Владимир Поселягин - Крыс-1.
Войдя в здание управления, я подошёл к стойке с дежурным.
- Вы к кому? – поинтересовался он.
- Вызвали, - пожал я плечами.
- Кто вызывал? Фамилия следователя есть?
- Нет. Но это, наверное, по поводу кражи у меня документов, это дело Веселов вёл. Хорошая такая фамилия, запоминающаяся.
- Ожидайте.
Отойдя, я присел на стул, но сидел недолго, минут через пять ко мне вышел сержант и повёл по коридорам куда-то в подвал, там оказывается, тоже кабинеты были, а я до этого только на втором этаже был, у Веселова. Сотрудник, что встретил меня в кабинете, он за столом сидел, даже не привстал, лишь указал на стул перед собой.
- Вы в курсе, что архив вашего детдома сгорел?
- Вообще-то я об этом говорил Веселову.
- Да? – удивлённо поднял неизвестный милиционер левую бровь. – Мне он об этом не сообщал… Ладно, у вас в детдоме двое Брайтов, но ни одного Романа воспитатели припомнить не могут.
- Вы, небось, директрису спрашивали? – усмехнулся я. – Странно, что она вообще помнит, что детдомом руководит. Ставленница по линии партии, дочь какой-то шишки. Завела моду коза давать детям фамилии известных людей.
- Шишки? Хм, хорошо сказал… Ладно, допустим. В общем, не буду ходить вокруг да около, подтвердить твою личность не удалось. По указанному адресу ты не проживаешь, никакого Брайта там не знают.
- Тоже мне удивили. Мне по линии детдома должны были выделить комнату в коммуналке, ну или квартиру, а фонды закончились, вот и предложили тем, кто не собирается жить в Москве, сделать липовые адреса проживания.
- Это же незаконно.
- Так-то оно так, – воздохнул я. – Но мне тогда показалось это удачной идеей. Тем более из детдома я сбежал в пятнадцать лет, работал, и только заглянул однажды, когда исполнилось шестнадцать, получил паспорт, удостоверение шофёра, а комсомольский билет у меня и так был. История как видите простая, можно сказать обычная.
- Хорошо, разберёмся. Фамилии и имена воспитателей можешь сказать?
- Только если с конца тридцать девятого года, я тогда сбежал, а когда был пару месяцев назад в детдоме, там оказывается, новенькие появились, я их не знаю…
Я сообщил три фамилии воспитательниц и директрисы, они были известны, погибли в сорок первом, бомба попала в левое крыло детдома. Судя по тому, как милиционер заглядывал в блокнот, он сличал информацию и, похоже, она подтвердилась, были там такие.
- Вот что, заниматься тобой некогда, следствие насчёт кражи идёт, хотя мне кажется это липа, не было никакой кражи, хотя один из проводников тебя и вспомнил, не сразу, но вспомнил. Значит вот что, документы мы тебе выправим новые, но уже местные, подойдёт?
- Все, а шофёрское удостоверение? Комсомольский билет? Комсорг в части обещал выдать новый, но требовал не справки, а паспорт.
- Удостоверение шофёра и паспорт мы сделаем, оформим тебя в наше общежитие, а вот с комсомольским билетом решай с комсоргом.
- Понял, спасибо, товарищ милиционер.
Здание милиции я покинул только через два часа, но зато у меня в кармане лежали новенький паспорт и удостоверение шофёра. Тут даже фотограф был свой, что делал снимки. Причём в паспорте его не было, в удостоверение фото приклеили. Отойдя в сторону, я счастливо, но немного судорожно вздохнул и энергично зашагал в сторону вокзала. Очень хотелось пить, так что я утолил жажду у ближайшей бочки с квасом. Рядом пиво продавали, но мне его не хотелось.
Вернувшись в часть, я отловил комсорга и написал ему заявление. В этот раз он его завизировал. Раз положено мне иметь комсомольский билет, то пусть будет. Комсорг обещал выдать его через три дня, когда новые бланки получит. Только когда все эти бумажные дела были решены, я с авоськой, в которой была пятилитровая канистра с пивом и сушёная рыбка, прошёл в ремонтные боксы. Как я протащил пиво на территорию это отдельный разговор, лазейки знать нужно. Ребята и старшина подарку обрадовались, сам я от пива отказался, они его быстро разлили, пока тот прохладным был, так что у нас выдалась полчаса отдыха. Ну а потом я, как и все, занялся делом, и к вечеру «Маркиза» была готова. Я даже вещи свои из «ЗИСа» перекидал в кабину свой «полуторки». Этим же вечером, получив предписание вернуться в совхоз, я укатил в село, у нас были трудовые будни. Правда, кинули меня в этот раз не на дорогу, а на стройку, я возил песок с песчаного карьера к строящемуся зданию. Две комсомольские бригады строили в центре села двухэтажный сельский клуб.
В принципе следующие недели до того памятного воскресенья так и шли в строительстве и работе. Но в Житомире, а вернее у своего схрона, я бывал, пополняя его. Даже бочку полную топливом закопал, если знать как, достать можно, да и экономил я, со своей машины сливал, так все делали. Ну и продовольствием запасался, всю зарплату на это тратил, уходить вместе с армией, отступая на восток, и бросать портал, я не собирался. Тут где-нибудь устроюсь. Заработает он, должен заработать.
***
- Ты чего выскочил ни свет ни заря? – услышал я тихий шёпот за спиной. – Сам вчера говорил, что сил едва хватило домой прийти, совсем устал.
- Но мужские обязанности выполнил, - скрипнув доской крыльца, обернулся я к хозяйке.
- Ага, смазал кровать, чтобы больше не скрипела, - хихикнула хозяйка дома, где я стоял на постое.
Тут я уже живу полтора месяца и с первых дней мы с ней скажем так, подружились. Она часто отправляла своих малых детей к бабушке на другую сторону села, чтобы мы спокойно занимались любовными утехами. Самой хозяйке не было и тридцати, её муж сержант-доброволец погиб в Финскую войну, так что вдова была не прочь побаловаться. Сам я больше худышек, но не моделей, предпочитал, так что на пышек как-то не засматривался, а Анна, ничего, произвела впечатление своей страстью.
- Пошли, исполню свои настоящие обязанности, - приобнял я её, как только услышал далёкий гул множества авиационных моторов. Сегодня был тот самый день, воскресенье, ранее утро, рассвет.
Кровать не скрипела, так лишь шуршала от наших действий и когда послышались далёкие разрывы, Анна вскинулась было, но я её уложил обратно своей тяжестью.
- Что это?
- Не обращай внимания, учения, - был мой ответ.
До самого утра мы, скажем так, отдыхали, а чуть позже я окатился из бочки в огороде, собрался и направился к техническому парку совхоза, где и стояла техника нашего взвода. Все её там на ночь оставляли, там же стояла и моя «Маркиза». Вещи я ещё вчера собрал, подготовив к вывозу, заскочить к Анне и погрузить их в машину минутное дело, так что осталось ждать приказа. Но как оказалось, никто нам его давать не собирался, во дворе уже шёл митинг. О начале войны и о бомбардировках Киева уже все слышали, но председатель совхоза прямо сказал:
- Война дело далёкое, там справятся без нас, поэтому ни одну машину я не отпущу, будем работать, как работали. Мы столько сил и средств вложили в нашу армию, настало время показать, на что она годна. Это всё, товарищи, приступайте к работе по распорядку… Митрофан, подойди ко мне…
Я ввинтился в толпу и подошёл к парням из нашего взвода, их легко было распознать по красноармейской форме, да по оружию. Старшина тоже был тут.
- Что делать будем? – спросил я.
- Ты не слышал? – повернулся ко мне Зайцев. – Выполнять поставленный приказ. У тебя задача стоит не снятая, обеспечивать песком и стройматериалами бригаду строителей. Всё, расходимся.
- М-да, - протянул я оглядываясь. – Как-то по-другому я представлял себе начало войны. Для местных война войной, но своё дело важнее.
Подойдя к своей машине, которая стояла в редеющем ряду, из него один за другим выезжали грузовики, я провёл все манипуляции, запуская мотор, привычно подогнал машину к заправочной станции и покатил на карьер, мне ещё вчера Фёдор-прораб велел подвести две машины песка к левому крылу строящегося здания. Когда я вернулся, то обнаружил, что строители так и не появились, вообще никого не было. Походив по пустой коробке здания, вздохнул, нашёл лопату и полез в кузов, мелкими бросками скидывая песок на землю. Задача есть её нужно выполнять. Даже когда я вернулся вторым рейсом, строители так и не появились, но был председатель, он мне и пояснил, что все комсомольцы разом двинули в Житомир, записываться в армию. Ну а мне он велел освободить кузов от песка, помыть его и выдвигаться к совхозной столовой, мерин, что таскал телегу с едой для трактористов, заболел, поэтому он решил выделить мою машину.
- Понял, через пару часов подъеду, – кивнул я.
Тот уехал на своём фаэтоне, а я, закончив с песком, спустился к реке и, побегав к машине с ведром воды, отмыл не только кузов, но и её саму, отчего она стала блестеть на солнце. Не смотря на то, что война шла где-то далеко, отголоски её здесь чувствовались, высоко прошли немецкие бомбардировщики, направляющиеся к Киеву или другим объектам, да и управление работами начало сбоить. В столовой меня уже ждали, сначала покормили, потом я погрузил в кузов бидоны, одна из поварих забралась ко мне в кабину и мы покатили по полевым станам, посетив шесть, да их и было шесть. Покормив всех работников, мы вернулись в село, но через полтора часа снова выехали, уже ужин развозили. Вот так вот и прошёл первый день войны для меня. Не знаю, как-то странно, даже осадок остался на душе от неправильности происходящего.
