Дэвид Вебер - Тень Саганами
— Жаль, что эта информация не дошла до вас своевременно. Уверен, это чьё-то упущение.
— Не сомневаюсь, — согласился Леваконич, и Хеджедусичу показалось, что он заметил, что тот начал испытывать искреннее уважение… или, по крайней мере, симпатию к компетентному офицеру, пытающемуся делать своё дело, несмотря на собственное начальство.
— Что ж, — оживлённо продолжил солли, — Я всё-таки хотел бы проинспектировать работы. И, естественно, если смогу придумать что-либо, что может привести к ускорению процесса, непременно вам сообщу.
— Спасибо, очень вам признателен, — искренне сказал Хеджедусич. — Однако подлинная причина того, что я хотел с вами переговорить, имеет отношение к ракетным подвескам.
— Только не говорите, что они тоже запаздывают! — воскликнул Леваконич с юмором, который Хеджедусич заподозрил в некоторой вымученности.
— Нет, они были доставлены по графику в начале прошлой недели, — заверил его адмирал. — Чего я хотел, это спросить насчёт возможности развернуть часть из них здесь, в системе, чтобы укрепить безопасность станции "Эройка" на период, когда мы начнем сокращать существующие силы флота, чтобы перевести персонал на линейные крейсера. Мы проводим дополнительное рекрутирование, но нам всё равно придётся поставить на прикол все имеющиеся у нас корабли. Мне не нравится подобная степень уязвимости.
— Не могу вас за это винить.
Леваконич ненадолго задумался, а потом кивнул и снова поднял взгляд на Хеджедусича.
— Не вижу, в чем тут может быть проблема, — сказал он с такой готовностью, что адмиралу стоило большого труда скрыть своё удивление. — Нам потребуется как минимум пара недель — лучше месяц — на их осмотр и техническое обслуживание, прежде чем они будут готовы к постановке у терминала Рыси. Но у вас должно будет быть в строю достаточно новых крейсеров, чтобы я мог начать подбирать установленные подвески достаточно заблаговременно. А если даже не успею, скорее всего, нам не придётся установить более тридцати-сорока подвесок — максимум около сотни. Если ограничиться таким числом, то мы практически наверняка сможем произвести их обслуживание на борту судна по дороге к Рыси.
— Честно говоря, я бы предпочёл развернуть здесь столько подвесок, сколько смогу, — сказал Хеджедусич. — С другой стороны, я сознаю, что скорее всего излишне болезненно воспринимаю проблемы с безопасностью "Эройки". Но я буду глубоко признателен за возможность развернуть любое количество подвесок.
— Я прекрасно вас понимаю, адмирал, — заверил его Леваконич. — Пока я здесь, я поговорю на эту тему со своими специалистами. Точные числа мы ещё с вами обсудим, но разрешение на развёртывание подвесок я подпишу до своего возвращения на Монику.
— Спасибо, — с ещё большей искренностью поблагодарил Хеджедусич.
— Адмирал, — сказал ему Леваконич с улыбкой, в которой не было ни тени юмора, — "Технодайн" вложил в эту операцию немалые деньги. И, говоря начистоту, мы очень надеемся получить возможность непосредственно ознакомится с кое-какими новыми технологиями манти. Мы всемерно нацелены добиться успеха в этом предприятии, а ваше предложение кажется мне совершенно обоснованным.
— Я надеялся на такую реакцию, — сказал Хеджедусич. — И с облегчением вижу, что не ошибся. Итак, — он снова поднялся, на этот раз выходя из-за стола, — давайте теперь займёмся организацией вашей инспекции верфи.
***
— Итак, — тихо сказал Бернардус Ван Дорт, стоя рядом с командирским креслом Терехова, наблюдавшего на главном дисплее, как "Копенгаген" покидает орбиту Монтаны с новой командой, — когда вы начнёте попытки сплавить меня со своего корабля?
— Прошу прощения? — Терехов повернулся к нему.
— Я так понимаю, — задумчиво произнёс Ван Дорт, — вы собираетесь заявить что-то насчёт того, насколько важную роль я сыграл в убеждении Вестмана положить конец его партизанщине. После чего собираетесь убедить меня, что мне действительно следует остаться на Монтане для гарантии того, что больше ничего наперекосяк не пойдёт. И, разумеется, вы собираетесь пообещать подобрать меня на обратном пути после рандеву, чтобы доставить на Шпиндель.
— Вот значит как вы считаете? — у Терехова определённо был вид человека, пытающегося собраться с мыслями, и Ван Дорт радостно ухмыльнулся.
— Ну, вы определённо приложили немало стараний к тому, чтобы сфабриковать "убедительный" довод в пользу того, что мне следует отправиться на "Эриксоне". Который, как своевременно подсказал мне мой острый разум, был единственным из ваших гонцов, кто не вернётся обратно на Монтану до того, как вы помчитесь на рандеву с "Копенгагеном".
— Полагаю, — после краткой паузы сказал Терехов, — что этот разговор нам следует продолжить в комнате для совещаний. — Он перевёл взгляд на Наоми Каплан. — Канонир, мостик ваш.
— Слушаюсь, сэр. Мостик мой, — отозвалась та, и Терехов поднялся из кресла и поманил за собой Ван Дорта.
Когда за ними захлопнулся люк комнаты для совещаний, мантикорец повернулся к своему гражданскому гостю.
— А теперь, — заявил он, — выкладывайте, что за гнусную интригу вы мне приписываете.
— Да бросьте, Айварс! — закатил глаза Ван Дорт. — Я более-менее представлял, что у вас на уме, ещё с того момента, когда вы вынудили нас с Тревором Баннистером помочь вам придумать способ украсть "Копенгаген".
— Позаимствовать, — практически рефлекторно поправил его Терехов, а Ван Дорт громоподобно фыркнул.
— Ах, простите! — заломил он руки. — Конечно же, я имел в виду "позаимствовать"! И хватит пытаться увильнуть от разговора.
— Я и не пытаюсь увильнуть, — запротестовал Терехов. Ван Дорт гневно сверкнул на него глазами, и капитан пожал плечами. — Ладно уж, продолжайте разоблачение моего коварства.
— Айварс, — куда более серьёзно продолжил Ван Дорт, — у вас могла быть только одна причина для того, чтобы "позаимствовать" грузовое судно солли, загрузить ему в трюм один из ваших автономных разведчиков, и послать его на Монику. Особенно когда за этим следует отправка приказов всем кораблям, находящимся в системах Дрезден, Талботт и Тиллерман присоединиться к вам, прежде чем вы отправитесь на рандеву с "Копенгагеном" после возвращении того с Моники. И уж тем более, когда назначенная вами точка рандеву располагается в сотне световых лет от Монтаны… и только в тридцати восьми от Моники.
— Это просто обычная предосторожность.
— Также как, вне всякого сомнения, и то, что вы ничего не сказали никому из монтанцев о последнем визите "Марианны" на Монику. Помните, том, когда Дуань и его головорезы высаживали техников "Технодайна"?
— Ну, может быть не совсем обычная.
— Да хватит уже! Вы даже реквизировали единственный курьер Саттлза и отправили его с сообщением на Тиллерман. Приказав возвращаться прямо сюда и сопровождать вас к точке рандеву.
— Ладно, Бернардус, — решительно завил Терехов, — я и так знаю, что вы умный человек. А теперь расскажите мне, почему мне не следует оставить вас здесь?
— Потому, что я не останусь, — не менее решительно отрезал Ван Дорт.
— Не глупите. Разумеется, останетесь.
— Только если вы готовы приказать морпехам силой выкинуть меня на планету, — упёрся Ван Дорт.
— Бернардус, образумьтесь!
— Не выйдет. Вы подстроили всё так, что к тому времени, когда "Эриксон" доберётся до Шпинделя, будет уже слишком поздно, чтобы Хумало или баронесса Медуза могли успеть отправить вам запрет покидать Монтану. Вам, и всем тем кораблям, что вы сумеете забрать с собой из состава "Южного патруля" Хумало. А если "Копенгаген" сообщит то, что как мы с вами оба подозреваем должен сообщить, из точки рандеву вы двинетесь прямиком на Монику. И не пытайтесь, чёрт подери, строить невинное выражение лица! Что за чертовщину вы, по-вашему, творите?
— Проявляю инициативу, как и полагается старшему офицеру Её Величества, — без какого-либо намёка на юмор ответил Терехов.
— А также устраиваете всё так, чтобы никто никаким чёртом не смог вас остановить. И обеспечиваете Звёздному Королевству "правдоподобное неведение" на случай, если всё это обернётся фонтаном дерьма. Королева сможет дезавуировать ваши действия с абсолютно правдивым заявлением о том, что ни единый из ваших начальников не знал, что вы планируете устроить, и что ваши действия, от первого и до последнего, не были санкционированы.
— Может быть.
— Что ж, вам не удастся сделать это без меня.
— Почему нет? — впервые в голосе Терехова прорезалось заметное раздражение, и Ван Дорт сухо улыбнулся.
— Отчасти потому, что я отказываюсь делать вид, что вы обвели меня вокруг пальца. Я не намерен выставиться перед всей галактикой таким кретином. Отчасти потому, что если мы отправимся в этот ваш идиотский набег вдвоём, у Королевы будет двое сорвиголов, на которых можно возложить вину. Но в основном? — взгляд Терехова он выдерживал не отводя горящих глаз. — В основном потому, что всю эту кашу заварил я, когда разродился блестящей идеей организации референдума. Если смотреть в корень, Айварс, то всё что произошло, включая Нордбрандт, Вестмана и Монику, произошло по моей вине. Так что если кое-кто собирается подставить на кон собственную идиотскую жизнь, а вместе со своей, возможно, и жизни изрядного количества других людей, то я намерен быть рядом с ним.
