Стенли Вейнбаум - Черное пламя
— Мистер Холл? — с улыбкой (именно с улыбкой) поздоровался профессор. — А я Альфред Штейн из Северо-Западного. Я немного занимаюсь радиоактивными элементами, и этот интерес привел меня сюда.
— Я знаком с вашей работой, профессор Штейн, — с удивившей его самого учтивостью отвечал Эдмонд, — а в 1920-м прослушал несколько курсов ваших лекций.
— Надо же. Тогда я должен вас помнить.
— Совсем не обязательно, это был общий курс лекций. Но с тех пор я тем не менее с вниманием слежу за вашей работой.
Лицо профессора просияло.
— Приятно, чрезвычайно приятно слышать такое, мистер Холл. Но, к сожалению, удается весьма редко. Так, значит, вы разделяете мою точку зрения?
— Я не проверял ваши цифры, — отвечал Эдмонд, — но выводы, безусловно, ошибочны.
Профессор поморщился.
— Давайте не будем спорить. Если кто-нибудь выдвинет другую гипотезу, я буду слушать. А пока ее нет, меня вполне удовлетворяет и моя собственная.
Эдмонд в знак согласия склонил голову и выжидательно посмотрел на профессора. А маленький человечек, близоруко щурясь и моргая ресницами, продолжил:
— Меня очень сильно заинтересовал материал, который все называют активированный свинец и который компания Стоддарта использует для нитей накаливания в своих радиолампах. Мы приобрели несколько таких ламп, извлекли из них свинец, но, по правде говоря, никто из нас так ничего и не понял. Тогда я отправился на завод Стоддарта, и там мне дали еще свинца, а кроме свинца, человек по имени Хоффман рассказывал фантастические истории, и от него я узнал ваше имя. Вот почему, — при этом маленький человечек сделал широкий жест руками, — мне ничего не оставалось делать, как пойти к вам. И я ходил к вам вот уже большое число раз.
— Ради какой цели?
— Вы не знаете ради какой цели? Ну конечно же услышать от вас правдивое объяснение этого удивительного феномена!
— Я не сомневаюсь, что, в пределах его компетенции, объяснение мистера Хоффмана было предельно точным.
— И вы называете предельно точным объяснением сказку про космические лучи и нейтрониум, в которую не поверит даже ребенок?
— Я не смогу предоставить иную версию, профессор Штейн.
— Так вы хотите сказать, что все это правда?
— Да.
— Но это же просто невозможно!
А Эдмонд в ответ лишь улыбнулся своей гадкой, покровительственной улыбкой существа высшего разума, но она впервые не вызвала ответной реакции неприязни и раздражения, ибо его близорукий собеседник вместо лица видел перед собой лишь смутное, расплывчатое пятно.
— Помилуйте, мой юный друг! Существуют же какие-то человеческие обязательства. Мы все в долгу перед развитием науки, и совершенно нечестно скрывать такое важное открытие. Лампа запатентована; вы же ничего не теряете.
— И вы думаете о том, — медленно произнес Эдмонд, — что свинец может заменить применяемый в медицине радий — лечение рака и все прочее.
— Да, я думал об этом.
— И вам бы хотелось запатентовать его применение для этих целей и ради собственной выгоды?
Маленький профессор от удивления часто-часто заморгал ресницами.
— Даю вам честное слово — даже в мыслях я бы не позволил себе…
Эдмонд испытал легкое смущение. Искренность слов профессора не оставляла поводов для сомнений.
«В первый раз я столкнулся с подлинным ученым, — размышлял он. — Встретил во времена, когда альтруизм все более становится просто красивым жестом».
И наш герой открыто взглянул на Штейна.
— Профессор, как у вас любят говорить, вы имеете все права получить объяснение. И если вы не откажетесь подняться со мной наверх, я сделаю все возможное, чтобы вручить вам эти права.
И они поднялись наверх и открыли двери темной маленькой комнаты со свинцом вместо стекол; и стоило вспыхнуть свету, как маленький профессор с любопытством закрутил головой. Мало что изменилось в лаборатории с тех памятных Эдмонду времен: все так лее покоился в обломках атомный разрушитель, стол черным выжженным пятном хранил воспоминания об атомном взрыве; а пока Штейн разглядывал останки прерывателя, Эдмонд разыскал в углу и поставил на стол маленький рефлектор.
Несколько обстоятельнее, чем для Боха и Хоффмана, он повторил демонстрацию своего изобретения. Штейн смотрел за манипуляциями Эдмонда молча и внимательно, но в момент кульминации неприлично громко рассмеялся.
— Все это и чуть больше я уже видел на заводе Стоддарта. Но они мне не дали даже пальцем тронуть прибор. Я думаю — а вы меня извините — все это ловкий фокус.
— Не стоит обижаться на их столь трогательную заботу о приборах, — сказал Эдмонд. — Если с рефлектором что-нибудь случится, кроме меня, его никто не заменит.
— И еще я бы хотел знать, как вы получаете этот так называемый нейтрониум?
И снова Эдмонд улыбнулся своей гадкой улыбкой.
— Этот секрет я вам не смогу раскрыть. Штейн коротко рассмеялся.
— Ив том, и в другом случае не смею вас винить. Если это мистификация, тогда, конечно, не можете раскрыть. А если это правда и секрет попадет в руки нашей промышленности — последствия будут опасны и непредсказуемы…
— Вы правильно поняли причину.
— А какую из двух? — спросил Штейн и снова рассмеялся. — Вот мы и снова в тупике.
— Совсем не обязательно, — задумчиво произнес Эдмонд. — На определенных условиях и в обмен на услуги я предлагаю вам этот отражатель.
— На каких условиях?
— Во-первых, вы не станете производить больше активированного свинца, чем вам потребуется для целей изучения этого прибора, ибо этот элемент так же опасен, как и всякий другой радиоактивный элемент.
— Это простое условие.
— Полученный свинец, надеюсь это понятно, не должен стать объектом продажи. Если у вас получатся какие-то излишки, вы немедленно должны их передать компании Стоддарта.
— И это простое условие.
— Вот и все.
— Но еще остались услуги.
— Да, — повторил Эдмонд, — услуги. В качестве благодарности за подарок я бы хотел получить вашу помощь в задуманных мною социальных исследованиях. Я бы хотел немного больше узнать о людях, их образе жизни, мотивах некоторых поступков, и вы проведете некоторое время в качестве моего гида и наставника. Мы будем исследовать человеческие ветви, выросшие на камнях этого города.
В конце этих слов Штейн развеселился от души.
— Со мной этот номер не пройдет. Если кто и знает о людях и их жизни еще меньше — так это я. — И тут профессор прекратил смеяться и на мгновение задумался. — Однако постойте. Я могу все устроить. Вам нужен молодой и искушенный в житейских делах спутник, кто знает город и людей, к которым вы так стремитесь. Я — старый затворник, но юношу, который окажет вам такую услугу, пожалуй, знаю.
— Я буду платить за эти услуги.
— Вы должны его знать. Он учился в Северо-Западном приблизительно в ваше время. Его отец преподает в Университете — профессор Варней.
— Да, — сказал Эдмонд. — Я помню Поля Варнея. Кроме Университета мы заканчивали одну школу.
— Я его пошлю к вам. Он пытается зарабатывать на жизнь писательским трудом и будет весьма рад дополнительному заработку.
— Я буду вам очень признателен, — поклонился Эдмонд. — Отражатель не слишком большой и не слишком тяжелый. Вы можете взять его прямо сейчас или прислать за ним в любое время.
В одно мгновение рефлектор оказался в руках профессора.
— Спасибо. Но если он откажется работать, не ждите визита Поля.
Глава восьмая
МОРСКАЯ СВИНКА
Когда по прошествии нескольких дней Эдмонд после бесцельной прогулки по берегу озера вернулся в Кенмор, там его дожидался изящный молодой белокурый посетитель, чьи чувственные губы с усилием сложились в жалкое подобие улыбки, стоило хозяину дома появиться на пороге.
— Добрый день, Поль.
Поль протянул руку, и от этого улыбка его стала еще более несчастной. Стоило лишь длинным пальцам Эдмонд а сомкнуться на его ладони, как судорога пробежала по его телу.
«И странно то, — думал Эдмонд, не отпуская руки Поля, — что те немногие женщины, с которыми сталкивали меня обстоятельства, не выражали так откровенно свою ненависть ко мне. — Подумал и тут же нашел свое собственное объяснение. — Мужчины ненавидят своих хозяев, а женщины любят их».
Мужчины прошли в библиотеку, и Эдмонд указал рукой на кресло:
— Присаживайся, Поль.
Поль сел, с откровенным любопытством пробежал глазами по корешкам книг, ровными рядами выстроившихся по стенам библиотеки, немного вздрогнул, увидев череп Homo на каминной полке, и лишь тогда вспомнил о цели визита.
— Я здесь по просьбе профессора Штейна.
— Думаю, он смог объяснить, что мне требуется.
