин инспектор. Я сам видел, но ничего не мог сделать.
Когда обыск закончился, один из агентов охранки. плотный мужчина с квадратным лицом и огромными челюстями, — грубо толкнув Ренара, приказал ему следовать за собой.
Спустя несколько часов полицейская машина доставила Ренара в Главное управление сыскного бюро в столице Альберии.
На следующий день Ренар был вызван в специальную правительственную комиссию, предъявившую ему обвинение в действиях, ослабляющих государственную мощь Альберии.
Его привезли в громадное здание, воздвигнутое на холме и носящее древнее название Ареопаг, и через один из боковых входов провели в зал заседаний. В огромном зале было пусто; здесь не было, как всегда, зрителей, фоторепортеров, туристов. Столы для прессы пустовали. В конце залы стоял полукруглый стол, водруженный на помосте, вокруг него расставлены кресла. Этот стол предназначался для законодателей и членов комиссии. На стене позади него распласталось огромное полотнище государственного флага Альберии. Ренар сел за отведенный для допрашиваемых лиц длинный стол из красного дерева и стал ждать. Два сопровождающих его агента развалились в креслах и со скучающим видом курили. Неожиданно они вскочили, и Ренар понял, что в зал вступают члены комиссии. Он оглянулся и увидел несколько сенаторов, с торжественным видом шествующих к столу. Впереди выступал маленький, худощавый человечек, по-видимому, председатель комиссии. Взойдя на возвышение, они неторопливо, с сознанием важности выполняемой ими миссии, расселись в кресла вокруг стола.
