Фрэнк Герберт - Еретики Дюны
— Будь ты проклят, Шайтан! — закричала Шиана, потрясая кулачками перед пастью зверя. — Что плохого мы тебе сделали?
Шиана помнила, что именно такими словами ругала червя ее охваченная яростью мать, когда червь уничтожил их сад. Шиана никогда не сомневалась в том, как следует обращаться к червю, его имя — Шайтан, это имя въелось в ее детское подсознание, и ярость матери была объяснимой и понятной. Жители деревни принадлежали к самым бедным слоям нищего основания пирамиды ракийского общества… Эти люди прежде всего верили в Шайтана, и только потом в Шаи-Хулуда. Черви — это просто черви, если не хуже. В открытой пустыне нет справедливости. Там везде подстерегает опасность. Нищета и страх перед священниками заставляли людей выходить в дюны, но ими двигало то же злое упрямство, которое было столь характерно для древних фрименов.
Правда, на этот раз Шайтан победил.
До сознания Шианы дошло, что она встала на смертельно опасную тропу. Смутно она понимала, что ведет себя, как сумасшедшая. Много позже, когда уроки учителей из Общины Сестер несколько отточили ее восприятие, она поняла, что в тот страшный момент ею двигал страх одиночества. Она подсознательно желала, чтобы Шайтан убил и ее, чтобы она присоединилась к своим мертвым.
Под чревом червя раздался громкий скрежет.
Шиана едва не подавилась криком.
Медленно, затем все быстрее и быстрее, червь начал отползать назад, затем повернулся и, набирая скорость, понесся в Пустыню, рядом с проложенным им следом. Скрежет и свист этого страшного движения постепенно затихал. До сознания Шианы донеслись теперь и другие зву-.
ки. Она подняла глаза к небу. Девочку накрыла тень орнитоптера священников, который спускался с неба, издавая хлопающий громкий звук. Блестя на солнце металлическими частями, машина устремилась вслед за червем.
Вот теперь Шианой овладел более знакомый страх.
Священники!
Она снова поискала взглядом орнитоптер. Машина развернулась и, вернувшись, приземлилась на площадку ровного песка, укатанного громадным телом червя. В нос ударил запах машинного масла и едкое облако паров горючего. Машина была похожа на насекомое, сидевшее на песке и готовое ужалить.
С резким щелчком откинулась дверца.
Шиана выпрямилась и расправила плечи. Что ж, ее поймали. Она знала, что ее ждет. Никто не мог передвигаться по воздуху, кроме священников. Только они имели право летать на орнитоптерах. Они могли проникать всюду и видеть все.
Из машины вышли два роскошно одетых — в расшитых золотом и отороченных пурпуром белых накидках — священника и побежали к девочке, увязая ногами в песке. Приблизившись настолько, что Шиана ощутила запах пота и мускусный запах меланжи, исходивший от их одежд, они опустились перед девочкой на колени. Священники были молоды, но как и все священники, имели мягкие черты лица, нежные ухоженные руки и совершенно не думающие о потере влаги. Ни у одного из них не было под накидкой защитного костюма.
Тот, который стоял слева, вперил свой взор в глаза Шианы и заговорил:
— Дитя Шаи-Хулуда, мы видели, как твой Отец принес тебя из Его страны.
Эти слова на имели для Шианы никакого смысла. Священники — это люди, которых можно только бояться. Ее родители и все взрослые, которых она знала, запечатлели этот страх всеми своими словами и поступками. У священников были орнитоптеры. Священники могли скормить человека Шайтану за малейшее прегрешение или просто по своему капризу. Примеров тому было великое множество.
Шиана отпрянула и лихорадочно оглянулась. Куда бежать?
Тот, который заговорил, умоляюще воздел руку.
— Останься с нами.
— Вы плохие! — голос Шианы стал хриплым от избытка чувств.
Оба священника распростерлись на песке лицом вниз.
Вдалеке, в окнах башни блеснули линзы оптических приборов. Шиана заметила этот блеск. Она знала, что означают эти блики. Священники всегда наблюдают за людьми в своих городах. Как только увидишь такой блик, надо сразу же начинать вести себя прилично, быть «хорошей».
Чтобы унять дрожь, Шиана сцепила перед собой руки. Она посмотрела направо, потом налево, потом на распростершихся на песке священников. Что-то в этой картине было не так.
Уткнувшись лицами в песок, священники дрожали от страха и чего-то ждали. Никто из них не произносил ни слова.
Шиана не имела ни малейшего представления, как реагировать на такое странное поведение. Восьмилетняя девочка не могла сразу переварить крах всех своих прежних представлений. Она знала, что ее родителей и всех соседей поглотил Шайтан. Она видела это своими глазами. Однако тот же Шайтан принес ее сюда, не отправив в свою страшную печь. Он пощадил ее.
Это слово она хорошо понимала. Пощадил. Это слово ей объяснили, когда она пела танцевальную песню.
Шаи-Хулуд, пощади нас!
Избавь нас от Шайтана…
Медленно, не желая рассердить простертых перед ней священников, Шиана начала ритмично двигаться в такт ритуальному танцу. Вспомнив мелодию, она разжала руки и развела их в стороны, не прекращая движений. Стоя на месте, она высоко поднимала ноги. Тело ее начало вращаться — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Девочку начал охватывать экстаз танца. Длинные каштановые волосы разметались и покрыли ее лицо.
Священники отважились поднять головы. Странный ребенок показывал им Танец! Они хорошо знали эти движения. Танец Умиротворения. Она просила Шаи-Хулуда простить свой народ. Она просила Бога простить их!
Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, снова встали на колени. Они принялись хлопать в ладоши, чтобы незаметно привлечь внимание танцовщицы. Они ритмично хлопали, выводя в такт хлопкам древний напев:
Наши отцы ели манну в пустыне,
В жарких песках, где свирепствуют бури!
Священники не обращали внимание ни на что, кроме ребенка. Это было стройное создание с небольшими крепкими длинными мышцами, тонкими руками и ногами. Накидка и защитный костюм изобличали невероятную бедность. Выступающие плоские скулы отбрасывали тень на оливково-смуглое лицо. Глаза карие, в волосах выгоревшие на солнце пряди. В ее чертах проглядывало стремление природы экономить драгоценную воду — узкие нос и подбородок, высокий лоб, большой рот, тонкие губы и длинная шея. Она выглядела точь-в-точь как фримены на портретах, найденных в святая святых — в сокровищах Дар- эс-Балата. Ну конечно же! Так выглядеть может только дитя Шаи-Хулуда.
Она, кроме того, отлично танцует. Ни один чужеродный убыстряющий ритм не мог помешать ее движениям. Ритм был, но он был длинным, и его рисунок на повторялся в течение сотни движений. Девочка продолжала танцевать, а между тем солнце поднималось все выше и выше. Был почти полдень, когда, выбившись из сил, Шиана упала на песок.
Священники поднялись с колен и всмотрелись в Пустыню, куда ушел Шаи-Хулуд. Танец не позвал его назад. Они были прощены.
Так началась новая жизнь Шианы.
В своих апартаментах старшие священники на повышенных тонах до хрипоты спорили о девочке. Наконец, не придя ни к какому решению, они направили это дело на рассмотрение Верховному Священнику Хедли Туэку. Встретились они в зале малой конгрегации — Туэк и шесть Высших Советников. Высеченное в скале изображение Лето II — человеческое лицо на теле червя — одобрительно взирало на Совет со стены. Туэк сел на каменную скамью, найденную в одном из древних сиетчей. По преданию, на этой скамье сидел сам Муад'Диб. На одной из ножек до сих пор сохранилось изображение ястреба Атрейдесов.
Советники расселись на меньшие, современные, скамьи лицом к Верховному.
Верховный Священник имел впечатляющую внешность: шелковистые седые волосы, тщательно расчесанные, ниспадали на плечи. Волосы обрамляли широкое, властное лицо с твердо очерченным ртом и массивным подбородком. У Туэка были необычные глаза — естественный цвет белков сочетался с интенсивной синевой зрачков. Кустистые, неподстриженные седые брови оттеняли глаза.
Советники представляли собой довольно пестрое собрание. Отпрыски старинных священнических семейств, они несли в сердцах твердую веру в то, что дела пошли бы гораздо лучше, если бы на месте Туэка восседал он.
Тощий, костлявый, лицом напоминающий кувшин, Стирос добровольно взял на себя роль оппозиционера.
— Она всего лишь нищая бабенка из Пустыни, прокатившаяся на Шаи-Хулуде. Это запрещено и девчонку надо примерно наказать.
Стиросу ответили сразу несколько голосов:
— Нет, нет, Стирос! Ты неправильно это понимаешь! Она же не стояла на Шаи-Хулуде, как это делали древние фримены! Кроме того, у нее не было палки с крюком или…
Стирос в ответ старался перекричать остальных.
Дело застопорилось намертво. Туэк видел — голоса разделились поровну — три на три, при этом толстый гедонист Умфруд ратовал за «осторожный подход».
