Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)
Линкольн молчал. Но морщинки на его лице как–то углубились, усиливая обычное выражение грусти. Похоже, он догадывался, что сулило ему появление нового симулякра.
Мне не верилось, что Прис создала такое. А затем я понял: нет, это и в самом деле не ее творение. Именно поэтому симулякр получился совершенно безликим. Данным вопросом зани мался Банди, без помощи Прис. Именно он проделал все внутренние работы — так сказать, создал начинку, которую потом запихнули в контейнер, изображающий усредненного американца. И вот теперь это творение сидело передо мной за столом, с готовностью всем улыбаясь и кивая — этакий Ja–Sager[Ja–Sager(нем.) — поддакиватель, соглашатель.], стопроцентный подхалим. Они даже не сделали попытки воссоздать истинный облик Бута. Возможно, они вовсе и не интересовались его внешностью. Халтура, сляпанная по спецзаказу.
— Ну, что ж, продолжим обсуждение, — предложил Барроуз.
Дэвид Бланк кивнул. Джон Уилкс Бут кивнул тоже. Миссис
Нилд изучала меню. Прис не сводила глаз с симулякра — казалось, она окаменела.
Да, я был прав — этот красавчик оказался сюрпризом для Прис! Пока она ходила по ресторанам и напивалась, наряжалась, с кем–то спала и приукрашивала свою действительность, Боб Банди в поте лица трудился в мастерских Барроуза над этим изделием.
— Хорошо, продолжим, — сказал я.
— Джонни, — обратился Барроуз к симулякру, — между прочим, этот высокий бородатый человек — Авраам Линкольн. Я говорил вам о нем, помните?
— О да, мистер Барроуз, — тут же согласился Бут и осторожно кивнул. — Очень хорошо помню.
— Барроуз, — не выдержал я, — то, что вы нам здесь предъявили, «пустышка». Может, он и убийца, но от Бута у него только имя. Он и выглядит, и разговаривает по–другому. Это «липа», фальшивая и ничтожная с ног до головы. Меня лично от нее тошнит, мне стыдно за вас!
Барроуз пожал плечами.
— Почитайте что–нибудь из Шекспира, — попросил я симулякра Бута.
В ответ он только ухмыльнулся мне своей глуповатой деловой усмешкой.
— Ну, тогда скажите что–нибудь на латыни!
Он продолжал ухмыляться.
И сколько же времени у вас ушло, чтоб натаскать это ничтожество? — спросил я у Барроуза. — Пол–утра? А где же скрупулезная точность в деталях? И куда подевался высокий профессионализм? Получилась дрянь, барахло, штуковина с привитым инстинктом убийцы. Разве не так?
. — Думаю, теперь, в свете новых фактов, вы вряд ли захотите привести в исполнение свою угрозу относительно миссис Деворак, — сказал Барроуз.
— Да? И каким же образом он выполнит свою миссию? — поинтересовался я. — С помощью отравленного кольца? Или бактериологического оружия?
Дэйв Бланк рассмеялся, миссис Нилд улыбнулась. Симулякр счел за благо присоединиться к остальным и теперь улыбался глупой, пустой улыбкой — точной копией таковой у шефа. Все они были марионетками мистера Барроуза, и он неутомимо дергал за веревочки.
Прис, по–прежнему не сводившая глаз с симулякра Бута, вдруг изменилась до неузнаваемости. Она как–то разом осунулась и исхудала, шея вытянулась как у гусыни, глаза остекленели и бликовали на свету.
— Послушай, — сказала она, указывая на Линкольна. — Это я построила его.
Барроуз молча смотрел на нее.
— Он мой, — настаивала она.
Обернулась к Линкольну, пытливо вгляделась в глаза:
— Ты знаешь это? Что мой отец и я построили тебя?
— Прис, ради бога… — попытался урезонить ее я.
— Помолчи, — отмахнулась она.
— Не вмешивайся, — попросил я. — Это касается меня и мистера Барроуза.
Но на самом деле я был потрясен.
— Может, ты хотела, как лучше, и никакого отношения к созданию этой халтуры не имела…
— Заткнись, — не дала мне договорить Прис. — Бога ради, заткнись!
Она обернулась к Барроузу.
— Ты заставил Боба Банди построить эту штуку, чтобы разрушить моего Линкольна. И все это время ты следил, чтобы я ничего не узнала! Ты подонок! Я тебе этого никогда не забуду.
— Что тебя гложет, Прис? — спросил Барроуз. — Только не говори мне, что у тебя любовная связь с этим симулякром Линкольна!
— Я не хочу видеть, как убивают мое создание!
— Как знать, может быть, и придется, — пожал плечами Барроуз.
В этот момент раздался громкий голос Линкольна:
— Мисс Присцилла, я думаю, мистер Розен прав: пусть он и мистер Барроуз обсудят свою проблему между собой.
— Я сама могу решить ее, — отозвалась Прис. Согнувшись она что–то нащупывала под столом. Ни я, ни Барроуз не понимали, что она собирается делать. Мы все застыли в неподвижности. Прис выпрямилась, держа в руке одну из своих туфелек на шпильке. Угрожающе поблескивала металлическая набойка на каблуке.
— Будь ты проклят, — бросила она Барроузу.
Тот с криком вскочил со стула, поднял руку, чтобы схватить Прис.
Поздно. Туфля с неприятным звуком опустилась на голову симулякра Бута. Мы увидели, что каблук пробил череп, ровнехонько за ухом.
— Вот тебе, — оскалилась она на Барроуза. Ее мокрые глаза сверкали, рот искривился в безумной гримасе.
— Блэп, — сказал симулякр и заткнулся. Его руки беспорядочно двигались в воздухе, ноги, дергаясь, барабанили но полу. Затем он застыл, по телу прошла конвульсия. Конечности дернулись и замерли. Перед нами лежало неподвижное тело.
— Хватит, не ударяй его снова, Прис, — попросил я.
Я чувствовал, что больше не выдержу. Барроуз бормотал то же самое — похоже, он был в полубессознательном состоянии.
— А зачем мне его снова ударять? — сухо осведомилась Прис.
Она выдернула свой каблук из головы симулякра, нагнулась
и снова надела туфлю. Публика вокруг глазела в изумлении.
Барроуз вытащил белый носовой платок и промокнул лоб. Он начал было говорить что–то, потом передумал и умолк.
Тем временем обездвиженный симулякр стал сползать со стула. Я поднялся и попытался водрузить его на место. Дэвид Бланк тоже встал. Вдвоем мы усадили симулякра так, чтоб он не падал. Прис бесстрастно прихлебывала из своего стакана.
Обращаясь к людям за соседними столиками, Бланк громко заявил:
— Это просто кукла. Демонстрационный экземпляр в натуральную величину. Механическая кукла.
Для большей убедительности он показал им обнажившиеся металлические и пластмассовые детали внутри черепа симулякра. Мне удалось разглядеть внутри пробоины что–то блестящее — очевидно, поврежденную управляющую монаду. Невольно я подумал, сможет ли Боб Банди устранить повреждение? Еще больше меня удивил тот факт, что я вообще беспокоился об этом.
Достав свою сигарету, Барроуз допил «мартини» и охрипшим голосом сказал Прис:
— Поздравляю, своим поступком ты напрочь испортила отношения со мной.
— В таком случае, до свидания, — ответила она. — Прощай, Сэм К. Барроуз, грязный, уродливый пидор.
Прис поднялась, с грохотом отпихнув стул, и пошла прочь от нашего столика, мимо глядящих на нее людей, к раздевалке. Там она получила у девушки свое пальто.
Ни я, ни Барроуз не двигались.
— Она вышла наружу, — сообщил Бланк. — Мне видно лучше, чем вам. Она уходит.
— Что нам делать с этим? — спросил Барроуз у Бланка, указывая на неподвижное тело симулякра. — Надо убрать его отсюда.
— Вдвоем мы сможем вынести тело, — сказал Бланк.
— Я помогу вам, — предложил я.
— Мы никогда ее больше не увидим, — медленно произнес Барроуз. — Или, может быть, она стоит снаружи, поджидая нас?
Он обратился ко мне:
— Вы можете ответить? Я сам не могу. Я не понимаю ее.
Я бросился мимо бара и раздевалки, выскочил на улицу. Там
стоял швейцар в униформе. Он любезно кивнул мне.
Прис нигде не было видно.
— Вы не видели, куда делась только что вышедшая девушка? — спросил я у швейцара.
— Не знаю, сэр. — Он указал на множество машин и кучи людей, которые, как пчелы, роились у дверей клуба. — Простите, не могу сказать.
Я поглядел в обе стороны улицы, я даже пробежался немного туда–сюда, надеясь найти какие–нибудь следы Прис.
Ничего.
Наконец я вернулся в клуб, к столику, где Барроуз и остальные сидели рядом с мертвым, напрочь испорченным симулякром Бута. Он теперь сполз на сидение и лежал на боку, голова болталась, рот был открыт. С помощью Дэйва Бланка я вновь усадил его на место.
— Вы все потеряли, — сказал я Барроузу.
— Ничего я не потерял.
— Сэм прав, — вступился Дэйв Бланк. — Что он потерял? Если нужно, Боб Банди сделает нам нового симулякра.
— Вы потеряли Прис, — сказал я. — А это все.
— О, черт! Кто вообще может что–нибудь знать о Прис? Думаю, даже она сама не знает.
— Наверное, это так. — Мой язык был странно тяжелым, он едва ворочался во рту, за все задевая. Я подвигал челюстями и не почувствовал боли, вообще ничего не почувствовал. — И я ее тоже потерял.
