Марк Романов - Астарта: Корабль Чокнутых Трупов
— А знаете, с чего все это началось? — вампир шмыгнул длинным носом и заискивающе взглянул в глаза Джеку.
— Нет! — хором отозвались братья. — И знать не хотим, — синхронно продолжили они. На какое-то время Ульрих замолчал, обиженно сопя, но пауза продлилась недолго.
— Когда я почти умер, — загробным голосом начал говорить он, — когда оказался на грани жизни и смерти, осознал в полной мере все свои ошибки, когда мне оставался один шаг в забытье, вот тогда меня и озарило. Именно тогда я решил дать обет вегетарианства, навсегда отказавшись от теплой крови разумных или животных.
— Лучше бы ты сдох, — смачно сплюнул в ближайший лоток Кацман. — Гнида истеричная.
— Что? — вопросил вампир, не расслышавший слов боцмана из-за гула приборов. — Ты что-то спросил?
— Не разговаривай, данные будут неточные, — отрешенно пробормотал Травкин, с головой погрузившись в работу. Он тоже, как и его брат, не позволял себе лишнего, едва Астарта вышла к точке прыжка.
Непривычно серьезный, с холодными, как лед, голубыми глазами, Гавриил сильно напоминал ангела Апокалипсиса или, хотя бы, очень злого и беспринципного его потомка.
Кацман выглядел еще хуже. Мало того, что ему пришлось со щеткой соскребать с себя недельный слой грязи, так еще и начисто вымытые волосы он расчесывал не меньше двух часов, что уж никак не добавило ему хорошего расположения духа. Обрядившись в старую черную футболку, на которой едва угадывались буквы древней группы в стиле хэви-металл, он с непривычки даже попытался вспомнить, что же именно было когда-то написано на этом раритете.
Вспомнив, что футболку он делал сам по макету с картинкой, найденной корабельным искином, он совсем скис. Не помогли даже старые любимые джинсы, с любовно заштопанными дырками и кучей металлической фурнитуры, бережно цепляемой Кацманом на каждой планете, куда он прилетал. По его штанам можно было рисовать новый атлас обитаемых миров, если бы он сам точно помнил, с какой именно планеты притащил и присобачил к джинсам ту или иную фиговину.
Травкин таким хобби не страдал, однако, в сборах новых образцов местной наркотической флоры себе не отказывал.
— Ничего я не спрашивал, — налил себе еще минеральной воды боцман, — тебе показалось.
«Неужели эта сопля реально томатный сок с водярой хлещет? — подумал в ужасе Джек. — Да ему же с детского шампанского плохо будет».
Шаблоны бывалого боцмана рвались в клочья, усеивая ментальный пол кусочками растерзанных представлений о жизни.
— Все, — щелкнул тумблером отключения приборов, сказал Травкин. — Можешь одеваться и быть свободным.
— Настоящая свобода в душе, — поджав губы, пафосно сказал Ульрих. Кацман тихо завыл, а его брат только рассеянно кивнул.
— Значит, так, — решился на выпад боцман, подтаскивая к себе за грудки обалдевшего вампира, — с момента старта ты переходишь в мое личное пользование до особых распоряжений капитана. Если выучишься и освоишься быстро, так и быть, я отпущу тебя живым на твое рабочее место. Но в первом рейсе ты полностью мой, от кончиков волос до твоей бледной тощей задницы…
Он еще даже не успел договорить, как Ульрих, злобно зашипев, с нечеловеческой силой отшвырнул Джека к стене.
Сползая по ней, Кацман с уважением подумал, что парень не так уж безнадежен.
— Только попробуй, — с сильным немецким акцентом прошипел вампир. Его клыки удлинились, глаза полыхнули красноватым огнем, а черты лица заострились.
— Ты не безнадежен, — потирая ушибленную голову, отклеился от стенки Кацман. — Но предупреждаю: еще раз заведешь свою пластинку про несчастную жизнь, я тебя лично на паровой котел насажу по самые клыки. Понял?
Ульрих кивнул, приобретая нормальное, даже слегка виноватое, выражение лица.
— У нас нет парового котла, — шепнул на ухо Травкин своему брату, когда вампир вежливо решил подождать за дверью. — Ты его сам и пропил. На кастрюлю, что ли, сажать будешь?
— Надо будет, и на кастрюлю посажу, — буркнул Джек. — Если по-другому не заткнется.
Док тяжело вздохнул. Он знал своего брата лучше остальных, а потому горячий вечер без свечей вполне мог оправдаться.
ЗАВЕДЕНИЕ БЫСТРОГО ПИТАНИЯ ГДЕ-ТО У РЕМОНТНЫХ ДОКОВ. ПРИМЕРНО ТО ЖЕ ВРЕМЯНемолодой, коротко стриженный мужчина вразвалочку подошел к одному из столиков, за которым скучал с чашкой дешевого кофе интеллигентный молодой человек в темных очках. Мужчина в комбинезоне ремонтника потер испачканные в чем-то маслянистом руки о свою одежду и надтреснутым голосом обратился к молодому человеку:
— Не занято?
— Я жду друга, — не глядя на подошедшего, ответил тот.
— А мы уже друзья? — старик тихо захихикал. — Друзей я в таких местах не принимаю.
Интеллигент поднял взгляд на ремонтника, подумал несколько секунд и неуверенно кивнул на стул напротив.
— Садитесь, — тоном аристократа сказал он, инстинктивно отодвинувшись назад.
— Какие новости?
Старик без стеснения забрал у молодого человека его порцию кофе и пододвинул к себе грязную пепельницу. Достав дурно пахнущие сигареты, он закурил, стараясь выпускать дым в лицо собеседнику.
— Никаких, — поморщившись, очкарик разогнал дым холеной рукой. — Почти никаких.
Старик-ремонтник крякнул, делая большой глоток кофе.
— Агент на корабле молчит. Прошло уже достаточно времени, чтобы я советовал отменить операцию. Стоит признать, что и в этот раз у нас ничего не получилось.
— Пока что приказы тут отдаю я, — ледяным тоном сказал старик, не поднимая взгляда на собеседника. — Какая именно информация последний раз поступала с Астарты?
— С тех пор, как капитан обновил команду, никаких. В том числе, и от нашего агента на борту. Мы не знаем, получилось ли у него выскрести из корабельного искина хотя бы записи о последних полетах, не говоря уже о том, чтобы у него появилась информация, которая нам нужна.
— Агент жив?
— Да, его видели сегодня.
— Значит, операция продолжается, — удовлетворенно выдохнул дым старик. — Пока есть хотя бы один шанс, я не отменю задание и не стану давать приказ на включение режима уничтожения у агента.
— Голова капитана Ричмонда — это не корабельный искин, — обиженно поджал губы очкарик. — Может потребоваться время.
— А мы торопимся? — удивленно взглянул на него старик. — Лично я — нет.
Он сладко улыбнулся, глубоко затягиваясь дешевым табаком. Окурок почти обжег ему пальцы, когда старик все же смял его в пепельнице.
— Я просто думал, что… — смутился молодой человек.
— Приказа думать я тебе не давал, — отрезал старик. — Без тебя умных до хрена, сопля инкубаторская. Думать он тут решил, блядь, посмотрите на него!
Интеллигент покрылся красными пятнами, но промолчал.
— В общем, так, — жестко произнес старик, — Ждем вестей от нашего агента. Рано или поздно он выйдет на связь. Я не верю в то, что он внезапно начал проявлять участие или перешел на сторону капитана Астарты, а это значит, что он с нами свяжется. Надо дать время на адаптацию, время на полное сращивание вложенных программ и распаковку спящих модулей. Слишком рано пока хоронить мертвецов.
Старик мерзко захихикал. Внезапно он резко встал и поплелся к выходу, переваливаясь с ноги на ногу, словно инвалид. Со стороны могло показаться, что у старика вместо ног протезы, или что он безумно устал со смены в ремонтных доках. На самом деле и то, и другое было почти правдой.
ГЛАВА 12 «АСТАРТА». КАЦМАН. ПОХМЕЛЬЕ
Мама, я не могу больше пить
Мама, я не могу больше пить
Мама, позвони всем моим друзьям
Скажи — я не могу больше пить
Вот она — пропасть во ржи
Под босыми ногами ножи
Как достало жить не по лжи —
Я не могу больше пить
Кацман открыл один глаз. Судя по его ощущениям, это был третий глаз, возникший прямо посреди лба и обозревающий обстановку с высоты тонких миров. Боцман вслепую потянулся за бутылкой местного самогона из еловых опилок и птичьего помета, нашел емкость и лихо опрокинул ее в рот.
Во рту не появилось ни капли живительной влаги. Так и не разлепив ни одного глаза, Джек потряс бутылку в рот, даже облизнул горлышко, но, убедившись в бесполезности своего занятия, разом открыл оба глаза.
Неяркий свет технического отсека показался боцману солнцем Магарры, вошедшем в зенит, и ослепляющим своими жестокими бело-голубыми лучами.
В голове тут же появилось тиканье часов, отмеряющих последние секунды жизни боцмана. Взгляд осоловевшего бедолаги уперся в кривую и помятую этикетку на бутылке, которую он все еще продолжал держать перед раскрытым ртом.
— «Jack Daniels», — хриплым шепотом произнес он, читая надпись, — тезка, значит. И чего ж ты такой жестокий, а?
