Альфред Элтон Ван Вогт - Путешествие на космическом корабле "Бигль"
Он произнес громко:
— Существует еще один вопрос, к которому хотелось бы привлечь ваше внимание. Мне кажется, я должен иметь возможность общаться напрямую с руководителями отделов, когда надеваю скафандр.
Мортон улыбнулся.
— Уверен, что в данном случае речь идет о простом упущении. Я прослежу за тем, чтобы оно было исправлено.
Они пожали друг другу руки и расстались. Возвращаясь в отдел, Гросвенор говорил себе, что в каком-то очень не прямом смысле нексиализм начинает утверждаться на корабле.
Войдя в первую комнату, он к своему удивлению обнаружил в ней Зиделя, который наблюдал за работающими людьми. Заметив его, психолог приблизился, покачивая головой.
— Молодой человек, — спросил он, — не кажется ли вам, что это несколько аморально?
Гросвенор не без страха осознал, что тот догадался, объектами какого рода экспериментов стали люди. Он постарался не выдать своего беспокойства голосом:
— Абсолютно аморально. Я чувствую то же самое, что чувствовали бы вы, подвергнувшись захвату, вопреки вашим законным правам.
«Что он здесь делает? — думал Гросвенор. — Кент попросил его провести расследование?»
Зидель потер подбородок. Это был широкоплечий человек с блестящими черными глазами.
— Вы не очень хорошо меня поняли, — сказал он. — Но, я смотрю, вы чувствуете себя правым.
Гросвенор изменил тактику.
— Вы намекаете на способ обучения, который я применил по отношению к этим людям?
Он не испытывал угрызений совести. Каковы бы ни были причины, приведшие сюда Зиделя, он хотел обернуть его присутствие в свою пользу. Он надеялся вызвать у психолога внутренний конфликт и сделать его нейтральным в своем противостоянии с Кентом.
Зидель ответил с едва уловимой язвительностью:
— Совершенно верно. По просьбе мистера Кента я осмотрел тех людей из его персонала, поведение которых ему показалось не очень нормальным. Теперь я должен сообщить мистеру Кенту результаты моего обследования.
— Почему? — спросил Гросвенор. И продолжил степенным голосом: — Мои рабочие помещения были захвачены человеком, который меня невзлюбил за то, что я открыто объявил о своем нежелании голосовать за него на выборах. Поскольку этот человек действовал вопреки законам, регулирующим жизнь на борту, я имею полное право защищаться с использованием всех своих возможностей. Соответственно, я прошу вас сохранять нейтралитет в ссоре, носящей исключительно частный характер.
Зидель помрачнел.
— Вы не понимаете, — сказал он. — Я здесь нахожусь в качестве психолога. Я вижу, вы загипнотизировали пациентов, не испросив на то их разрешения, и считаю это абсолютно безнравственным. Я удивлен тому, что вы ожидаете от меня соучастия в деле, которое я совершенно не одобряю.
— Могу вас заверить, — ответил Гросвенор, — что мои личные моральные принципы столь же строги, как и ваши. Действительно, эти люди были загипнотизированы мной без предварительного обсуждения с ними, но я принял все меры предосторожности, чтобы им не повредить и не доставить никаких неудобств. В таких условиях я не вижу, почему вы чувствуете себя обязанным принять сторону Кента.
— Это ссора между вами и Кентом… не так ли?
— Совершенно верно, — сказал Гросвенор, догадываясь, куда клонит Зидель.
— И тем не менее, вы загипнотизировали не Кента, а группу ни в чем не повинных зрителей, разве нет?
Гросвенор припомнил, как вели себя химики на его лекции. Не так уж невинны были и остальные, как могло показаться.
— Не стану спорить с вами в этом пункте. Я мог бы ответить, что с незапамятных времен бездумное большинство всегда расплачивалось за слепое повиновение приказам вожаков, цели которых оно не удосужилось понять. Но вместо того, чтобы входить в рассмотрение данных соображений, я хочу вам задать вопрос.
— Да?
— Вы заглядывали в комнату, в которой находятся мои машины?
Зидель молча подтвердил.
— Вы видели диски?
— Да.
— Следовательно, вы знаете, о чем в них толкуется?
— О химии.
— Это все, чему я их обучаю, — сказал Гросвенор. — И это все, чему я собирался обучать их в будущем. Я рассматриваю свой отдел как образовательный центр. Те, что проникают сюда силой, будут просвещаться, хотят они того или нет.
— Признаюсь, — сказал Зидель, — я не понимаю, как это вам поможет разрешить вашу проблему. Однако сообщу Кенту, что именно вы сделали. У него не должно быть причин сердиться на то, что вы увеличиваете профессиональные познания персонала отдела.
Гросвенор не ответил. Он имел свое представление о том, до какой степени обрадуется Кент, когда выяснится, что его ученики вскоре станут более сведущими в их специальности, чем он сам.
Он с грустью смотрел на то, как Зидель исчезает в коридоре. Поскольку теперь Кент, вне сомнения, все узнает, не оставалось ничего иного, кроме как придумывать другой план противодействия. Время для принятия драконовских мер еще не наступило. Он не мог быть уверенным в том, что даже одобренная и поддержанная акция, не приведет к появлению тех самых раздоров и расколов на борту корабля, которые он хотел предотвратить. Несмотря на сдержанность, проявленную им самим по отношения к циклической концепции истории, не следовало забывать, что цивилизации действительно всегда рождались, старились, затем умирали от старости. Перед тем, как предпринимать новые шаги, стоило зайти к Корите и спросить, в какие ловушки он рисковал угодить по недосмотру.
Он нашел японца во второй библиотеке, которая располагалась на том же этаже, что и нексиалистский отдел. Корита уже уходил, и Гросвенор пристроился рядом. Без предисловий он изложил ему проблему, которая его занимала.
Корита ответил не сразу. Они прошли весь коридор, когда историк, наконец, заговорил.
— Друг мой, — сказал он, — я уверен, вы осознаете, насколько трудно разрешить определенную проблему, основываясь на обобщении: а практически ничего другого циклическая теория истории не предлагает.
— Несмотря ни на что, — сказал Гросвенор, — какие-то аналогии могли бы оказаться очень полезными. Из всего прочитанного мною по этому поводу я сделал для себя вывод, что наша собственная цивилизация пребывает на стадии «зимы». Другими словами, мы находимся в процессе совершения ошибок, которые приведут к нашему исчезновению. Хотелось бы знать поточнее.
Корита пожал плечами.
— Постараюсь быть кратким. Главным общим знаменателем «зимнего» периода всех цивилизаций выступает то, что в это время миллионы людей начинают все лучше и лучше понимать, как функционируют разные вещи. Суеверные и сверхъестественные объяснения того, что происходит в мозге и теле, не удовлетворяют больше никого. Постепенное накопление знаний приводит к тому, что самые недалекие умы уже хорошо разбираются и отвергают претензии меньшинства на наследственное превосходство. Именно тогда начинается непримиримая борьба за равенство.
Корита немного помолчал, потом продолжил:
— Собственно эта борьба за улучшение личного положения и определяет наиболее значимые параллели между «зимними» периодами всех известных в истории цивилизаций. К счастью или к несчастью, сражения учиняются внутри законной системы, направленной на защиту меньшинства, которое за ней укрывается. Подоспевшие к месту баталии слепо бросаются в схватку, не понимая ее мотивов. В результате возникает настоящий хаос, в котором с упоением сталкиваются взбудораженные умы. В своем исступлении и жажде власти люди повинуются вожакам, идеи которых столь же туманны, как и их собственные. И каждый раз возникающий в результате беспорядок приводит последовательными, хорошо известными этапами, к статичной и окончательной фазе феллахов.
Рано или поздно одна из групп возвышается над другими. Добившиеся своего вожди восстанавливают порядок такими кровавыми методами, что массы усмиряются. Очень быстро группа, оказавшаяся у власти, начинает ограничивать активность других граждан. Лицензирование и другие регулирующие меры, обязательные для всего организованного общества, используются в качестве инструментов подавления и монополизации. Вскоре отдельному человеку становится очень трудно, а потом и невозможно затеять новое предприятие. И таким образом мы начинаем быстро продвигаться к кастовой системе античной Индии и другим, менее известным, но столь же негибким социальным устройствам, таким, как Римская империя к 300-му году после Рождества Христова. Человек рождается в определенном положении и не может над ним подняться… Это краткое изложение способно оказаться вам полезным?
Гросвенор чинно ответил:
— Как я уже говорил, мне нужно найти решение предложенной мистером Кентом проблемы, не впадая в ошибки, свойственные человеку стареющей цивилизации, которую вы мне только что описали. Мне хотелось узнать, имеются ли разумные основания надеяться на то, что получится защитить себя, не усугубив притом уже развернувшейся на борту Бигля борьбы.
