Илья Новак - Планета под контролем
Сэл опустился на стул, затрещавший под его весом, и поманил к себе Берами. В руке Арка Вега держал коробочку переговорника с круглым глазком видеокамеры, и такие же коробочки болтались на поясах всех глифанов.
Кривоногий пират подошел, как всегда, ухмыляясь. Жизнь кочевников не способствовала развитию чувства юмора, но ближайший помощник Арка, не отличаясь умом, имел счастливый талант находить смешное во всем.
– Что там? – спросил Сэл.
– Еще пятерых дохляков поймали, – осклабившись, пробормотал Берами. – Двоих в полях, двоих на склоне, а одну прямо здесь.
– Пятеро… – сказал Арка, пересчитывая их. – Пятеро, а?.. Так почему их четверо?
Подойдя ближе, Берами пожал плечами.
– Один чудить вздумал… – сообщил он, доверительно наклоняясь к атаману. – Подраться захотел. Берами ему дырку в брюхе сделал.
Без замаха Сэл коротко и сильно саданул его кулаком в грудь. Помощник хрипло выдохнул и уселся на пол, разинув рот. Арбалет вылетел из его рук.
Арка вцепился в волосы на его макушке, приподнял и зашипел в сведенное судорогой боли, но продолжавшее ухмыляться лицо:
– Подраться захотел?! Они все от страха пошевелиться боятся! Их нельзя убивать, понял?! Они важнее для тех, кто вверху, чем даже кренч. Их можно пугать, бить, насиловать, но убивать нельзя! Еще раз убьешь хоть одного – я съем твои кишки!!
Когда он отпустил Берами, тот продолжал улыбаться. За одну эту кривую ухмылку, навсегда приклеившуюся к лицу помощника, Сэл иногда готов был растерзать его.
Он поманил некрасивую реншу. Та подошла маленькими шажками, бледная от испуга. На фоне пиратов все избранные казались физически очень здоровыми, но у этой сквозь бледность проглядывал болезненный румянец. Сэл схватил ее за плечо и потянул к себе, чувствуя внезапно возникшее влечение к этой воплощенной в плоть генетической ошибке, исключению из правил. Среди пиратов женщин не было, а в своем таборе он привык немедленно претворять в жизнь подобные желания – исключениями не являлись даже сводные сестры, не домогался он разве что женщин, принадлежащих отцу и старшему брату. С удовлетворением увидев слезы на ее глазах, Арка привлек реншу к себе, заставив прижаться лицом к своей груди, похожей на два сплюснутых белых шара. Он готов был взять ее здесь, на глазах у остальных дохляков, потому что ему уже сообщили, что вторичное мерцание репрессивного поля вновь возникло между горами, а значит, излучатели включились, и у пиратов появилось лишнее время. Но предстояло еще выйти на связь с орбитой и объявить свой ультиматум, и поэтому сейчас увлекаться не стоило.
Сэл оттолкнул реншу и этим спас себе жизнь: из-под потолка с прилепившегося к стене узкого коридора за ним наблюдал Бет-Зана, уже приготовившийся спрыгнуть вниз и свернуть пирату шею.
Атаман встал, окидывая взглядом притихших дохляков. Некрасивая ренша попыталась отойти, но Сэл притянул ее к себе и обхватил за шею.
– Здесь должен быть передатчик, – сказал он Берами. – Не у них, конечно. У жреца. Как они называют его?
– Мастер, – подсказал помощник, бессмысленно ухмыляясь. – Но он на верху горы.
– Туда ведет дорога…
– Монорельс, – захихикал Берами. – Это называется «монорельс».
– Надо взять заложников. Эту… – Сэл ущипнул реншу за шею и толкнул ее к двери. – И еще троих. Двух детей и одного самца. Самых напуганных, чтоб не дергались по дороге. Мы поедем впятером, ты с остальными останешься сторожить. Будем поддерживать постоянную связь.
Стоило доминанте исчезнуть из поля зрения, как ментальный хаос усиливался, но если золотые глаза пиччули видели ее, эго второй фазы сразу успокаивалось.
Услышав, что именно пираты собираются делать дальше, Бет-Зана вновь вскарабкался на крышу и замер там, раздираемый противоречивыми чувствами. Сейчас, когда сознание еще только вошло во вторую фазу, ему необходимо было постоянно иметь доминанту перед глазами. В первый раз ему пришлось сделать значительное внутреннее усилие, чтобы оставить реншу под помостом монорельса, а самому уйти оттуда. Но тогда сознание знало, где именно находится доминанта, и потому не бунтовало.
Пиччули тихо заскулил, преодолевая рефлексы, которые составляли основу выживания его расы – и в конечном счете привели к ее исчезновению, – затем скатился с крыши. Он во второй раз проделал короткий путь от общежития до помоста монорельсовой станции, увидел, как группа из пяти вооруженных арбалетами глифанов и четверых кренчиков идет в эту сторону. Бет-Зана взобрался на помост, окинув его быстрым взглядом, присел за тумбой с плексигласовым колпаком, но тут же понял, что спрятаться здесь не удастся, и перепрыгнул на склон.
Карликовые деревья и плотные заросли колючек изогнулись ветвями к тучам. Бет-Зана припал к земле, разглядывая узкий рельс. По склону тянулась неглубокая канава, на дне которой он и находился. С двух сторон торчали короткие ярко-красные столбики, словно покрытые мириадами тускло отблескивающих снежинок.
Стеклокерамика … всплыла в сознании опасная, острая словоформа. С виду гладкая, стеклокерамика могла порезать до крови при малейшем прикосновении.
Пиччули полез вверх, хватаясь за мокрые ветки и выгнутые дугами стволы. Колючки цеплялись за одежду.
Снизу сквозь шелест дождя донеслись голоса, Бет-Зана, не останавливаясь, пригнулся – и услышал щелчок.
В сознании второй фазы оставалась еще значительная часть звериных рефлексов, и только животная часть пиччули заставила его отпрянуть, распластаться на склоне, вцепившись в кусты. Над головой заструился воздух, когда три закамуфлированных под толстые ветви оружейных ствола послали силовые потоки, перекрестившиеся там, где за мгновение до того находилось тело Бет-Заны. Атака длилась несколько секунд, затем сомкнувшиеся диафрагмы, неотличимые от древесной коры, скрыли отверстия стволов.
Голоса приблизились и смолкли. Ругань, короткий приказ, приглушенный скрежет… Глухой хлопок возвестил о том, что магнитный замок защитного колпака вскрыт. Пиччули лежал не шевелясь. Тонко загудел рельс – вызванный с пульта вагон покатил вниз от станции на вершине горы.
Бет-Зана осторожно поднял голову, разглядывая прозрачную лесу, протянувшуюся рядом с его головой. Он не сомневался, что эта леса не единственная. Наверняка здесь спрятаны и другие ловушки.
Мастер Гора предпочитал контролировать все пути. Внешне все было пристойно, но на самом деле любого взрослого или ребенка кренчиков, вздумавшего вдруг выйти из раз и навсегда установленного расписания и от нечего делать забраться к жилищу жреца по склону, ожидали капканы. Строенные силовые потоки, накладываясь друг на друга, резонировали в пиковой фазе, что разрушительно действовало на любую органику.
Бет-Зана встал, медленно переступил через лесу, вытянул руку, ухватившись за ствол дерева, росшего выше по склону, и прыгнул.
Рельс загудел громче, по склону посыпались комья влажной земли. Дальше идти не имело смысла, никакие инстинкты не помогли бы преодолеть все ловушки. Он остановился и присел, вглядываясь.
Из просвета между кустами появился закругленный передок вагона. Тот состоял из узкой платформы, низко сидящей на рельсе, четырех круглых штанг, подпирающих плоский навес, и нескольких скамеек. Склон везде имел примерно одинаковый наклон, штанги и спинки сидений возвышались наискось, перпендикулярно к нему. Низкие перильца ограждали платформу, по углам их виднелись шары, состоящие из множества маленьких зеркальных шестиугольников.
Черная яма его памяти изрыгнула словоформу, которая пузырем всплыла к поверхности и закачалась, разбрызгивая по мозгу капли – сигналы смертельной опасности.
Замри-шар … Замри-шар… ЗАМРИ-ШАР!
Пиччули замер.
Зеркальные шары медленно вращались по углам перил, в их гранях отражались ветви и листья, склон и неподвижная фигура приживалы, весь калейдоскоп фрагментов, из которых складывался окружающий мир.
Замри-шар мог иметь лазерную, силовую или плазменную приставку, но в любом случае его накачивали желеобразной электроколлоидной субстанцией, которая агрессивно реагировала на любое движение в непосредственной близости. Эти четыре замри-шара работали только во время движения вагона, при остановке на вершине горы или у подножия их полусознания автоматически усыплялись специальным сигналом. Кроме того, в них наверняка были введены абрисы мертвой зоны, совпадающие контурами с платформой вагона, а иначе они бы открывали огонь и по пассажирам, которым вздумалось шелохнуться на своих сиденьях.
Вагон медленно проплыл мимо. Несколько долгих мгновений пиччули видел свое отражение, кривящееся на зеркальной грани шара, потом заросли скрыли вагон, и Бет-Зана позволил себе пошевелиться.
