Игорь Грач - Миротворец
Шезлонг непонятной конструкции оказался летательным аппаратом, а сами гости вели себя так, как будто не они прилетели сюда на отдых, а местные упросили их прибыть к ним. Охрана стоянки не решилась даже близко подойти, настолько вольготно себя чувствовали прибывшие. А дернувшийся к ним местный распорядитель, собравшийся узнать, по какому праву гости заняли губернаторское место, просто банально не успел.
Пока он щелкал своими челюстями и выяснял у всей губернаторской свиты: кто это такие, гости уже загорали под местным солнцем и плескались в Лазурном море.
* * *Началось все с арены.
Небольшого углубления, расположенное в центре ресторана, в который решила заглянуть отдыхающая компания.
Арена всегда была местной достопримечательностью. И ‘местные’ оттягивались здесь, чтобы показать пришлым, кто в доме хозяин.
Только не надо думать, что это были особые местные. Нет-нет. Как правило, это были штурмовики с базы пятого ударного Флота, поскольку за долгое время службы, уже срослись с этим местом и не считали самих себя за пришлых. Да и спорить с ними истинные аборигены не желали. Что толку это делать, если законность всего происходящего в отношении военных определяла не местная полиция, а военная, которая, естественно, всегда была на стороне тех, кто в доме хозяин. А база и была их домом, поскольку находилась именно в этой системе.
Вызов на арену считался у армейцев, чем-то вроде ритуала. Когда очередная компания отдыхающих переставала себя сдерживать, и ее веселье выплескивалось за их узкий круг, к ним подходил кто-нибудь из местных (истинных местных, подкупленный за денюжку малую скучающими мордоворотами) и предлагал убираться отсюда подобру-поздорову. Пока еще кости целы и голова не болит.
Естественно, видя неказистого и щуплого местного, компания дружно объясняла ему, где следует провести остаток вечера. Тот умело заводил находящегося в подпитии одного из пришлых, и когда ссора уже готова была перерасти в уточнение национальной принадлежности участников словесной дуэли методом физического насилия, говорил, что готов надрать ему задницу, по местным законам. И провоцировал своего противника до тех пор, пока тот не попадался на его словесный трюк и вызывал оппонента выйти на арену.
И тут вступало в действие знание местных законов.
А вот местные законы, на то и местные, что их исповедуют только те, кто их хорошо знает.
Так как вызов на арену происходил со стороны пришлого, то местный мог выставить вместо себя замену. Своего родственника. И, как вы уже поняли, этим самым родственником оказывался один из скучающих мордоворотов.
А дальше…
Профессионал, против любителя.
Особым шиком у военных считалось продержать на арене вызванного десяток минут. А потом, эффектным ударом, ломая челюсть и выбивая остатки зубов, завершить бой.
Здесь же в ресторане квартировал и местный целитель. Со своей медкапсулой. И он предлагал выбор: помощь на месте или, как можно скорее, всей компанией подхватывать свои вещи и спешить в город в ближайшую клинику. Пока их товарищ еще жив.
Так работал второй акт этого шоу.
А третьим было то, что брат ‘местного’, только что отправивший их товарища на больничную койку, требовал моральной компенсации за оскорбление своего родственника. Впрочем, очень быстро соглашался на материальную. И вся компания штурмовиков, благополучно нажиралась местным вином, совершенно бесплатно.
Бывали, конечно же, и проколы в этом театре абсурда.
Если местный действовал слишком напористо, то мог прямо тут же схлопотать в торец. Не отходя от кассы.
Но, тут уже работала другая сила, за которую играла местная полиция. И подгулявшая компания все равно расставалась с деньгами. Только в этом случае, в хлам напивались уже полицейские.
Был, за историю этих разводов, всего один случай, когда штурмовики смогли осознать, что их кулаки не самые сильные в этой звездной системе.
Вызвав на арену пришлого, армеец не смог даже пикнуть, как сам с выбитыми зубами остался валяться на песке.
Попытавшаяся наехать на победителя военная полиция, получила по мозгам, уже от охраны этого бойца, который, ко всему прочему, оказался сынком какой-то шишки из центральных миров империи.
Так что… в итоге огреб и губернатор.
Но как бы он не бесновался, против военных сделать ничего не смог.
И, спустя некоторое время, забава началась снова.
Вот и сейчас, местный шкет, пытался сыграть роль заводилы и старательно нарывался на драку с Фанло.
Нирус искусно уходил от всех ‘обвинений’ в свой адрес, но вдруг, перехватив взгляд Лиелы, кивнул и начал ‘заводиться’.
* * *— Ну что, трус! Слабо вызвать меня на арену и доказать, что ты не умеешь драться.
— Да не слабо, скарг. Вызываю тебя и обещаю надрать задницу.
Местный радостно сверкнул глазами и сказал:
— Ну, пошли, отродье больной шавки.
Они направились в сторону арены, а вся компания, которая отмечала свой первый день увольнения на курортную планету, направилась за ними.
Уже почти дойдя до песка, Нируса взял за плечо, хорошо упитанный мордоворот и сказал:
— Значит, ты решил потягаться с моим братом? Нашел себе равного? Ну, уж нет, таким уродам как ты, я сам покажу, где их место. Леги, я пойду на арену вместо тебя.
— Хорошо брат, — произнес местный шкет, — Проучи этого зазнайку, как следует.
— Не переживай! Так и будет! Иди вперед! — обратившись к Фанло, ‘местный-неместный’ указал на песок.
— Нирус, подожди! Кто этот выкормыш скарга? — в игру включилась Лиела.
— Не знаю сестра. У шавки скарга сегодня был выкидыш. Их здесь целый выводок. И я смогу их различить только тогда, когда они будут лежать на песке. Дохлые.
— Так что, он тебя вызвал?
— Да, думает, что умеет драться.
— Брат позволь мне показать, как нужно учить таких сопляков.
— Сестра, сегодня твой день. Поступай как желаешь, — посмотрел на ничего не понимающего штурмовика и сказал, — я уступаю честь надрать тебе задницу, моей сестре. Так тебе будет обиднее, беременный шакал.
— Чтооо! Да я…
— Ты что, не знаешь закон? — это вступил в разговор Морти. Он был местным (истинным местным, родившимся и выросшим на этой планете) и заранее просветил всех о том, что может быть в ресторане.
Здоровяк обернулся и уставился на шкета, который изображал его брата.
— Если ты выступаешь вместо меня, то он, — показал на Фонло, — может тоже выставить вместо себя своего родственника.
Штурмовик оценивающе посмотрел на Лиелу.
— Жаль. Вместо того чтобы покувыркаться с ней в постели, придется объяснить заезжей сучке, как нужно вести себя с добрыми дядями. Но если она хочет сдохнуть, то это ее выбор.
— Выкидыш! Ты идешь?
Лиела уже стояла на арене и ждала своего противника. А вокруг арены собрались зрители, в том числе и его друзья, с которыми он пришел в ресторан.
Развязанной походкой, армеец вышел на песок арены и, сцепив руки в замок, потянул мышцы, как будто их разминал. Потом развел руки в стороны и сделал пару ударов по невидимому противнику. Усмехнулся и приготовился к поединку.
Прозвучал гонг, сигнал к началу боя.
Какие мысли пронеслись у штурмовика в голове, когда он начал свою атаку, никто не знает, но еще только собравшись нанести удар, он ощутил себя лежащим на животе.
Рот раскрылся в немом крике и туда набился песок арены. А его нейросеть сообщила о фатальных повреждениях организма. Сломана рука и нога в двух местах. Потеря функционала почки и печени. Разрыв легкого ребром его же скелета.
Невероятно! Его, лучшего бойца подразделения, разделала какая-то баба!
Не спеша, его противник подошла к нему и, взяв рукой за волосы, повернула к себе лицом.
— Спи спокойно, — и ткнула куда-то пальцем, под подбородок.
Свет в глазах померк и сознание отключилось.
* * *И тут, волна гнева накатила на всех штурмовиков.
И они, не сговариваясь, бросились на этих отдыхающих, стремясь отомстить за своего товарища.
Изрядно принявшие на грудь организмы, так и не смогли ощутить всей прелести победы и того состояния, когда поверженный противник молит тебя о пощаде. А ты, не оставляешь ему ни малейшего шанса.
Все, что случилось дальше, было совершенно не зрелищно.
Пьяная орава гопников, с ревом понеслась вперед и…
Небольшой вихрь окутал отдыхающих и нападавших. На несколько секунд.
А потом… На полу остались лежать десять тел имперских воинов. И все в таком состоянии, словно пережили кораблекрушение и волны, перед тем как выбросить тела на берег, изрядно потрепали их по острым береговым камням.
Сломанные руки, вывернутые в совершенно немыслимых положениях, пятна крови на торсах, из которых сквозь одежду торчали ребра, закрывшиеся и опухшие от ударов глаза… И рты, открытые в немом крике, от запредельной боли, которую не смогли блокировать даже армейские импланты.
