Андрей Ливадный - Роза для киборга
В гробовой тишине семь голограмм, на лицах которых страх смешивался с надеждой, а ярость со смятением, поочередно кивнули.
— Отлично! Тогда я дам вам время, чтобы разобраться в ситуации. Можете в любой момент связаться со мной через центральный процессор Башни. Мы приступим к работе по ликвидации «Киберсистем», как только вы примете окончательное решение.
Он отвесил церемонный поклон и направился к двери.
Джон на секунду задержался, не отказав себе в удовольствии понаблюдать, как одна за другой схлопываются голоизображения напыщенных стариков, оставляя после себя банальные матовые цилиндры.
От задумок братца у него по коже гулял озноб.
Глава 2. Виртуальная реальность
Сто семь уровней Башни пронзали километры различных проводов, соединяя тысячи компьютеров в единую сеть.
Здесь почти никогда не было людей. Это место задумывалось как убежище, крепость, хранилище бесценной информации и уникального оборудования. Эрлик Сент-Иво, заложивший первые уровни башни в конце Второй галактической войны, слишком хорошо знал цену человеческой преданности, чтобы допустить сюда людей в качестве персонала.
Первыми обитателями Башни были неуклюжие механические роботы, но это вполне устраивало Эрлика. В мире большого бизнеса, куда стремительно вторгалась в те годы новоявленная корпорация, честность и преданность были понятиями вторичными и едва ли не презираемыми.
Впрочем, последующие поколения Сент-Иво не особенно стремились изменить существующее положение вещей. Достраивались новые уровни, появлялись новые модели роботов, а когда корпорация разработала и начала производить первые модели киборгов, то нужда в людях отпала вовсе.
Некоторые уровни Башни, такие как цеха клонирования или монтажные конвейеры, не посещались людьми уже больше ста лет. Да и зачем, когда существовали те самые, соединенные в единую сеть, терминалы сверхэффективных машин. Одни служили оборудованием Башни, другие ремонтировали и производили это оборудование, на самых «очеловеченных» участках производства трудились киборги, сменявшиеся каждые пятнадцать лет.
Трудно было даже вообразить все уникальные возможности комплекса Башни. По сути она была корпорацией в миниатюре, ее столпом, стержнем, центром, причем роботы были застрахованы от алчности, предательства и прочих пороков.
Они не были застрахованы только от одного — личных страстей тех, кто ими руководил. А если быть более точным — Башня была в полной власти человека, владеющего командными кодами центрального процессора.
Большой компьютер не ощущал присутствия людей. Сотни исполнительных программ функционировали в виртуальном мире электронных образов, и, когда к их командам и сообщениям изредка примешивались внешние директивы, они проходили в общем потоке данных, почти ничем не отличаясь от других и мало влияя на функционирование комплекса Башни.
Поэтому семь новых терминалов, оживших в зале фамильного склепа, прошли как самое мелкое и заурядное расширение задействованного информационного поля, хотя те, кто распоряжался терминалами, думали совершенно иначе.
Семь узников обрели временное подобие свободы.
Они знали о возможностях Башни, каждый в пределах своего поколения, и, едва просмотрев посланный файл, ринулись в разные стороны по компьютерной сети, словно безумцы, извещенные о дне Страшного Суда.
Арамант Сент-Иво получал громадное удовольствие, наблюдая за «всеми тяжкими», в кои пустились его предки. С высоты роскошного кабинета это казалось ему смешным и даже вызывало чувство легкого отвращения.
Однако это занятное наблюдение принесло ему и некоторую пользу. Он откровенно наслаждался зрелищем фантасмагорического бреда своей прабабки, смешавшей в кучу спиртное, виртуальный секс и просмотр мелодрамы столетней давности, когда центральный процессор выдал тревожный сигнал.
Это подействовало на Араманта, как холодный душ.
Переключив внимание на монитор экстренных сообщений, он понял, что кто-то пытается вмешаться в работу Башни. Проследив за командной последовательностью, он понял, что вторжение начато с терминала его отца.
Процессор Башни требовал команды на пресечение, но Араманту вдруг стало любопытно. Он коснулся сенсора с надписью «Игнорировать» и достал тонкий обруч. Надев его на голову, он вошел в сеть виртуальной реальности Башни.
Андрэ Сент-Иво уверенно шагал по широкому кольцевому коридору сотого уровня. Его фигура была не более чем фантом на фоне ослепительной белизны стен, что свидетельствовало о его физической бесплотности, в то время как Арамант, крадущийся вслед за отцом, имел все признаки осязаемости.
Однако в следующую минуту все изменилось. Андрэ вошел в биолабораторию номер двести три, где три киборга, соединенные биоинтерфейсами с аппаратурой клонирования, занимались сборкой себе подобных. Андрэ подкрался к одному из них и как серая струйка дыма просочился в недра терминала. У Араманта перехватило дыхание. Конечно, он понимал, что без основных кодов доступа отец не сможет причинить сколь-либо серьезный вред, но все равно его поведение уже выходило за рамки простой вольности. Он шастал по командным цепям, раскидывая за собой наспех составленные команды маскировки с какой-то панической целеустремленностью. Араманта не покидало ощущение, что он видит человека, который прожил в страхе целую вечность…
По биоинтерфейсу из терминала к черепной коробке киборга метнулась серая молния, и внезапно виртуальный облик Андрэ Сент-Иво слился со вполне реальным телом робота.
Это уже было слишком! Араманта захлестнул запоздалый гнев, но киборг, подчиняясь новой, угнездившейся в нем воле, вырвал интерфейс из гнезда, оборвав тем самым связь с процессором Башни, и порывисто встал.
Покинув лабораторию, где уже вовсю перемигивались тревожные лампочки на брошенном терминале, Андрэ прошел с десяток метров по коридору и вошел в склад готовой продукции.
Арамант замер от дурного предчувствия. По обе стороны от прохода возвышались подсвеченные изнутри голубоватым светом цилиндры консервирующих криогенных камер.
Он затаился за ближайшим цилиндром и заглянул сквозь толстое бронестекло. Внутри камеры застыл мускулистый клон с правильными чертами красивого лица. Вся продукция корпорации отличалась выверенной эстетичностью, и Арамант по праву гордился этим.
Тело киборга покрывал голубоватый иней.
«Корг-1364, — прочел он на вмонтированной в бронестекло табличке, базовая модель класса „Коммандос“».
Араманта прошиб холодный пот. Он уже было рванулся назад, в истинную реальность кабинета, чтобы наглухо запечатать зал, но внезапно понял, что центральный процессор сделал это и без его участия. Бесстрастная машина четко выполняла свои функции и оставалась на связи.
Собственно, чего он испугался? Процесс расконсервации достаточно долог, а ему ничего не угрожает в мире компьютерных фантомов, ведь его настоящее тело по-прежнему сидит за столом в кабинете, на верхнем этаже Башни.
Тем временем киборг-Андрэ прошел в самый конец склада и теперь возился у глухой стены.
Арамант прокрался ближе как раз в тот момент, когда облицовочная панель внезапно скользнула в сторону, открыв узкий проход в овальное помещение.
С изумлением он понял, что его отец многие годы что-то скрывал. Любопытство пересилило врожденную осторожность, и Арамант заглянул внутрь.
Помещение было обставлено с присущей отцу роскошью. Арамант понял, что это спальня, но довольно необычная. Кроме всего прочего, тут находился аппарат искусственного поддержания жизни и… криогенная камера!
Руководимый Андрэ киборг склонился к пульту управления установки сверхглубокого сна и набрал комбинацию символов. Воспользовавшись своей призрачной бесшумностью, Арамант, не в силах больше сдержать любопытство, подкрался к нему и заглянул через плечо.
Из его горла вырвался сдавленный хрип, больше похожий на стон.
За толщей пластика лежала его мать!
Но как?! Араманту казалось, что он сошел с ума! Она мертва! Наемный убийца застрелил ее на Диомеде двадцать пять лет назад, и он сам нес урну с ее кремированным прахом!..
Услышав вскрик, киборг разогнулся. Черты его лица были перекошены. Через секунду он конвульсивно дернулся и рухнул на пол, а по воздуху к выходу метнулась серая молния электронного фантома. Двери могли сдержать рухнувшего на пол киборга, но не сгусток сознания.
Андрэ исчез.
Арамант повернулся к криогенной камере, но внезапно все поплыло перед глазами, очертания зала расплылись, и через мгновение он понял, что сидит в своем кресле на верхнем этаже Башни, судорожно сжав в руках сорванный с головы обруч виртуальной связи.
Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем он вообще смог пошевелиться.
