"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6 (СИ) - Петров Олег Георгиевич
- Тридцать секунд до входа, - подсказал бортинженер.
Когда пролетели эти секунды, стало заметно, что крупные пылинки стали стягиваться назад по ходу движения. Атмосфера пока что оказывает чисто символическое сопротивление, но отпускать визитеров уже не собирается, а через несколько коротких секунд уже навалилась настоящая перегрузка, почти привычная и родная. Шипят и плюются маневровые двигатели, удерживая аппарат в потоке, а с базового корабля, наверно, все сейчас смотрят через стекла купола и иллюминаторов на яркий метеор далеко внизу. Кстати, вдруг вспомнил командир, название этому огромному «Объекту М» так и не придумали. Так долго его собирали из множества частей, что забыли о формальностях. Да кому они сейчас интересны, базовый корабль никогда не был основным действующим лицом…
Чуть меньше минуты оранжевого свечения за бортом, и полет становится более плавным, но и это ненадолго. Скорость уже упала до марсианских двух Махов, чуть более полутора тысяч километров в час, и настает черед парашютов, от которых сорокапятитонный модуль танцует, как лист на ветру. Три огромных купола не могут полностью остановить падение, но скорость очень быстро падает до четырехсот километров в час, а потом и до трехсот. И направление полета относительно поверхности становится все ближе к вертикали.
- Трансзвук, - все так же спокойно доложил второй пилот. – Отстрел щита.
Надувная конструкция не просто отстрелилась, мощные пиропатроны разорвали ее на части и раскинули по сторонам, иначе легкий материал, подхваченный потоком, может повредить парашюты. Когда днище буксира освободилось, в дело вступил радар, поймав четкий сигнал от поверхности.
- Захват! – теперь бортинженер не сдержал эмоций. – Высота шестьсот! Есть наддув ДУ.
Громко лязгнули привода кресел командира и второго пилота, переводя их в вертикальное, посадочное положение. Теперь, перед глазами у обоих появился неплохой вид из окна. А двум пассажирам такое зрелище, увы, не положено.
- Ручной режим, - коротко отчитался командир, берясь за управление.
Еще до того, как бортинженер перещелкнул тумблер, командир выставил тягу посадочных движков на тридцать процентов, и как только бортовая машина перешла в режим мягкой посадки, раздался характерный низкий гул, ничем не похожий на торжественное пение атомного мотора. Двигатели для взлета и посадки такие же, как в лунном варианте буксира, просто их вдвое больше. В остальном все как на Луне, кроме одной малости в виде трех огромных куполов над головой. Потому и малая тяга, можно еще часть скорости погасить за счет дармового сопротивления атмосферы. Но ниже четырехсот метров от парашютов надо избавляться, что автоматика и проделала без всяких напоминаний, после чего командир смело увеличил тягу.
- Отстрел парашютов, - доложил бортинженер. – Высота триста семьдесят, вертикальная сорок. Недолет меньше километра.
Командир уже прекрасно видит местность, изученную по снимкам с орбиты вдоль и поперек. Расставленные марсоходами маячки сделали свое дело, и «десантники» угодили почти в центр посадочного эллипса. Чуть прищурившись, он даже заметил одного их этих полезных колесных роботов. На Луне машина ярко сверкала бы под солнцем, а здесь все не такое контрастное, цветовая гамма мягче и намного приятнее для глаз.
- Вижу точку, все в норме.
Помимо этого короткого доклада командир решил не комментировать свои действия, но вертикальную скорость погасил совсем, продолжая скользить вперед. Все как на тренажере, даже проще. Солнце позади, как положено, и тень корабля не такая контрастная, как на Луне, но все равно видна отлично. Расчетная точка посадки и основные параметры полета спроецированы на стекло и интуитивно доступны для быстрого принятия решений, все очень удобно и продуманно.
Аппарат перемахнул темную область и погасил горизонтальную скорость, опускаясь все ниже. Пылища поднялась неслабая, но командир привычно дрейфует немного вперед, чтобы всегда видеть, куда летит машина. Ему по-прежнему монотонно диктуют цифры, но он их, по большей части, игнорирует. О чем можно говорить, когда уже видны простым глазом совсем мелкие камни и ямки, и для хорошего пилота такой зрительной информации достаточно. Он чувствует, как летит все ниже и все медленнее, подкрадываясь к поверхности, видит, как тянутся книзу растянутые от перспективы длинные тени посадочных опор, выдвинувшихся из обтекателей.
Зависать в двадцати метрах, как учили, пилот не стал, чтобы сберечь топливо. Видимость прекрасная, место ровное, а машина сейчас ведет себя, пожалуй, послушней собственного тела. Черные тени потянулись еще ниже и почти слились с темно-рыжим песком, а перед касанием на почти идеально ровной площадке пилот погасил остатки боковых скоростей даже не по приборам, а интуитивно. Как бы «старички» не ворчали, а у него есть чувство машины в полете, недоступное многим. Даже некоторым из тех, кто его учил. Он плавно развернул машину на 180 градусов, чтобы сесть «лицом» в ту сторону, откуда прилетел. Зачем? Его потом за это многие будут благодарить, особенно Дэйв…
Касание всеми четырьмя «лапами» произошло одновременно и получилось настолько мягким, что его почувствовали только приборы. Тяга в ноль, короткий взгляд на расходомер. Драгоценного «вонючего» топлива он истратил меньше, чем на штатную посадку на тренажере, а ведь он еще и корректировал ошибку наведения! Неплохо вышло.
- Ну, Илюха, ты даешь! - Такими стали первые слова, сказанные человеком на Марсе, а услышать такую похвалу от строгого и сдержанного Павла вдвойне приятно.
- Я «Радуга-1», мы сели, - коротко отчитался командир, но в наушниках не раздались торжествующие крики. Земля далеко, а на орбите боятся спугнуть удачу. И как при любой посадке, нужно убедиться, что не придется очень быстро стартовать снова.
Быстрый взгляд на приборы успокоил пилота. Система управления почувствовала касание и перешла в индикаторный режим, но на экран теперь выведены прямые данные с акселерометров. Если корабль захочет провалиться или сильно наклониться, это будет видно сразу. Но ничего не происходит, все по нулям. Давление в баках ДУ номинальное, утечек нет, электрика в порядке. Можно все выключать.
И в первую очередь, реактор. Илья последовательно щелкнул тремя тугими тумблерами, переводя ядерное сердце корабля в холостой режим. И только когда приборы с небольшим опозданием доложили об успехе, он позволил себе улыбнуться.
- Аварийный взлет отменяется, - громко и четко доложил он. - Теперь точно приехали.
Теперь уже его поздравляют все. Опять же, кроме тех, кто на Земле, они обо всем узнают минут через двенадцать. Это не Луна, здесь самим приходится обо всем думать.
Пыль оседает медленнее, чем на Луне, но через несколько секунд завеса рассеялась и поверхность стала видна в мельчайших деталях. Песочек, камушки, и даже проплешины от реактивных струй. Сразу захотелось прогуляться, хотя по программе до этого еще два часа проверок и перепроверок.
Но все это рутина. Разумеется, все сделано ради «первого шага», это главный элемент шоу. Строительство базы и последующие годы жизни на ней не будут иметь такого символизма и мистической притягательности. И тут уже начинается политика. Точнее, началась она давно, и для «марсиан» уже давно закончилась.
Международная экспедиция к Марсу это прекрасно и удивительно. Но кто сделает первый шаг? Этот вопрос требовалось решить заранее и окончательно, чтобы не портить отношения мелочными обидами. Но как быть?
Изначально стало ясно, что первым на Марс сядет только один модуль. Один из трех или четырех экипажей, это не так важно. Остальные последуют за первопроходцами, но немного позже. Сначала появилась мысль сделать совместный экипаж, чтобы русский и американец, взявшись за ручки, вместе шагнули на красный песок Марса. А остальных куда девать? Можно говорить, что СССР и США внесли самый большой вклад, но как насчет остальных? Можно делать вид, что немецкие краулеры, британско-канадские метеостанции и французская электроника и оптика не при делах, но это несправедливо. И в одном модуле помещаются лишь четверо, остальные опять в пролете. И как же быть?
