Уолтер Уильямс - Война
– Сочувствую, – неохотно ответил Гарет. – У капитанов нет полномочий присваивать звания лейтенантам.
– У этого есть, – прорычала Прасад. – Сам знаешь, какие у офицеров из Верхнего города связи. Стоит ему только договориться с одним из своих родственников – и Флетчер продвигает какого-нибудь кадета-племянника, а там продвигают меня.
А вот это правда: Флетчер мог провернуть подобное. Именно таким образом высокородные пэры сохраняли влияние в своих руках.
– Ублюдок хочет, чтобы я оставалась на своем месте, – бешено меряя шагами комнату, бушевала Чандра. – Но я не останусь. Низачто!
– Я вообще не понимаю, зачем ты с ним связалась.
Она остановилась. В глазах засверкало презрение:
– Я единственная попала на корабль не по его выбору. Флетчер выбрал кого-то другого на моё место, но война началась раньше, чем этот человек смог добраться до Харзапиды. Поэтому перед вылетом эскадры на борт прислали меня. Я тут никого не знала, – Чандра пожала плечами, – и была по возможности любезна с капитаном. – Она усмехнулась. – Казалось, у него острый ум. – Она коротко рассмеялась. – Острый ум! Тупой, как ржавый нож.
Они помолчали, глядя друг на друга. Потом Чандра подошла поближе, провела кончиками пальцев по поверхности стола, на которой до сих пор шло виртуальное сражение.
– Ты мог бы мне помочь, Гари, – сказала она.
– Я тоже не могу повысить тебя в звании. Сама знаешь.
Ее глаза снова вспыхнули:
– А вот твои родственники могут! Твой тесть в Совете правления Флота, а Миши Чен его сестра. Вдвоём они могут добиться запоздалого повышения для лейтенанта.
– Я тебе уже объяснял, – ответил Мартинес, – что тут я бессилен.
Чандра спокойно посмотрела на него:
– Когда-нибудь и тебе в служебных делах понадобится друг, и им могу быть я. Я буду самым лучшим, самым преданным другом, какого только может пожелать офицер.
Мартинес подумал, что дружба Чандры может ему дорого стоить.
Хотя с профессиональной точки зрения препятствий для её повышения не было. Кроме непредсказуемости, импульсивности, ну и, конечно, любвеобильности.
" Разве всё это так уж плохо?" – подумал он. По сравнению со многими знакомыми ему капитанами, Чандра – образцовый офицер.
Неверно поняв молчание, она наклонилась и взяла его за руку. Гарет почувствовал теплоту её пальцев на своей ладони. Голограмма игры отблесками мерцала на её форме.
– Пожалуйста, Гарет, – сказала она. – Ты ведь можешь сейчас помочь.
– Я поговорю с леди Миши, – сдался Мартинес. – Не знаю, послушает ли она, но я попробую.
– Спасибо, – она присела на стол и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. Её запах будоражил… Он поднялся и выпустил руку:
– Это лишнее, лейтенант.
Ещё миг Чандра смотрела на него своими миндалевидными глазами, потом в них появилась жесткость. Она выпрямилась.
– Как вам угодно, капитан. – Она вскочила и резко вскинула подбородок. – С вашего разрешения?
– Вы свободны, – сказал Мартинес. Во рту у него пересохло.
Она подошла к двери и открыла ее:
– Я предлагала вполне серьезно. Свою дружбу.
Уходя, она не закрыла дверь. Мимо проходил лорд лейтенант Шейн Коэн, рыжий связист Миши, и бросил любопытный взгляд в кабинет.
Мартинес сухо, как он надеялся, по-военному ему кивнул, сел за стол и возобновил виртуальный бой. Правда, сосредоточиться удалось не сразу.
***
КТО УБИЛ ЗАЛОЖНИКОВ?
Наксиды хотят заставить вас поверить, что причина смерти более чем пятисот заложников – действия лоялистов. Но кем они были захвачены? Кто отдал приказ расстрелять их? Кто стрелял? Чьи пули оборвали их жизни?
Все это сделано по приказу правительства мятежников!
Стило Сулы замерло в воздухе. В висках стучало. Она чувствовала, что не может написать ничего убедительного.
Хуже того, она прекрасно представляла доводы наксидов. Законное правительство, правительство шаа, основавших империю, тоже без колебаний использовало заложников. Брало в заложники целые миры. И действовало весьма решительно: бомбило антиматерией города, а как-то в назидание стерло в порошок планету, на которой всего несколько жителей замыслили заговор. Единственным законом империи было право силы.
Эта война ничем не отличалась от других. Планеты сдавались то одной стороне, то другой, боясь бомбардировки и уничтожения. Мартинес утверждал, что однажды без единого выстрела, просто испугавшись угроз, врагу чуть ли не перешел Хон-бар, но силы лоялистов, со своими ракетами и угрозами, подоспели вовремя и предотвратили капитуляцию.
По сравнению с этим и, тем более, с последствиями военных столкновений, пятьсот заложников не значили ничего.
Сула продолжила писать. Она указала на то, что наксиды расстреляли заложников, потому что не смогли поймать врагов, в то время как подпольное правительство уничтожило вполне конкретные цели. Она пообещала, что возмездие грядет.
Сула опять просмотрела текст, местами изменив его, и пожалела, что не нашла более убедительных слов. Ее красноречие, к несчастью, сводилось в основном к сарказму, а он не слишком подходил, когда речь шла о скорби по погибшим гражданам.
Угнетало и то, что убийство Макиша могло оказаться последней операцией Команды 491. Все подпольное правительство и его силы – это только три человека, которых поймают, если они продолжат серьёзно рисковать.
Команде, безусловно, необходимо подкрепление, а это означало, что придется кому-то доверится и, вполне возможно, довериться кому-то, кому доверять не стоит. Да и надёжных могут поймать, заставив под пытками выдать остальных.
Логичнее затаиться и дождаться, когда с наксидами расправится Флот.
Но Сула не хотела прятаться. Даже когда она просто смотрела на текст, призванный обернуть смерть заложников на пользу лоялистам, кровь закипала от ненависти к наксидским палачам.
Она встала из-за стола, приказала настенному экрану включиться и стала смотреть канал, транслирующий казнь. Пятьсот жертв быстро не убьешь, поэтому передача все еще шла. К пустой тюремной стене сгоняли торминелов, терранцев, креев, даймонгов и лайонов, а потом раздавались залпы автоматического оружия, и жертвы падали, истекая кровью.
Можно было рассмотреть и палачей: мрачных солдат в шлемах за треногами пулеметов; надзирателей в травянисто-зеленой, более светлой, чем у флотских, форме, электрошокерами гнавших заложников к стене; и, самое главное, командующего расстрелом офицера с худым лицом и горящими глазами, явно гордящегося возложенной на него миссией.
Все палачи были терранцами. Наксидам даже не пришлось выполнять грязную работу – они нашли тех, кто охотно сделает ее.
И если палачи нервничали, бледнели и просто пытались исполнять служебные обязанности, то с офицером все было иначе. Глаза горели, в громком голосе слышались истеричные нотки. Сула поняла, что он упивается происходящим. Это был его триумф, возможность учинить расправу перед лицом всей планеты. Он выдавал сам себя, периодически заглядывая в камеру, словно хотел удостовериться, что минута славы еще длится.
Когда пулеметы смолкли, офицер медленно прошелся между трупов, добивая выживших из пистолета. Он вышагивал, гордо выпятив грудь, наслаждаясь собственной важностью, ощущая себя звездой.
"Извращенец, – подумала Сула. – Чего только люди не делают, лишь бы попасть на экран."
Дверь открылась, и вошла Спенс, как раз тогда, когда раздалась новая очередь. Она вздрогнула и прошла по комнате, стараясь не смотреть на дисплей.
– Слышала о заложниках? – спросила Сула.
– Да. Только о них и говорят.
– Проблемы с выездом из Верхнего города?
– Нет, – Шона напряглась, когда офицер прокричал, чтобы трупы грузили в машину. Она сжала губы. – Мы ведь достанем этого ублюдка, да, миледи?
– Да, – сказала Сула, тут же принимая решение.
К чертям предосторожности.
Сердце Сулы пело от неудержимого чувства вседозволенности. В её полной опасностями жизни эта затея станет самой безумной.
Она не знала ни имени офицера, ни места проведения казни. Ясно было лишь одно – это тюрьма где-то на планете Заншаа. Сула сосредоточилась, начала смотреть гораздо внимательнее и вскоре была вознаграждена: над тюремной стеной мелькнули барочные украшения башни Апсзипар, значит, все происходило где-то в юго-западном районе города.
По картам в базе Управления госрегистрации выяснилось, что в этой части Заншаа находится лишь одна тюрьма – так называемые Синие Решетки; там же нашелся список служащих.
Начальником числился старший комендант Лораджин, и с фотографии в его удостоверении на Сулу смотрело худое лицо того самого офицера, который даже сейчас, когда по его приказу убивали группу торминелов, не переставал радостно щериться. Лораджину исполнилось сорок шесть лет; восемнадцать из них он был женат на пухленькой миловидной учительнице младших классов. Типичные представители среднего класса, живущие с тремя детьми в районе Нижнего города среди людей своего уровня.
