Вернор Виндж - Дети неба
Глаза Равны метнулись к дисплею. Внизу послышались удивленные ахи и потом захлебывающийся голос:
…будет безусловным. Этого мы добились тем, что мы — в отличие от Равны и Резчицы — показали Магнату, что не желаем ему зла. — Невил сделал паузу. Отрицатели вокруг него разразились приветственными криками. Внизу в звездолете Дети тоже возликовали, но как-то без особого энтузиазма. — Мы рассчитываем, — продолжал Невил, — что большая часть освобожденных предпочтет остаться с нами, в Лучшей Надежде. — Он снова сделал паузу, давая слушателям подумать о последствиях такого поворота. — Но мы сознаем, что для самых крайних сподвижников Равны это уничтожило бы все ростки доброй воли, которую должны породить наши усилия. — Он помрачнел — один из редких моментов, когда Невил позволял себе быть гневным на публике. — Не подумайте неправильно: мы не поступимся свободой ни одного из этих Детей. Мы никого не заставим вернуться к Равне, Резчице и Свежевателю. Но мы примем посланцев мира из Домена. Кто хочет, может прийти. Этим посланцам будет дана возможность без ограничений общаться со всеми освобожденными. И вы сами сможете определить желания освобожденных Детей и стай.
Равна увидела, что Эльспа Латтерби разразилась слезами, и не она одна. Сама Равна уже бежала с мостика, направляясь в Новый зал.
Глава 43
Присутствовать при Великом Освобождении Пленников хотели все. Резчица воспользовалась частью своих прежних полномочий и попросила Равну прийти в Новый замок для частной беседы. Встретились они в тронном зале Резчицы. Гвн уже вырос достаточно, чтобы у него был свой трон. Второй щенок устроился на плечах другого элемента.
— Невил украл половину человеческой расы и все оборудование, что не было прибито гвоздями. Я не хочу, чтобы вы, остальные, тоже попали к нему в когти.
Равна кивнула. Она весь остаток дня разговаривала с ребятами и волновалась на ту же тему.
— Но ты же дашь военный эскорт?
— Само собой! И если только у Невила нет магии, о которой мы не знаем, у моих солдат полное превосходство в оружии. Но подумай: про это соглашение мы знаем только со слов Невила (прямой связи с Магнатом все еще не было), и если между этими двумя заключена какая-то сделка, то мы понятия не имеем о чем. Насколько я понимаю, Магнат может выставить такое войско, которое побьет мое. Нет такого коварства, которого не ожидала бы я от этих двоих.
В этом и оставшиеся Дети тоже были согласны.
— Хорошо. Я думаю, что смогу убедить большинство Детей остаться. — Равна больше не выглядела жертвой садистского избиения, но ребята все равно были с ней на удивление предупредительны. Приходилось следить за собой — малейшее ее замечание понималось как приказ. — Но сама я пойду.
Резчица издала вздох:
— Вот этого я и опасалась. Боюсь, что это сводит на нет все наши предосторожности.
Равна улыбнулась:
— Я так понимаю, что ты не пойдешь?
— Я не сумасшедшая. — Голос Резчицы был мрачен. — Помимо всего прочего, есть шанс, что все это финт, а Магнат собирается напасть на нас здесь.
Равна кивнула. Слова Резчицы имели смысл, но…
— Знаешь, я думаю, что еще есть шанс для Странника. От Венды я узнала, что Джо и Странник рухнули как раз в центре деятельности Магната. И знаю, что Магнат этого не знал! Есть возможность, что Странник все еще там скрывается. А Магнат совсем не такое чудовище, как покойный Хранитель. Даже если он схватил Странника, я думаю, тому ничего не грозит.
Резчица села ровнее. Все ее глаза смотрели на Равну, кроме щенков, которые смотрели друг на друга. Так они обычно поступали, когда прежняя Резчица хотела сказать что-то по-настоящему неприятное.
Когда Резчица заговорила, голос ее звучал печально:
— Но Джо не сказала Венде, что сталось со Странником. А когда мы все были на сцене, тоже ничего не узнали: Магнату не терпелось ее разорвать на части. Смотри правде в глаза, Равна. И Джо, и Странника нет в живых.
Такого мрачного взгляда Резчица на публике не демонстрировала. Может быть, этот пессимизм был полностью влиянием маленького Гвна, может быть, корни его были глубже.
— Ты ведь и по Хранителю тоже горюешь, Резчица?
Она резко вскинула головы:
— Да. Я горюю по стае-чудовищу, в которой после столетия практически не осталось моей крови. И даже мои собственные советники называют это чувство «безумием королевы».
— Нет… не безумие. — Но Равна помнила свой ужас, когда был раздавлен Ганнон. Горе Резчицы было иным. — Вы, стаи — в частности, ты, сделали нечто такое, чего не могут сделать другие цивилизации до тех пор, пока им не удается экстернализовать мышление. Вы взяли биологический отбор за глотки и заставили служить идеям. Твои стаи-отпрыски — величайший твой эксперимент.
— И две из них были самыми жуткими чудовищами всех времен.
— Верно, — согласилась Равна. — Но вот ты о чем подумай. Старый Свежеватель изменил северо-запад почти так же сильно, как ты, и он создал и воссоздал Булата, а Булат спроектировал и направил Амдиранифани.
— Давным-давно, — ответила Резчица, помолчав, — я представляла себе Хранителя как оружие против Свежевателя. Это оружие сорвалось с цепи, очень многих убило. Убило, вероятно, и ту стаю, которую особенно любили мои элементы. И все же, как бы ни ненавидела я Хранителя, общую радость по поводу его тотальной смерти я разделить не могу.
Равна кивнула, безуспешно пытаясь себе представить измененного Хранителя:
— Так что теперь больше прислушивайся к своим элементам. И надейся, что все еще возможно.
***
Эта поездка в долину Стремительной, разумеется, совсем была не похожа на путешествие с Читиратифором. Экспедиция как следует запаслась провизией и хорошими палатками. Вокруг и впереди шли разведчиками солдаты Домена. Страдали из путешественников только Дети, которые больше всего стремились туда попасть. Овин отказывался верить, что не увидит больше Эдви. У Эльспы больше было надежды увидеть свою сестру Гери, хоть она и слышала с ужасом голос Магната. Джефри говорил, что мысли по поводу Амди у него оптимистические, но по его виду это не было заметно. Гиске Гискнсдот вообще о своих чувствах не говорила, но просто излучала гнев. Сразу после своего сенсационного заявления Главный Отрицатель «великодушно» ей разрешил поговорить с мужем. Гиске знала, что никто из заложников с ней домой не вернется, что Рольф твердо намерен оставить их двоих сыновей при себе.
— Силы прокляни все, я просто хочу их видеть! — кричала она Равне, умоляя, чтобы ее взяли в экспедицию. В конце концов Равне пришлось согласиться, хотя она волновалась, как бы Гиске не устроила чего-нибудь, встретившись лицом к лицу с Рольфом и Невилом.
Единственным путешественником, которого ничего не беспокоило, была Ритл, хотя она ворчала как всегда, особенно оказываясь рядом с Равной. Синглету не особенно был предоставлен выбор ехать или нет, но и в Домене она тоже осталась не по собственному выбору. Судьба бросала бедное животное с места на место, но она — в пределах своего интеллекта — видимо, что-то искала. Равна надеялась, что Магнат будет благодарен за ее возвращение — или хотя бы не будет иметь за это возвращение зуб на Равну.
Проведя пять дней в дороге, экспедиция подошла на расстояние прямой видимости из высокогорной долины Невила. Солдаты Гибкаря отслеживали периметр, и путешественники разбили лагерь у реки. Пока все нетерпеливо ждали знака сверху, Свежеватель-Тиратект растянулся на теплых от солнца камнях у реки. Он привез с собой несколько подзорных труб и сейчас лениво убивал время, разглядывая нависшую сверху долину. И радовался жизни, похоже.
— Ручаюсь, что Невил не пригласит нас в свои пещеры. Помню время, когда я был с ним в заговоре. — Головы, кроме той, что разглядывала высоты, мотнулись в улыбке. — Он никогда не доверял мне точное местоположение, но было ясно, что Хранитель и, вероятно, Магнат его знали. И я предсказываю, что Магнат поддержит эту его «Лучшую Надежду» как раз в той степени, чтобы она для нас была проблемой.
Равна подошла и села рядом возле элемента с белыми кончиками низкочастотных ушей. Это создание, как бы ни старалось, по скалам не взберется, но весь остальной Свежеватель держал его рядом с собой. Равна погладила Белоухого по шее, почти как собаку. Ему всегда такое проявление нежности было приятно — одна из причин, почему у Равны возникало желание довериться Свежевателю-Тиратект. Белоухий громогласно замурлыкал, и весь Свежеватель стал несколько менее саркастичным, чем пару минут назад.
— Значит, ты думаешь, что освобождение пленников произойдет здесь? — спросила Равна. — Я что-то тут никого, кроме нас, не вижу.
От палаток подошел Джефри и с ним еще несколько человек. Вопреки его неоднозначной репутации — некоторые лояльно настроенные Дети считали, что он секретный агент Равны, другие же были убеждены, что он предатель, — среди людей Джеф оказался в этом путешествии главным советником. Как только стало ясно, что он действует по плану Равны, все охотно пользовались его опытом. Без Джефри и Гибкаря лагерь бы не поставили так быстро и так уютно.
