Александр Зорич - Пилот особого назначения
Еще через минуту надпись сменилась на другую: "Есть старт", а потом и: "Шлюз герметизирован".
"Кирасир" оказался в родной для флуггера стихии. Некоторое время он скользил, движимый лишь импульсом, полученным от катапульты, после чего корма расцвела маршевыми огнями. Огромный сдвоенный крест станции стал уменьшаться, отставать, пока не выродился в точку.
"Кирасир" уверенно оседлал орбиту и понесся к недалекой крепости.
А на палубе Б растворились двери выгородок, загрохотали удаляющиеся ботинки караулов "Эрмандады", среди флуггеров воцарилась привычная суета.
Старший техник Пьер Валье подошел к транспортной "Кассиопее", аккуратно промокнул пот на черных щеках и скрутил две папироски, как обычно: ловко и не глядя. Одну он освоил сам, а вторую протянул бригадиру летной смены Хуаресу.
– Ну что, вы сегодня летите в скопление АД-186?
Хуарес промолчал, усердно дымя табаком.
– Ты чего смурной, мучачо? Что, трудно сказать? В АД-186?
– Увольняться надо, к чертовой матери, – невпопад ответил Хуарес.
– Чего так, брат?
– Того так! – Хуарес сплюнул на посадочную опору. – Последние полгода тут постоянно трутся всякие ненужные перцы. После той телеги с секретным истребителем так вообще не продохнуть!
– Ну да, работать мешают...
– Какое там "мешают"! Страшно! Я не за тем летел в Тремезианский пояс, чтобы вокруг меня толпами бегали вояки и законники! Это ж верный сигнал! Как только появились вояки, жди беды! Нет, четверть века назад тут было веселее. Мелкие фирмы, вольные пилоты... – он мечтательно сощурился сквозь дым. – Я тебе рассказывал, что я был директором концерна?
– Да ну! – Удивился Валье.
– Хрен гну! – Передразнил Хуарес и потер седую щетину. – Продал дом на Кларе, купил древнюю "Малагу", четыре автоматические буровые, старше моей бабушки, нанял второго пилота и штурмана в кабаке между пивом и текилой... И первым паромом сюда! Называлась вся эта мама: концерн "Хуарес, Анжело и компаньоны".
– И чего?
– Мечта, мой черный брат! Жили в эллинге на долбаном астероиде, да вот прямо здесь, в АД-186! Хризолин искали, дейнекс... Через год у меня уже были две вполне приличные "Кассиопеи", а через год – еще две. Закрутилось дело! Мой свояк – тот самый, который Анжело – продавал руду, вел бухгалтерию, а я пахал, как проклятый.
– А как же бандиты?
– Куда ж без них... Отстегивал десятину Биллу Пистолету. Душевный был чувак! С понятиями! Переселились на Кастель Рохас, его тогда только-только начали отстраивать...
– А потом?
– Потом пришли настоящие концерны. "Уайткросс", а затем и "Дитерхази", да передушили всю мелочь, вроде меня. Пришлось наниматься к кровопийцам! Вот уже восемнадцатый год на них вкалываю. А теперь появились вояки, черт!
– Чем тебе так вояки не угодили, брат?
Хуарес стряхнул ностальгическое наваждение и окрысился.
– Говорю: страшно! Валить, валить надо в спешном темпе! Еще пару смен корячусь, а потом получаю премию и подаю заявление! И ты не тормози!
Дурное расположение духа витало над станцией. И внутри, и снаружи – разносимое пилотами на миллионы километров. Только если страхи Хуареса и ему подобных были в известной степени экзистенциальны, то фрустрация коменданта сектора имела четкие причины.
А точнее, одну причину: недолгий, но судьбоносный разговор с вышестоящим начальством. Не штабом "Эрмандады", нет. Личная Х-связь донесла до подполковника волю Братства. От самой Земли.
Брат Лебедь предупредил о прибытии разведки. Рассказал, зачем именно разведку принесло. И недвусмысленно потребовал, чтобы рейд к звезде Ташмету не состоялся.
Ахилл Мария изобразил удивление: зачем брат Лебедь утруждает себя персональным выходом на связь? О, нет, Х-передачу было невозможно перехватить! Но, право слово, достаточно и простого кодированного сообщения.
И только когда прозвучал приказ о варианте "Аутодафе"...
– Брат Лебедь! – Воскликнул подполковник. – При всем уважении – это неразумно! Разведка ВКС – не те люди, с которыми стоит связываться! Тем более, по варианту "Аутодафе"!
– Вы не владеете полной информацией. – Отрезала голографическая голова брата Лебедя после пятидесятисекундной паузы. – Сейчас это не важно. Сейчас важно только время. Поэтому действовать должно быстро и действовать должно жестко!
– Вы представляете возможные последствия?
– А вы представляете возможные последствия в случае успешного разведрейда в систему Ташмету? Поймите, это не сонные мухи из крепостного гарнизона "Амазонии". Это профессионалы, с высочайшей подготовкой и лучшей техникой! Надо сделать нечто, чтобы о разведке вообще забыли – это даст нам фору. А потом – потом – не важно.
– Тут вы правы, брат Лебедь. Я до сих пор не владею информацией, хотя официально принят в ряды. Я не знаю сроков, и не знаю результата, на который я работаю, Мне не известно в точности почти ничего... Но ведь это война! Вы понимаете, фактически: это война!
– Именно, именно так. Что есть вся наша жизнь? Война! И это станет ее продолжением. Что касается точных данных... Пока я требую полного подчинения. Пусть это будет актом веры с вашей стороны. Поверьте, оно того стоит!
Ахилл Мария задержал воздух в легких и медленно выдохнул, прежде чем начать наговаривать ответ. Чтобы не ляпнуть лишнего.
– Хорошо. На этот раз, я все сделаю. Но дальше вслепую я работать не буду. В конце концов, на моем месте это просто вредит делу! Я требую, вы слышите, я требую, чтобы меня держали в курсе! Хотя бы на "необходимо достаточном уровне". Поскольку сейчас я квалифицирую уровень как явно недостаточный!
Кнопка "Отправить" – и пакет электромагнитных волн унесся в Х-матрицу.
Бюст брата Лебедя, сплетенный лазерной голограммой, сверкал над экраном стационарного планшета. И даже когда пришел сигнал "Принято ответное сообщение", он продолжал молчать долгие секунды, тем более долгие, что ради этой тишины покорились тысячи парсеков.
Наконец он ожил.
– Согласен, поддерживаю. Обещаю и гарантирую. Мы, в самом деле, иногда увлекаемся и перебираем с конспирацией – специфика, ничего не поделать. Приношу официальные извинения. А пока действуйте! И готовьтесь к тому, что действовать придется все быстрее! Точка невозврата пройдена, события приняли лавинообразный характер! Теперь наша задача эту лавину оседлать, потому что с этой минуты все произойдет и без нашего участия... Кстати, еще раз напоминаю, что полковника Пуэбло сопровождают два человека из формирования "Скорцени". Надеюсь, вам не надо объяснять, что это значит? Поэтому я санкционирую использование агента Пси. Прощайте. И да пребудет с вами Свет!
Да пребудет Свет и с вами, брат.
И вот тогда подполковник распаковал коробку сигар, вышел из кабинета, напугав секретаршу мертвым, мраморным профилем, заперся в каюте и закурил. На второй сигаре Ахилл Мария вызвал Просперо Альба де Толедо.
"Агент Пси, вариант "Аутодафе"... – повторял он. – Дьявольщина! Не думал, что до этого дойдет. Во что ты вляпался, подполковник? Но отступать поздно."
Ахилл Мария поиграл коммуникатором, щурясь сквозь дым. Потом сказал коротко:
– Связь с секретариатом.
– Я вас слушаю, – пропела трубка голосом секретарши Талиты, таким знойным, что казалось будто даже стены покрываются загаром, а в воздухе разносится сумасшедший пасадобль.
– Через полчаса дайте Х-связь с Землей. Абонент генерал Эскобар. Вызов на личный номер.
– Слушаю, господин комендант.
– Отбой.
Ахилл Мария стал думать, в какие слова облечь исполнение своего недавнего обещания. Как предупредить старого учителя? В том, что предупреждать пора, он больше не сомневался.
Готфрид Штольц иногда ловил себя на мысли, что забывает собственное имя. Гораздо чаще он откликался на позывной Нибелунг. А также разнообразные "творческие псевдонимы", которыми была так богата его служба.
Десять лет в группе "Скорцени". Десять лет, где, черт возьми, исчисление стажа год за три – не пустой звук.
Он служил в седьмой, так сказать, "роте", чья численность иногда не дотягивала и до взвода. Специальность: нелегальные операции. Силовая разведка в глубоком тылу, стратегические диверсии, ликвидации, захваты, сопровождение грузов и лиц на враждебной территории. Если группа "Скорцени" – элита сил особого назначения, элита элит, как ее справедливо называли, он, Нибелунг, принадлежал к элите группы.
Элита элиты элит – такая элита в кубе.
Этих людей в лицо знало лишь высшее руководство дивизии, да непосредственный командир. Показываться перед сослуживцами без мимикрирующего грима они не имели права. Режим действия, в основном, одиночный. Реже – парами. Совсем редко – в составе подразделения.
Когда Готфрид слышал слова "мирный космос", его колотил смех, так как его космос не был мирным ни одного дня из десяти лет. Самый смешной анекдот – текст закона "О запрещении биологической и межвидовой имплантации".
