Сергей Буркатовский - Война 2020. Первая космическая
— Согласен. Я, честно говоря, удивляюсь, как во время кризиса ни вы, ни мы не порезали пилотируемые программы к дьяволу в пользу автоматических станций.
— Думаю, все дело в атавизме. Остался какой-то ген — от той рыбы, которая первой вылезла из моря на берег, он и не дает нам сидеть спокойно. — Кэбот усмехнулся, к Дарвину он относился скептически, но возражать не стал. Настя продолжила: — А вообще — нам повезло, что вы тогда лишили нас Олимпиады. Думаю, политиканы до сих пор локти кусают.
— В общем, да. Другое дело, что и автоматы режут с мясом. Или, вернее, пытаются. Слава господу, пока еще не все ухнули в кормушку. На жратву, машины, планшеты последних моделей… Но знаешь — середнячки у нас потихоньку становятся силой.
— Середнячки?
— «Движение средних американцев». Они поднялись на прошлом кризисе и сейчас стабильно имеют пять-десять мест в конгрессе. У них это один из основных стержней программы — благо простого американца. А всякие заумные проекты вроде космоса или там коллайдеров — подождут. Наверное, у них этот ген атрофировался. Или, я бы сказал, искра господня погасла. О. Есть зависание. Сейчас опять пойдет. Удаление сто семьдесят, скорость четыре и семь. Многовато. Подсказать ему?
— Не стоит. Пусть попотеет. И Серега подскажет. Если надо. А по середнячкам… У нас та же беда. «Сначала построим нормальную жизнь, а потом можно подумать и о дорогих игрушках». Интересно, у кого-нибудь это получалось? Сначала выполоть все тернии, а уже потом рвануться к звездам? Есть в истории успешные примеры такого развития?
— Наверное, есть. Швейцария? Они что-то сделали для второго «Хаббла». По-моему, главное зеркало. Впрочем, даже если считать это рывком к звездам — и у вас, и у нас для такого пути маловато швейцарцев. Так. Пошел на второй круг. Узел в центре, крен… нормальный.
— «Поворачивает! На возвратный курс лег!» — «Алису в Стране Чудес» Настя иногда включала на спикеры. Кэботу нравилось — игра слов полуторавековой (или «всего» полу если иметь в виду не книгу, а звуковую постановку) давности позволяла лучше въехать в тонкости русского языка, а Насте приходилось обращаться к английскому оригиналу, чтобы объяснять кое-какие тонкие моменты. Что, соответственно, было полезно уже для ее инглиша. — Да куда ж он гонит-то!
— «Последний парник» Есть! Попал. Хорошо попал. Сколько там? Метр в секунду?
— Нет, поменьше. Где-то ноль девять. Три фута. В общем, возможно, нам пришлось бы бежать за скафандрами. А может, и нет. Для первого раза неплохо, углы, по крайней мере, выдержал. Но стыковаться в реале я ему не дам. Пусть даже не просит, — двое профессионалов обменялись понимающими улыбками.
— До чего же приятно ощущать себя крутым. Кстати, Настя, труба у тебя в каюте сегодня опять не протекала?
— Ну вот, сбил романтический настрой. Вроде нет. Хотя при такой стыковке — не знаю, как с целостью узла, а вот трубу от такого сотрясения точно прорвало бы снова.
— Как ты говоришь? Тернии?
— Они самые.
21:00 мск
Луна, Океан Бурь
База «Аристарх»
— Эхм. Ну, я, в общем, верю, что станция уцелела. — Пьетро выглядел совершенно несчастным. Несмотря на плюс двенадцать в жилом отсеке, спальник с плеч был скинут давным-давно, черные волосы слиплись от пота.
— Молодец. Правда молодец. Для первого раза — просто отлично. Еще пара-тройка… десятков таких тренировок — и можно пробовать стыковаться «в железе». Но пока — если тебе действительно придется взлетать самому… и если при этом еще и автоматика действительно откажет — попроси Настю, чтобы она подобрала тебя на «Союзе». Надежнее будет.
— Извини, Сергей, у меня этого курса не было. Ручной стыковки.
— Я знаю. Его и не должно было быть. Для того чтобы это действительно стало необходимым — нужен отказ автоматики сразу и «Козявки», и «Союза» плюс э-э… потеря работоспособности меня и Насти одновременно. Слишком много проблем — всех и сразу. А то, чему тебя учили — взлет и формирование орбиты, — ты сделал отлично.
— Спасибо. Я ведь не настоящий космонавт. — Итальянец все-таки переживал.
— Ну да. А скафандр на стройке нашел. Извини, опять анекдот. Не надо ложной скромности — космонавт ты вполне настоящий. Просто на орбите пилоты вроде меня уже как бы не в меньшинстве. Вон у американцев на околоземных станциях — на двоих пилотов четыре исследователя, у нас на втором «Мире» чуть похуже — один чистый пилот, один исследователь с сокращенной летной подготовкой и один чистый спец вроде тебя. Ладно, топай в гамак. Взмок ты сильно, возьми одну грелку из резерва, укутайся поплотнее. И температурку ненадолго повысим, только простуды нам и не хватало. Пара киловатт-часов в банках есть.
Сергей чуть увеличил температуру подаваемого воздуха с постепенным снижением после часа прогрева. Заряд аккумуляторов потрачен не зря. Энергия энергией, дефицит дефицитом, а киснуть в течение трех суток подряд совсем не дело. Завтра прогон по всей телеметрии внешнего хозяйства, не соскучишься. А там и до утра недалеко. Нужен реактор, как же дико он нужен…
Итальянец, судя по всему, был того же мнения. Сидел он почти в той же позе, что и четыре часа назад, но выглядел уже значительно живее. И после стресса его тянуло поболтать. Третьяков, естественно, не возражал.
— Скажи, Сергей, — а вот почему экспедиции начались без уже установленного реактора? Почему его не посадили сразу? Тогда мы смогли бы работать более эффективно. Да и прокладки на «Вероне», может, и не пришлось бы менять — если бы температурный режим поддерживался. Я не жалуюсь, просто очень холодно ночью.
— Эхм… Вообще-то реактор действительно хотели еще полгода назад закинуть, в первую смену.
— Не хватило денег?
— Вояки забрали. И основной, и резервный.
— Вояки?
— Военные. Морская разведка. Радиолокатор на спутнике, для поиска корабельных группировок. — Сергей чуть не ляпнул «потенциального противника» — вбитые в подкорку штампованные фразы так и рвались на язык, но итальянец мог и не понять юмора. — Энергии такая штуковина требует много, а солнечные батареи не поставишь — орбита низкая, «лопухи» сильно тормозят об атмосферу. Ну и, понимаешь, понадобилось срочно группировку таких спутников вдвое увеличить.
— Зачем?
— Не знаю.
На самом-то деле все было понятно, напряжение на морях копилось уже давно. Как и на суше, и в воздухе. Да, кстати, и на орбитах — безликих «Космосов», которым вместо номеров можно было спокойно навешивать погоны, стартовало в пару крайних лет как бы не столько же, сколько за предыдущие десять. Причем если считать по массе — то и за все двадцать. Но вдаваться в эту тему Третьяков не собирался.
— Видимо, у военных какие-то свои соображения были. Достаточно веские.
— Никогда не любил военных — извини, Сергей, к тебе это не относится. А теперь еще больше не люблю. Теперь это, можно сказать, личное.
— Ну, что делать. Нас любить не обязательно. А конкретно меня — конкретно тебе — вообще противопоказано. — Оба хрюкнули. С ориентацией и у того, и у другого все было тип-топ, скорее даже трах-тибидох. У Третьякова период загонно-засадной охоты на юбки, правда, остался в холостяцко-курсантском прошлом — загнал одну такую… себе на беду. Пришлось, как пишут классики, переходить от экстенсивного пути развития к интенсивному. А вот итальянец оправдывал национальную репутацию почти до самого предстартового карантина. — Нас достаточно кормить — и немного бояться. Это я о чужих военных. В смысле — другие страны должны военных твоей страны немного побаиваться. Совсем немного. Только чтоб войну начинать было страшновато. Любовь — это так… из области несбыточного. Если нас полюбят, как, скажем, в тридцатые, — можем невзначай и до Берлина дойти…
— Вот поэтому и не люблю. У нас в Италии тогда, в тридцатые, знаешь ли, дуче был. И тоже… Берсальеры, дух Рима… Еще хорошо, что я не немец…
— Это да. Был бы немец на твоем месте — вот тогда бы я со своей любовью попал.
— Но у вас тогда тоже был тоталитаризм!
— Это, друг мой, разговор сложный и «не для сейчас». Это надо поллитру на стол выкатить, грибочков, селедочки.
— А потом драка обязательно.
— Оп-па. Это откуда такие точные сведения?
— Когда я в четырнадцатом готовился в первый раз ехать в Россию — еще не в Королев, а в геохимический институт, тогда мы «Верону» только разрабатывали, — мне мама принесла книжку «Как выжить в России».
— Представляю себе.
— Да уж. Перепугался я страшно. А когда приехал — понял, что там, в книжке, все несколько преувеличено.
Эту тему Сергей тоже решил замять. А то мало ли что там для запугивания таких вот отправляющихся в дикую страну пьетров написали. Слово за слово — можно невзначай и подтвердить какую-нибудь гадость. Да и док Абрамов просил, точнее, настоятельно рекомендовал о политике особо не дискутировать. И, кстати, шутить поменьше, н-да… Абрам — это голова. Абраму палец в рот не клади. Сергей, например, не положил бы. Пьетро тоже, видимо, получил подобные рекомендации насчет политических тем. Но успокоиться не мог.
