Сталинуберджедай - Копетан Звездновойщик
-Хорошо... Энакин. Хотя мастер Луминара говорила мне, что удачи не существует.- сказала Баррис, пригубив горячего напитка. Ей было привычней называть его "мастером", все же Скайуокер был выше её рангом и уже обучал собственного падавана.
-Удача, счастливый случай, веление Силы- много слов, обозначающих одно и то же. Хотя в данном контексте будем считать, что Сила была на моей стороне.- отвечал он.
-Хорошо, это я поняла. Какие новости в Храме? Как обстоит ситуация по войне в целом?- начала заваливать генерала вопросами мириаланка. Баррис считала что, раз уж предоставилась возможность- то её не следует упускать. Мгновения отдыха кратки, скоро им снова придется окунуться в работу, которой на Дронгаре хватало обоим.
-Как и всегда- шаткое равновесие. После взятия Умбары обстановка в секторе стабилизировалась, мы одержали ряд побед, но и сепаратисты пока удерживают позиции. Третий год войны только начался, так что меня не покидает предчувствие, что худшее только впереди. В Храме ничего нового. Все обсуждают ту историю с Крэллом.- ответил он, разом помрачнев. Баррис вспомнила ту историю, случившуюся прямо перед её отъездом на Дронгар. Крэлл оказался вражеским агентом, предателем, перешедшем на Темную Сторону, по вине которого погибло много клонов и операция на Умбаре была под угрозой срыва. Но не сам факт предательства был в центре истории, а действия Скайуокера, который его вычислил, арестовал и... казнил. Лично расстрелял из своего бластера на глазах у клонов, без передачи его Ордену и военному трибуналу. Совет обвинил рыцаря в убийстве и нарушении Кодекса, магистры считали, что он поддался Темной Стороне. Его хотели отстранить от командования, поднимался вопрос о лишении звания рыцаря и изгнании из Ордена. Только свидетельства солдат и магистра Кеноби, изменили мнение Совета. Сама Оффи не верила, что Энакин мог так поступить, не верила, что он вот так просто хладнокровно убил безоружного пленника. И не только она в это не верила, но и многие в Ордене. Наверно даже сам Совет Джедаев в это не верил, раз уж они сняли с него обвинения.
-Энакин... я знаю, что ты невиновен. Ты принял тяжелое решение исходя из обстоятельств. Не надо винить себя.- попыталась успокоить его Баррис, но джедай её прервал.
-Разве я говорил, что в чем-то себя виню? Нет. И перед Советом я сказал тоже самое, пусть это выглядит лицемерием после моих слов о том, что каждая жизнь ценна и нужно уметь прощать своих врагов. Мой поступок был верен, я сам оценил риски и принял это решение, исходя из обстоятельств, которые изменились уже после смерти Крэлла, свидетельства солдат и Оби-Вана это подтверждают. Однако опасения Совета тоже правильны, и ты это знаешь.- джедай ответил достаточно резко. Баррис знала, чего боялся Совет. Пасть легко, примеры Дуку и Крэлла только доказывают это. Как говорила ей мастер Ундули Темная Сторона ощущается именно как правильность своих действий, какими бы ужасными они не были. И магистры опасались, что Скайуокер последует за Крэллом во Тьму. И судя по ответу Энакина, их опасения были обоснованы.
-Извини, я не хотела тебя задеть. Можешь рассказать мне как все произошло?- спокойно сказала Оффи.
-Это мне стоит извиниться за резкий ответ. В своем поступке я не сомневаюсь, сомневаюсь в том, что заставило меня так поступить- просто необходимость, или желание убить предателя. А я хотел его убить, и более того скрыл факт этого желания перед Советом, постыдно прикрывая себя. Что я чувствовал, нажимая на триггер? Ничего. Ни ненависти, ни сожаления, ни удовлетворения. Я должен был убить его, чтобы он не попал к умбаранцам и я сделал это, абсолютно хладнокровно выстрелив в лицо связанному пленнику. Никаких эмоций, только покой и чувство справедливости. Лишь потом я узнал, что в казни не было смысла, судьба будто насмехалась надо мной. Дело не сколько в самом поступке, дело во мне самом. Говорят на Темную Сторону ведут эмоции, но разве без них лучше? Нет разницы между бездушной машиной и яростным безумцем, поэтому джедаи не подавляют эмоции, а сдерживают их. Крайности, они всегда опасны.- произнес Скайуокер, глядя куда-то в сторону, одним глотком осушив кружку кафа. Его голос был спокоен и тверд, казалось что он не сколько не сомневается в себе, и Баррис понимала что это именно так, сама не зная почему. Свои действия он считал верными. Но Баррис удивилась словам о осознанном желании убить уже связанного пленника. Мириаланка была уверена, что Скайуокер никогда бы не пожелал никому смерти.
-Ты действительно хотел его убить?
-Да. И он не первый, кому я желал смерти. Крэлл был преступником и я хотел, чтобы он понес наказание. Так уж получилось, что мне и пришлось исполнить приговор. Перед смертью он спросил, чем мы отличаемся, а я вместо ответа просто пристрелил его. Я не сожалею об этом, но вдруг на его месте был бы кто-то другой и этот другой оказался бы там по ошибке? И я так же бы выстрелил не дрогнувшей рукой? В этом случае не только доказательства были против Крэлла, но он сам признал свою вину и напал на меня. А будь все по другому? Первый взгляд может быть точен, но в большинстве случаев обманчив. Всегда надо разбираться в ситуации, а потом делать выводы. В жизни редко что бывает так просто. Я не знаю смогу ли поступить по-человечески в дальнейшем? Смогу ли увидеть истину через наслоения лжи? Или я уже превратился в инструмент, в бездушную машину войны? Просто понимаешь, Баррис, есть своего рода грань, черта. Она невидима, неощутима и переступить через неё легко. А вернуться обратно уже нельзя. За этой чертой начинается путь в никуда, и свернуть с него не получиться.
-Энакин... ты думаешь, что переступил эту черту?- спросила его Оффи. Скайуокер посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд был усталым, печальным и тусклым.
-Да. Но не на Умбаре, а много, много раньше. Именно поэтому я и стараюсь спасти всех, кого могу. Потому что меня спасать уже поздно.- он отвел взгляд и встал, направившись к выходу.- Ладно, мне надо идти. До встречи, Баррис, спасибо за беседу.- он вышел, растворившись во тьме дождливой ночи Дронгара. Оффи вновь осталась в одиночестве, впрочем что-то ей подсказывало что не только она одинока на этой планете. Мириаланке показалось странным, но почему-то ей было жаль Скайуокера. Странно потому, что ей, как и большей части Ордена, Скайуокер виделся всегда уверенным в себе, сильным, настоящим идеалом джедая, который вряд ли вызывает жалость. Однако теперь она видела не идеальный образ, а живого человека, с тяжелой судьбой. Асока рассказывала Оффи о Джамбииме, рассказывала как нелегко ему пришлось и на других миссиях. Она говорила, что её учитель очень одинок, в Ордене у него практически не было друзей. И вот сейчас Скайуокер в полной мере чувствует свое одиночество, их разговор сейчас больше напоминал исповедь, словно рыцарь просто хотел выговориться, но некому было. Баррис была целителем, но раны душевные иногда болезненней телесных и сейчас у неё есть страждущий, которому нужна помощь. Пора помочь своему старому другу и отплатить за спасение жизни на Джеоносисе. Это для себя Баррис решила твердо.
Этот денек был насыщенным, даже несмотря на то что ни в операционной, ни на фронте работы не было. Бой с Фоу Джи был хорошей проверкой моих навыков сражаться с использованием только одной руки. Я специально тренировался для такого боя, спасибо графу, научил быть предусмотрительным, откочерыжив руку светошашкой. В поединке я не пользовался предвидением, благодаря Укреплению Тела я был быстрее самого тренированного человека и некоторых представителей нечеловеческих рас даже без использования Силы. А моей силы физической было достаточно, чтобы поднять взрослого вуки и отправить его в полет. Не каждого конечно, некоторые из них были весьма массивными, но обычного точно подниму, проверял. Укрепление похоже позволяло изменять организм не только на клеточном, а даже на генном уровне. Поэтому кроме скорости и силы у меня возросла скорость регенерации, появился практически полный иммунитет к большинству болезней и на меня не действуют яды с токсинами, даже в высоких дозах. Разнообразная наркота и дурь на меня тоже не действует, так что тот кто будет меня допрашивать, будет париться очень долго. Ну и скорее всего стареть я буду крайне медленно, из-за того же Укрепления. Шпилька кстати имеет те же преимущества что и я, ибо этой технике я её обучал. Но все равно победа над бундукайцем была натуральным везением, он в свое время мастера-джедая на лопатки положил в минуту. Правда я тоже не лыком шит- все три года, проведенных в этом мире, я только и делал, что неустанно тренировался, постоянно применяя навыки в реальных боях, да еще и обучая падавана. Могу сказать- мы друг друга стоили, по крайней мере когда я встретился с побежденным Джи взглядом, в нем читалось некоторое уважение, правда, именно что некоторое. Но самым интересным был разговор с Баррис, вновь напомнивший мне о событиях на Умбаре... Я действительно был уверен, что поступил правильно, по крайней мере в тех обстоятельствах, но честно признавал, что Совету есть о чем беспокоиться. Я действительно ничего не чувствовал, стреляя в Крэлла. Точно так же, когда зачищал лагерь трандошан, так же, когда вырывал сердце Кэду Бэйну. И так же, когда пристрелил Альто Стратуса. В отличие от Крэлла, Бэйна и трандошанцев, Стратуса я уважал и не желал ему зла, но тем не менее не мог поступить иначе. Вот та черта, о которой я говорил Баррис. Джамбиим был переломным моментом в моей судьбе, моментом выбора, определившим кем я стану и что буду делать. Планета дождя изменила меня, разбив на тысячи осколков мою суть и выковав из этих осколков в пламени войны нового человека, закалив его в крови. В крови врагов... и друзей. И вот, сидя в одиночестве, слушая перестук капель дождя, я вспоминаю. Вспоминаю все, каждую секунду, проведенную там, вспоминаю имена, что выжжены на сердце. И каждый раз засыпая, вижу лица... лица тех, кого больше нет. Тех, кого я не смог спасти. А просыпаясь, я снова оказываюсь в этом кошмаре, который приобретает все новые черты и новые лица глядят на меня мертвым взглядом во снах. В этом взгляде нет ненависти, осуждения, обиды... он пуст, потому что мертвые не чувствуют боли. И я страшусь того дня, когда перестану чувствовать боль. Но не свою, а чужую. Ведь только ощущая именно чужую боль, человек остается человеком. С самого своего появления я несу крест, который каждую секунду становится тяжелее. И ведь я могу его скинуть, могу просто уйти, особенно сейчас. У меня есть корабль с самой совершенной маскировкой, есть оружие, деньги, опыт и навыки. Могу взять и свалить куда подальше. Но я этого не сделаю. Мне просто совесть не позволит бросить всех этих людей и не-людей. Мне плевать на Орден и Республику, но ни в чем не повинных живых существ, которые непременно погибнут, мне искренне жаль и мне в рожу будет плевать собственное отражение, если я их брошу. Пусть голос разума твердит, что пускай Галактика сама разбирается со своим дерьмом, что не зачем во всем винить себя, но иной голос говорит, что я знал и не предотвратил. Обладая знаниями и возможностью, упустил эту самую возможность. Был недостаточно сильным, умным, умелым, чтобы все изменить. Совесть... один мой знакомый назвал её рудиментом человечества и атавизмом общества. Может это и так, но получилось, что сим рудиментом и атавизмом обладаю. Меня воспитывали быть хорошим человеком несмотря ни на что. Для меня это важнее славы, власти, богатства, которые по сути- тлен, в этом убеждаешься побывав дважды за порогом смерти. Пусть я понимаю, что честные и добрые не выживают в жестоком мире, что надо иногда быть безжалостным. Надо, но именно иногда, когда по другому поступить нельзя. Проблема в том что это "иногда" может быстро превратиться в "всегда". Есть два типа людей, которых война изменила в крайней степени. Первые сходят с ума, превращаясь в ослепленных яростью битвы безумцев. Вторые сохраняют рассудок, но черствеют, перестают чувствовать, как клерики из Эквилибриума. Вот и у меня закралась мысль, что постепенно я стану таким же- идеальным орудием, холодным как отточенная сталь, как металл пули, что ждет в стволе пистолета. Либо так, либо я сойду с ума, выбор невелик. И вот теперь я сижу на своей койке в жилом модуле абсолютно один, только я и мрачные мысли. Смешно наверно выглядит взрослый мужик, который депрессует, но в моменты именно вот такого одиночества тяжесть моего креста становится практически невыносимой и в голову лезут нерадостные думы. Когда занят важным делом, тренируешься или сражаешься в бою ты не думаешь, потому что некогда. Но стоит работе, тренировке или битве закончится, на тебя наваливается все это дерьмо. Особенно тяжко одному. Раньше со мной всегда были Оби-Ван, Рекс или Асока, а теперь никого из них нет рядом. Шпилька... глупо отрицать, она брала на себя часть моей ноши. Тогрута всегда находилась рядом, старалась помочь мне... а теперь нас снова разделила судьба и я снова один. Ну в конце концов я сам не хотел с ней сближаться, боясь потерять. Вот только я не представлял как мне тяжко, когда её нет рядом. Я растянулся на койке и закрыл глаза, дабы вновь погрузиться в нескончаемый кошмар. Кошмар, который продолжается даже после пробуждения.
