Геннадий Ищенко - Приговор
— Это как? — не поняла она.
— Жутко однообразная работа, — объяснил глюк. — Скоро ты из-за нее будешь лезть на стенку, поэтому можешь сорваться на том, кто даст повод.
Вера быстро сделала самое необходимое, сбегала в кафе, а потом взяла такси и попросила водителя отвезти ее в ближайший магазин спорттоваров. Через десять минут он ее высадил у магазина VEKKA и остался ждать. Вера купила гантели не только на один килограмм, но и на три. Вчера, на вечеринке, с ней что-то произошло. Она начала заниматься гимнастикой по принуждению глюка, а потом это вошло в привычку. Не было желания себя нагружать, было только понимание пользы занятий. Сейчас же в ней проснулся азарт. Хотелось как можно быстрее приступить к тренировкам и получить результаты.
— Мне нравится твой настрой, — довольно сказал глюк. — Злость — хороший стимул. Если еще кто-нибудь отберет деньги и настучит по голове, будет совсем хорошо. Тебя тогда от занятий придется оттягивать за волосы.
— Смейся, смейся, — проворчала она. — Сколько можно быть слабой? Мне это надоело!
— Не перестарайся, — предупредил он. — Для начала достаточно пятнадцати минут. Заодно будешь делать упражнения для пресса. Я объясню как. Ты ешь много рыбы — это хорошо, но купи еще семгу, ее в кафе нет. Полезно есть миндаль, а вместо любимого тобой пюре бери к рыбе гречку. Накупи овощных соков и чаще пей.
Вера занималась с гантелями не больше пятнадцати минут, а потом качала пресс, используя стул, кровать и диванные валики. Заодно глюк включил в ее программу несколько упражнений из йоги.
— Качайся, качайся! — понукал он, когда она, лежа на животе и захватив руками ступни ног, раскачивалась, как пресс-папье. — От этого упражнения пользы больше, чем от многих других.
На следующее утро, очнувшись от ночной работы, Вера едва поднялась с кровати, так у нее болело все тело.
— Боль — это хорошо, — довольно сказал глюк. — Это прекрасный стимул для роста и укрепления мышц. Главное, чтобы не было травм, а ты себе ничего не потянула. И не надо изображать умирающую. Сейчас сделаешь обычную зарядку, а всем остальным займешься перед обедом. Если хочется плакать, поплачь, лишь бы не сачковала. Результаты в исторически короткие сроки без слез не получишь.
— Ты можешь, когда вернут тело, сюда прилететь? — постанывая от боли, спросила Вера. — Если ты летаешь в этот Мирт, а из него летают сюда…
— Наверное, смогу, — ответил он. — Из координат таких миров, как ваш, секретов не делают. А для чего тебе?
— Хочу тебя задушить, — призналась она, — не до конца и не один раз.
Так у Веры прошла вся первая неделя занятий. По ночам она складывала свою «икру», а днем занималась спортом и отсыпалась. На второй день после вечеринки позвонил Малевский, но она сказала, что занята, попросила не звонить и пообещала, что, когда освободится, позвонит сама.
— А ты очень неплохо укрепила мышцы, — сказал ей глюк. — Еще неделя таких занятий, и можно будет заниматься тренажерами. Даже живот уже не вываливается и почти плоский.
— Послушай, нельзя ли сделать перерыв с ночной работой? — спросила Вера. — А то я скоро чокнусь от этих занятий.
— У тебя работает программа, — объяснил он. — Я не могу в нее вмешаться, а ты ее не остановишь, пока не закончишь работу. Ты ее делаешь восемь дней и до сих пор не бросаешься на людей, значит, привыкла. Придется терпеть до конца. Можешь позвонить своему художнику и пригласить его погулять. Через неделю испортится погода, и для прогулок придется ждать зиму.
— Позвоню, — решила Вера. — И ему будет приятно, и я прогуляюсь, а то все хождения в кафе и магазины. Заодно узнаю, что ему обо мне сказали друзья. Соседка говорила, что днем лучше гулять возле пруда. Здесь безопасно, если не шляться одной потемну.
— Отпуск закончился, и я уже на работе, — ответил ей сразу взявший телефон Малевский. — Сейчас три часа, а для того чтобы разделаться с делами и до вас добраться мне понадобится час. Вы хотите гулять у пруда, не позднее будет время для такой прогулки?
— Мне сказали, что там в хорошую погоду отдыхают даже мамочки с колясками, — сказала Вера, — а погода вроде хорошая. Значит, я вас жду. Когда будете подъезжать, позвоните, и я спущусь.
Наверное, Дмитрий Михайлович наплевал и на дела, и на правила дорожного движения, потому что был в ее дворе уже через полчаса. Они оставили машину и по дорожке через сквер пошли в сторону пруда.
— Я еще там не была, — сказала взявшая его под руку Вера, — но говорили, что идти минут десять. А погода начала портиться. Натянуло тучи, и этот ветер… Но дождя по прогнозу не будет.
— Не холодно в этой куртке? — спросил Малевский. — Надо было нам с вами поехать в какое-нибудь заведение и культурно отдохнуть. Здесь хорошо летом, а уже середина сентября.
Переговариваясь, они вскоре добрались до озера. На открытом месте ветер стал сильнее.
— Никаких отдыхающих, кроме нас, — констатировал Дмитрий Михайлович. — Нет, ошибся, есть еще одна компания, но это не мамочки с колясками. Может, уйдем?
Вдоль берега в их сторону шли пятеро парней.
— Трезвые, — присмотрелась Вера, — и лица русские, на азиатов не похожи. Вряд ли они к нам прицепятся. Но если хотите…
Она ошиблась. Трогать их никто не собирался, но парней рассмешил возраст ее ухажера.
— Смотрите, какая краля, — сказал один из них остальным. — А кавалер у нее староват. Эй, дед, неужели у тебя еще стоит? Оставил бы ты ее кому-нибудь помоложе, например, нам, а то ведь ты на ней помрешь!
Все расхохотались и ускорили шаг, чтобы объекты развлечения не удрали.
— Бегите! — крикнул Вере Малевский. — Я их постараюсь задержать!
— Беги, — поддакнул глюк. — Кого-нибудь найдешь или позвонишь в полицию. Ничего они ему не сделают, ну врежут пару раз…
С Верой творилось что-то непонятное. Страха не было, была злость, которая росла и наконец превратилась в бешенство. Кинув куртку оторопевшему Дмитрию Михайловичу, она бросилась на парней. Никто из них такого не ожидал и не успел отреагировать, тем более что Вера двигалась ненормально быстро. Двое вырвавшихся вперед парней получили по удару в горло и упали на асфальт, и только тогда до остальных дошло, что они нарвались на спятившую бабу. Двое попытались отбиться, но двигались слишком медленно и не умели драться. Пятый успел сбросить куртку и прыгнул в пруд. Когда Вера увидела, что не осталось противников, вся ее злость куда-то исчезла, и навалилась такая усталость, что захотелось лечь на асфальт рядом с избитыми ею парнями.
— Ты куда поплыл, дурак! — крикнула она парню, который удалялся от берега. — Вода холодная, простынешь!
— Отстань, сука! — крикнул он в ответ. — Бешеная!
Трое лежавших стонали, а четвертый был без сознания, но теплый, поэтому Вера не стала никому помогать и поплелась к впавшему в ступор Малевскому.
— Верните куртку, — попросила она, — холодно. Да не пугайтесь вы так! Они вас оскорбляли, вот я и разозлилась.
— И часто вы так… злитесь? — спросил он, отдавая ей куртку. — Честно говоря, вы меня напугали больше, чем эта компания. Они хоть живы?
— Если удравший не утонул, то отделаются синяками, — ответила Вера. — В следующий раз будут скромнее. Видите, последний из них встал. Пойдемте и мы, а то у меня почему-то сильная слабость. Вы так и будете держаться от меня на расстоянии или дадите руку? Не бойтесь, я на вас не брошусь.
— Выложилась, дура! — высказался до этого молчавший глюк, когда у нее не хватило сил дойти до дома даже с поддержкой Дмитрия Михайловича, и пришлось с полчаса отдыхать на скамейке. — Надо было тебе так рисковать? А если бы кто-нибудь из них успел достать нож? Видно же было, что это почти нормальные парни.
— Если бы я убежала, эти почти нормальные парни могли избить Дмитрия, — возразила Вера, — или столкнули бы его в пруд, чтобы освежился. Тебе напомнить, сколько ему лет, и кто был инициатором этой прогулки? Пусть уж лучше они сами плавают. Помолчал бы, и без тебя хреново.
— Зря вы не убежали, — в свою очередь упрекнул ее Малевский. — Неужели из-за меня?
— Были бы они пьяными, мы бы с вами убежали вдвоем, — ответила она, — а от трезвых, если погонятся, не убежишь. Вы предлагали уйти, а я сглупила. И после этого вас бросать и бежать? За кого вы меня принимаете? Я уже, кажется, отдохнула. Пошли, пока мы не задубели на этом ветру.
С горем пополам добрались до квартиры, и Дмитрий Михайлович был отправлен домой, а Вера выпила горячий чай, укуталась в теплый халат и села на диван.
— Если сейчас лягу, опять начну собирать память и не отдохну, — сказала она глюку. — Это бешенство было тем, о чем ты мне говорил? Сил совсем нет, но куда-то исчезло и раздражение, а в душе какая-то умиротворенность. Это надолго?
— Если опять появится раздражение, сходишь в промзону и отдубасишь какую-нибудь криминальную компанию, — ехидно ответил он. — Хорошо хоть из этих никого не убила. Завтра можешь пропустить дневные упражнения, пусть восстановятся мышцы. Удивительно, что ты смогла так быстро двигаться без тренировки и ничего себе не потянула. А вот художника могла отпугнуть. Я бы на его месте испугался. Мало ли чем муж может рассердить жену… Подготовь для него какое-нибудь объяснение, а если не придумаешь сама, подумаем вдвоем.
