Ольга Чигиринская - Сердце меча
Была и другая причина не задерживаться нигде подолгу: в этих нежилых коридорах ходил кое-кто пострашнее капп, а он сейчас не боец.
Лемуры попрятались во время прохождения Волны. Их гнезда должны были располагаться выше уровня стока, и Рэй поднялся уже на несколько уровней и неизвестно как глубоко ушел в сердце камня. Наконец ему повезло — в сером мраке он сумел разглядеть мелькнувшую тень.
Лемур тоже разглядел его — и, вспискнув, бросился наутек. В прежнее время Рэй догнал бы его в два счета, но сейчас, валясь с ног от усталости и боли, да еще и с Диком на плечах, он споткнулся и рухнул на четвереньки через три шага. Но Бог надоумил — он набрал воздуха в легкие и во всю морлочью глотку крикнул то, что везде было безотказным паролем для лемуров и тэка:
— Человеку плохо!
Этот крик исчерпал его силы. Он лег на живот, поправив руки Дика так, чтобы не придавить их. Мокрые, спутанные волосы юноши облепили его шею, как водоросли-гаса. Спиной он чувствовал лихорадочное, сбивчивое дыхание и удары сердца, похожие на отчаянный ночной стук в запертую дверь.
Через несколько минут послышалось шлепанье многочисленных босых ножек. Теплые, покрытые шерстью ручонки ощупали обоих, забрались под туловище Рэя и распустили на нем пояс, после чего сняли с него живую ношу. Рэй поднял голову и увидел, как Дика кладут на поломанный стул, берутся за спинку и ножки, тащат… Ноги юноши тянулись по полу, голова болталась. Выручать морлока, конечно, никто и не подумал — Рэй сам поплелся следом, растирая ноющие плечи. Кто-то из лемуров время от времени озирался и шипел на него, но более ничего не предпринимал. Лемуры боялись морлоков до недержания. И, в общем, правильно боялись. Будучи на службе, в патрулях, морлоки не трогали лемуров — но в этих пещерах можно было встретить и ничьих, беглых морлоков, отказавшихся умирать вслед за хозяевами. Были и такие, чьи хозяева сами проживали в подземельях — обнищав и опустившись, начали жить грабежом. Об этих пещерах рассказывали всякое. Во время войны с Кенан в одной из генетических лабораторий случилась большая утечка активного генетического материала, сильного мутагена. Не всех зараженных людей и гемов сумели найти и обезвредить. Говорили, что шайки мутантов до сих пор скрываются здесь. Время от времени кто-то из лемуров пропадал. Время от времени находили обглоданные кости…
Они шли долго. Гнездо лемуров было где-то над промышленной зоной, поблизости от теплотрассы и открытого водопровода, по которому поступала в очистители и распределители вода. Лемуры, при своей грязной работе, были удивительно чистоплотны -искусственные рефлексы запрещали мусорщикам становиться разносчиками грязи и эпидемий. Все свободное от работы время лемуры чистились, плескались в прудике и наводили порядок в своих жилищах. Тряпки и набивку для них они брали, само собой, все там же, на помойках, но все это вымывалось и выскребывалось перед тем, как пойти в ход. Поэтому когда Дика осторожно уложили на собранную тут же постель, Рэй отнесся к этому спокойно. Здесь было чище, чем в безлюдных пещерах, из которых они выбрались.
— Кусачки, — сказал Рэй лемуру, который казался постарше и посообразительнее других.
— Кусачки на работе, — ответил тот, — вернется не скоро.
— Да нет же, олух. Инструмент, кусачки мне дай! — Рэй для верности показал пальцами.
Лемуры посовещались между собой — хотя говорили они на том же наречии, что и Рэй, он с трудом разбирал их быстрое и писклявое чириканье — и пришли к выводу, что кусачки надо дать, потому что едва ли с кусачками морлок причинит больше вреда, чем без кусачек, рассердившись, что не получил искомого. Рэю выдали инструмент, и он принялся возиться с наручниками Дика. Тот опять начал бредить и заметался, так что Рэю пришлось прикрикнуть на лемуров:
— Да держите его, что ли!
Но лемуры не рисковали так опасно приближаться к морлоку, и Рэй сам, в конце концов, перевернул юношу на живот и сел ему на плечи, пробормотав сквозь зубы:
— Простите, сэнтио-сама, так надо.
Освобожденный от наручников, Дик приподнялся на руках, и в мутных глазах вроде бы промелькнула какая-то тень узнавания. Рэй помог ему встать на колени, и, осторожно придерживая за плечи, сказал как можно мягче.
— Капитан Суна! Сэнтио-сама, вы меня узнаете? Это я, Рэй!
— Рэй… — Дик посмотрел на него, коснулся его груди ладонью, словно убеждая себя в реальности видения. — Почему ты здесь? Тебя тоже жгут? Это нечестно! — оттолкнулся вдруг, упал назад, в тряпки и понес чепуху. Ладонь его была сухой и жаркой, и этот сухой жар Рэй продолжал ощущать на своей груди, как тавро.
— Принесите аптечку, — велел он лемурам.
— Человека к людям надо, — вякнул один из мусорщиков.
— Человека к людям нельзя, — Рэй сгреб его за шкирку, слегка встряхнул и отчетливо проговорил: — Скажешь людям — убью всех. Скажешь тэка — убью всех. Человек здесь будет. Аптечку неси.
Лемуров снабжали перевязочным материалом и дезинфицирующими средствами — с более серьезными болезнями и травмами они шли наверх, к медтехам тэка. Само собой, эта мысль первой пришла старшине лемуров в голову — чтобы тэка забрали человека отсюда. Но допустить этого было нельзя…
Лемур принес аптечку и Рэй начал перевязывать Дика. Со стороны его раны казались ужасными, и лемуры, собравшись кругом, жалобно попискивали и охали. Но Рэй видел, что его щадили. Медтех выбрал хлыст, которым можно выпустить много крови, но нельзя изувечить. Морлок, вполне способный когтями вырвать внутренности, нанес неглубокие раны. Все это оставляло надежду, что Дик как-нибудь выкарабкается сам. Что скоро ему станет лучше.
Лемуры уже и сами сообразили, что раненому нужно горячее питье и заварили белковую смесь. Ее давали им тэка, и был это, в общем, тот же бустер, только жидкий.
Когда Рэй закончил с перевязкой (возни было много — Дик то и дело вдруг начинал метаться), Рэй попробовал напоить юношу. Без толку — он не смог глотать, а когда бело-желтая жидкость наполнила рот — чуть не захлебнулся.
Рэй хотел было рыкнуть на лемуров «Ложку!», но тут один из них сам сообразил, что нужно, и всунулся ему под локоть с пластиковой ложечкой. Рэй взял ее, и тут силы его опять кончились: рука задрожала, смесь расплескалась по подстилке.
— Мне дай, — осмелевший лемур забрал ложку и миску, и осторожными движениями начал понемножку поить раненого.
А они не такая уж бестолочь, подумал Рэй; отполз в угол, где у них было вроде кухни (остальные порскнули оттуда при его приближении) и набрал в горсти сырого бустера из корзины. Есть хотелось зверски. Закусив, он нашел одеяло побольше, обернул им торс и устроился рядом с Диком.
Когда глубокий сон без сновидений сменился чуткой сторожевой дремотой, Рэй услышал надрывный кашель и заставил себя открыть глаза.
Кашлял, само собой, Дик. Кашлял так, что раны открывались, а сонных лемуров, которые притиснулись к нему со всех сторон, расталкивал руками. Лемуры во сне сбиваются в кучу вокруг самого крупного. Морлок был уже слишком велик, чтобы лемуры хотя бы в дрёме приняли его за своего — а Дик еще подходил под их стандарты. Не успевшие проснуться лемуры, в основном — детёныши, продолжали под него подкатываться — для них он был большой и теплый.
Рэй бросился водворил капитана обратно на подстилку, с которой от сполз почти наполовину — приступ кашля как раз прекратился — вытер мокрый лоб, завернул в тряпки: Дик теперь дрожал и стучал зубами от холода. Сонные лемуры снова начали проталкиваться к нему, и Рэй решил их не отгонять — пусть греют его и дальше.
Он вернулся к «кухне», набрал бустера и начал есть, усевшись рядом с Диком. Ему было тревожно. Время прошло — а никакого просвета не наступило. Дик то метался в жару, то мерз, то тихо стонал, то бредил, говоря на трех языках обрывки фраз, в которых едва ли три слова подряд были связны — но из того, что было связно, Рэй кое-что понял, и от горечи у него свело лицо. Сэнтио-сама не узнавал его, хотя несколько раз звал в бреду. Он звал и Бет, и капитана Хару, и шеэда, и леди Констанс, и говорил с ними так, словно они были здесь — но говорил всякую бессвязицу.
Упросив лемуров сварить еще белковой смеси, Рэй опять попробовал накормить Дика — но вышло хуже, чем в прошлый раз: раненого вырвало. Рэй сделал вторую попытку — с тем же успехом: ничего питательнее воды желудок Дика не принял. Вода почти мгновенно выступила потом, и от нового приступа кашля шарахнулись сонные лемуры. Рэй больше не смыкал глаз — едва усталость и собственные раны заставляли его хоть немного забыться, как его будил кашель, или вскрик в бреду, или непроизвольное движение руки. Рэй вскидывался каждый раз — ну, хоть что-нибудь, хоть проблеск сознания! — бесполезно.
У лемуров началась новая рабочая смена — пришли с работы те, кто их нашел и устроил. Значит, уже сутки они здесь… Сутки — и сказать, что капитану за это время стало лучше, значило бессовестно солгать. Рэй грыз свои когти, потом начал молиться.
