Лоис Буджолд - Барраяр
— Один выстрел? — спросил Иллиан.
— Только один, — подтвердил Форкосиган, глядя ему в лицо. — Если бы они решились на второй, то могли бы взять меня в «вилку».
— А если бы он там задержался, мы сами бы взяли бы в «вилку» его. Следственная группа сейчас на месте. Конечно, убийца давно скрылся. Умно выбрал место, оттуда дюжина маршрутов отхода.
— Мы каждый день меняем маршрут, — произнес лейтенант Куделка сквозь марлевую салфетку, которую прижимал к лицу. Он с трудом следил за ходом беседы. — Как он узнал, где устроить засаду?
— Внутренняя информация? — пожал плечами Иллиан. Челюсти у него при одной этой мысли сжались.
— Не обязательно, — ответил Форкосиган. — Не так уж много путей ближе к дому. И он мог поджидать нас не один день.
— Точно на границе нашего плотно охраняемого периметра? — переспросил Иллиан. — Не нравится мне это.
— Меня больше беспокоит то, что он промахнулся, — сказал Форкосиган. — Почему? Не было ли это чем-то вроде предупредительного выстрела? Покушение не на мою жизнь, но на мое душевное равновесие?
— Это старое вооружение, — ответил Иллиан. — Что-то могло быть не в порядке с его системой целенаведения — никто не засек пульсации лазерного дальномера. — Он помолчал, видя, как побелело лицо Корделии. — Я уверен, что это был псих-одиночка, миледи. По крайней мере, человек там точно был один.
— Как псих-одиночка может получить доступ к оружию армейского класса? — ядовито вопросила она.
Иллиану было явно неуютно. — Мы это намерены расследовать. Но оружие определенно старого образца.
— Разве вы не уничтожаете содержимое старых складов?
— Его так много…
Да уж, сказал так сказал! — Ему был нужен всего один выстрел, — вспыхнула Корделия. — Ухитрись он попасть прямо в герметичную машину, Эйрела бы размазало в пыль. И ваши следователи сейчас разбирались бы, какие молекулы от него, а какие от Ку.
Друшнякова слегка позеленела, а на лице Форкосигана прочно утвердилось мрачное выражение.
— Хотите, рассчитаю вам точную амплитуду при резонансе отраженной волны для герметичного пассажирского салона, Саймон? — яростно продолжила Корделия. — Тот, кто выбрал именно это оружие. — компетентный военный техник, хотя, к счастью, скверный стрелок. — Она проглотила продолжение реплики, распознав — даже если никто другой этого не заметил — скрытую истерику в быстроте собственной речи.
— Приношу свои извинения, капитан Нейсмит. — Голос Иллиана сделался еше суше. — Вы совершенно правы. — Его кивок был самую малость уважительнее.
Эйрел наблюдал за этим представлением, и его лицо впервые за вечер осветилось каким-то тайным весельем.
Наконец, Иллиан удалился, причем в голове у него, несомненно, так и роились всяческие теории заговора. Доктор подтвердил диагноз, который Эйрел поставил по боевому опыту сам, — временная потеря слуха при оглушении, — выдал сильнодействующие таблетки от головой боли (Эйрел в свою просто вцепился) и сказал, что обоих пострадавших будет необходимо обследовать еще раз утром.
Когда поздно вечером Иллиан снова заехал в особняк — посовещаться с начальником охраны — то Корделия едва поборола желание ухватить его за грудки и прижать к ближайшей стене, вытрясая информацию. Она сумела сдержаться и ограничиться вопросом: — Так кто же пытался убить Эйрела? Кому это нужно? Какую выгоду, по их мнению, из этого можно извлечь?
Иллиан вздохнул. — Желаете короткий список или длинный, миледи?
— Насколько длинен ваш короткий список? — с болезненным интересом поинтересовалась она.
— Слишком длинен. Но могу назвать вам самую верхушку, если хотите. — Он принялся загибать пальцы. — Цетагандийцы, как всегда. Они могли рассчитывать, что после смерти Эзара здесь воцарится политический хаос. И они не слишком горды, чтобы не попытаться его самим устроить. Покушение — дешевый способ вмешательства по сравнению с флотом вторжения. Комаррцы, в качестве старой мести или нового восстания. Кое-кто из них до сих пор зовет адмирала Комаррским Мясником…
Корделия, знавшая всю историю, что стояла за этой мерзкой кличкой, поморщилась.
— Антифоровская коалиция, поскольку милорд регент чересчур консервативен на их вкус. Крайне правые «ястребы», которые опасаются, что для них он слишком прогрессивен. Кто-то из остатков прежней военной партии принца Зерга и Форратьера. Бывшие оперативники ныне разогнанного Министерства политвоспитания, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то из них промазал. Их ведь обычно обучали в департаменте Негри. Какой-нибудь разозленный фор, посчитавший, что его обошли при недавней смене власти. Любой сумасшедший, имеющий доступ к оружию плюс желание на мгновение прославиться в качестве охотника на крупную дичь. Мне продолжать?
— Пожалуйста, не надо. Вернемся к сегодняшнему дню. Если мотив оставляет нам слишком широкое поле подозреваемых, как насчет способа и возможности?
— Мы уже кое-что сделали, хотя большая часть результатов — отрицательные. Как я заметил, покушение очень чистое. Кто бы его ни устроил, у него был доступ к определенного рода сведениям. Под этим углом мы и начнем поиски в первую очередь.
Корделия решила, что больше прочего ее тревожит анонимность этого покушения. Когда убийцей может быть кто угодно, то желание подозревать всех делается непреодолимым. Похоже, паранойя на Барраяре — заразная болезнь; здешний народ передает ее друг другу. Что ж, объединенные силы Негри и Илиана должны вскоре вытащить на свет конкретные факты. Корделия загнала все свои страхи поглубже, в крошечную каморку под сердцем, и там и заперла. Рядом со своим ребенком.
Этой ночью Форкосиган крепко обнял ее, прижал к своему коренастому телу, прикрыл собой, но не делал никаких сексуальных поползновений. Он просто держал ее. Много часов подряд он не засыпал, несмотря на болеутоляющие, от которых его взгляд остекленел. И она не засыпала, пока не спал он. Наконец ее убаюкало его похрапывание. Ничего не надо было говорить. «Они промахнулись. Мы идем дальше».
«До следующей попытки».
Глава 5
День Рождения императора был традиционным барраярским праздником, отмечаемым празднествами, танцами, вином, парадами ветеранов и невообразимым количеством совершенно неконтролируемых фейерверков. Прекрасный день, подумала Корделия, для внезапного нападения на столицу: артподготовка сделает свое дело, прежде чем ее вообще заметят в общем грохоте. Который начался с рассветом.
Дежурные охранники, от природы склонные подпрыгивать при всяком неожиданном шуме, все издергались и измучились. Исключением оказалось двое охранников помоложе, которые попытались устроить себе праздник, запустив пару петард внутри ограды особняка. Их отвел в сторону начальник охраны, и уже значительно позже Корделия видела, как они тихонько плелись обратно, бледные и дрожащие. Днем эти двое таскали мешки с мусором под начальством иронически усмехающейся горничной, зато посудомойка и поваренок умчались по домам, счастливые, что им неожиданно дали выходной. В День Рождения все приходило в движение. И энтузиазм барраярцев, похоже, не умерялся тем фактом, что из-за смерти Эзара и воцарения Грегора его праздновали второй раз в этом году.
Корделия отклонила приглашение посетить главный военный парад — на который ушло все утро Эйрела — чтобы сохранить силы до вечера, когда, как ей объяснили, и было должно состояться самое главное в этом году празднество: дворцовый прием и ужин в честь рождения императора. Корделия предвкушала, как снова увидит Карин и Грегора, пусть ненадолго. По крайней мере, в платье своем она была сегодня полностью уверена. Леди Форпатрил, обладающая одновременно прекрасным вкусом и особыми познаниями в барраярской одежде для беременных дам, сжалилась над озадаченной культурными различиями инопланетницей и предложила стать ее местным проводником в дебрях моды.
Как результат, Корделия себя чувствовала превосходно в безупречного покроя темно-зеленом шелковом платье, волнами спадающем от плеч до самого пола, и распашном жилете из плотного кремового бархата. Живые цветы такого же бледно-желтого оттенка вплел в ее медно-рыжие волосы настоящий, живой парикмахер, присланный Элис. Наряды для таких публичных мероприятий были для барраярцев чем-то вроде народного искусства, не менее изысканного, чем бетанский макияж для тела. Реакция Эйрела Корделию не убедила — его лицо всегда сияло при виде жены, — но, судя по восторженному оханью женской прислуги графа, художники-портные превзошли сами себя.
Ожидая у подножия винтовой лестницы в главном вестибюле, она потихоньку разглаживала полосу зеленого шелка, прикрывающую ее живот. Чуть больше трех месяцев повышенного обмена веществ, и все что она могла видеть — выпуклость размером в апельсин. Так много всего случилось с середины лета, что ей казалось: и беременность должна протекать быстрее, чтобы соответствовать темпу жизни. Она замурлыкала подбадривающую мантру для своего живота. «Расти, расти, расти…» По крайней мере, она хоть стала выглядеть беременной, а не просто чувствовать усталость. Эйрел завороженно наблюдал по ночам этот рост вместе с нею, нежно касаясь ее живота растопыренной ладонью, в поисках — столь долго безуспешных — трепетания под кожей, схожего с биением крыльев бабочки.
