Джеймс Уайт - Космический госпиталь. Том 1
– Если бы вы о ней не заговорили, – усмехнулся Флетчер, – заговорил бы я. Это жутко неприятно и очень мешает сосредоточиться на этих…
Тут его снова прервали.
– Говорит Хэслэм, сэр. Мы с Ченом закончили картирование звуков и вибрации. Они распространяются узкой полосой, шириной не более двух метров, что соответствует размерам участка коридора, который вы именуете клеткой. Коридор этот идет по окружности и заканчивается дугой, внутри которой находится отсек управления. Но это еще не все, сэр. Коридор пересекает ту территорию, где находятся двое уцелевших существ.
Флетчер глянул на Конвея и процедил сквозь зубы:
– Мне бы только отключить эту механическую камеру пыток, или что это еще может быть такое… и тогда… мы, может быть, сумели бы протиснуться по ней… к оставшимся в живых… Хотя – нет… если она вдруг заработает опять в то время, когда кто-то будет внутри, то его там забьет и исколет насмерть. – Капитан обратился к Хэслэму: – Еще что-нибудь?
– Ну, сэр… – уклончиво проговорил Хэслэм. – Уж и не знаю, значит это что-нибудь или нет, но у нас с Ченом тоже головы болят.
Наступила продолжительная пауза, в течение которой капитан и Конвей размышляли о причине головной боли у двоих офицеров с «Ргабвара». Эти двое внутрь корабля не входили, к обшивке прикасались лишь время от времени, да и то подошвами или перчатками. И подошвы и перчатки помимо магнитных устройств были снабжены электроизоляцией и слоем материала, смягчающим механическую вибрацию. Кроме того, звуки в вакууме не распространялись. Конвею насчет того, почему у Чена с Хэслэмом разболелись головы, в голову ничего не приходило. А вот капитану – пришло.
– Доддс, – неожиданно обратился Флетчер к офицеру, оставшемуся на «Ргабваре», – проверьте-ка еще раз, не исходит ли от корабля радиационное излучение. Вероятно, его не было до тех пор, пока я не начал нажимать на кнопки. А также проверьте, нет ли опасного излучения со стороны близлежащего звездного скопления.
Конвей одобрительно кивнул, но капитан этого не увидел. Флетчер лежал на полу, просунув руку в щель и пытаясь справиться с чужими кнопками. Нажатие на любую из них могло привести к чему угодно – очередному выключению света или выбросу звездолета в. гиперпространство. При этом капитан страдал от головной боли, которая, конечно же, мешала думать, и все же он думал, и думал логично. И тем не менее, как вскоре сообщил Доддс, никакой радиации от корабля не исходило, и ниоткуда поблизости тоже. Конвей и Флетчер снова призадумались, и тут голос подал Приликла.
– Друг Конвей, – сказал эмпат, – я не хотел торопиться с этим сообщением, поскольку не был уверен в своих ощущениях, но теперь в этом нет сомнения. Состояние обоих существ быстро улучшается.
– Спасибо, Приликла, – ответил Конвей. – Значит, у нас немного больше времени для того, чтобы придумать, как их спасти. – Взглянув на Флетчера, он добавил: – Но откуда оно взялось, это внезапное улучшение?
Капитан скосил глаза на коридор-клетку, на яростно скачущие и раскачивающиеся металлические прутья и пробормотал.
– А вот с этой дрянью это никак не может быть связано?
– Понятия не имею, – отозвался Конвей, облегченно улыбаясь и радуясь тому, что шансы спасти уцелевших существ возросли. – Но конечно, от такого шума и полумертвый проснется.
Капитан одарил Конвея неодобрительным взглядом. Он в сложившейся ситуации явно ничего смешного не видел и проговорил с полной серьезностью:
– Я проверил и перепроверил все плоские выключатели, до которых смог дотянуться. Слепцы могут пользоваться только этим типом выключателей, нажимая на них мозолями, расположенными на спинах. Ни на что прочее у этих мозолей не должно хватить силы и угла атаки. Но вот теперь я обнаружил нечто вроде рычага длиной в несколько дюймов. Эта штука заканчивается рукояткой в виде полого конуса. Вероятно, в этот конус слепцы могут просовывать свой рог или жало. Рычаг наклонен под углом в сорок пять градусов к месту своего прикрепления, и только под этим углом его можно опустить, что я и намерен сделать.
На всякий случай – мало ли что – нам лучше загерметизировать шлемы, – добавил Флетчер, опустил лицевую пластину и натянул на руку перчатку, после чего уверенно просунул руку в щель – видимо, он хорошо запомнил, где рычаг.
Вся механическая активность в коридоре внезапно прекратилась. Тишина оказалась настолько полной, что Конвей вздрагивал от любого звука, возникавшего, когда кто-то из оставшихся снаружи передвигался по обшивке. Капитан, улыбаясь, поднялся на ноги и поднял лицевую пластину.
– Уцелевшие существа – в другом конце коридора, доктор, – сказал он и тут же добавил: – Если, конечно, мы сумеем до них добраться.
Но оказалось, что протиснуться между острыми кольями совершенно невозможно. Даже тогда, когда капитан снял скафандр и попробовал пробраться через клетку без него, он преуспел только в том, что получил несколько порезов и ссадин. С чувством глубокого разочарования Флетчер снова облачился в скафандр, после чего пошел в атаку на груду зловредного металла со своим резаком. Но металл оказался прочным, и на то, чтобы отпилить один прут, уходило несколько секунд при максимальной мощности резака. Прутьев же было так много, что все происходящее Флетчер ворчливо сравнил с попыткой произвести стрижку кустов в металлическом саду, когда отстригаешь по одной веточке. Он расчистил от прутьев метра два, а потом им с Конвеем пришлось отступить к люку из-за резкого подскока температуры в коридоре.
– Бесполезно, – сокрушенно признался капитан. – Мы сможем к ним прорубиться, но постепенно, делая большие перерывы, чтобы воздух остывал. Кроме того, есть опасность, что от жара могут расплавиться какие-то устройства в отсеке управления, а результаты могут оказаться непредсказуемыми. – Он несколько раз постучал кулаком по стенке – так сильно, что Конвей уже готов был подумать, что капитан вышел из себя – и продолжал: – На то, чтобы выгрести питательную почву из кладовых, тоже уйдет немало времени – ведь почву придется извлекать оттуда, а потом из коридора выбрасывать за борт, а мы не представляем, какие структурные изменения при этом могут произойти в складских помещениях. Я уже склоняюсь к мысли о том, что добраться до пострадавших можно только через обшивку сверху. Но и при этом могут возникнуть сложности…
Вскрытие обшивки было чревато образованием большого количества теплоты – в особенности внутри переносной шлюзовой камеры, которой пришлось бы накрыть место проведения работ во избежание резкой утечки воздуха изнутри корабля. При этом также потребовались бы длительные перерывы в работе, которые приходилось бы устраивать для того, чтобы тепло ушло в космос. Правда, работа все же пошла бы быстрее, так как космос был бы ближе. Однако тут возникали другие проблемы: под обшивкой пролегали всевозможные кабели и линии коммуникаций, а также механические устройства, обеспечивающие работу клетки. Воздействие на них резаками и паяльными лампами привело к повышению температуры внутри корабля, что могло бы пагубно сказаться на пострадавших существах. Единственное преимущество такого метода проникновения спасателей к спасаемым состояло в отсутствии риска быть забитыми насмерть стальными прутьями в жуткой клетке, если бы ее механизм вдруг включился в процессе вырезания обшивки…
– И между прочим, доктор, – сбился с лекторского тона Флетчер, – у меня головная боль проходит.
Конвей как раз собрался сказать ему, что у него тоже проходит, как вдруг в их разговор вмешался Приликла.
– Друг Флетчер, – сказал цинрусскиец, – я наблюдал за эмоциональным излучением уцелевших существ с того момента, как вы отключили механическую систему клетки. Их состояние подверглось резкому ухудшению, и теперь они оба примерно в том же состоянии, в каком были, когда мы прибыли сюда, и, пожалуй, им стало даже немного хуже. Друг Флетчер, мы можем скоро потерять их.
– Но это… Это просто бессмыслица какая-то! – вспылил капитан и устремил на Конвея умоляющий взгляд.
Конвей представил себе, как дрожит Приликла внутри своего скафандра-шарика в ответ на взрыв эмоций капитана. Но что он представлял себе с трудом – так это то, каких усилий крошке-эмпату, который только в самых крайних случаях высказывал несогласие с кем-либо, стоило это высказывание. Конвей поспешно проговорил:
– Может быть, и не бессмыслица. Но выяснить это можно единственным способом.
Флетчер сердито фыркнул на него, улегся на спину, просунул руку в щель, и через несколько секунд все прутья, колья и шомполы снова задергались, застучали и заклацали. А у Конвея снова заболела голова.
Приликла сообщил:
– Состояние пострадавших улучшается.
