Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения
Ей показалось, что Моленка стала еще бледнее, и ее ответ прозвучал немногим громче, чем выдох.
(Нет…)
«Уверяю тебя, здесь нет никакого Жаструсьяка. Команда маленькая, я знаю всех».
(Это невозможно. Он находился здесь со мной не более двадцати минут назад. Мы работали среди механизмов, готовили их к переходу. Жаструсьяк стоял там, делал установки последней минуты. Клянусь!)
«Возможно».
Скейд почувствовала почти непреодолимое искушение: проникнуть в сознание Моленки и установить мнемоническую блокаду, стереть воспоминания о том, произошло. Но это не сможет похоронить несомненное противоречие между тем, что техник считала правдой, и объективной реальностью.
«Моленка, знаю… это трудно, но ты должна продолжить работу. Я сожалею насчет Жаструсьяка… как я могла забыть? Обещаю, мы попробуем его найти. Есть много мест, куда он мог бы забраться».
(Я не…)
Скейд не дала ей договорить. Ее холодный металлический палец коснулся подбородка Моленки.
«Нет. Никаких слов. Никаких слов, никаких мыслей. Просто возвращайся к установке и внеси необходимые коррективы. Сделай это для меня, хорошо? Для меня и для Материнского Гнезда».
Моленка задрожала. Скейд видела, что женщина смертельно перепугана. Это был смиренный, безнадежный ужас маленького млекопитающего, которое попало в когти хищника.
(Да, Скейд.)
Имя «Жаструсьяк» присутствовало в сознании Скейд и казалось обманчиво знакомым. Она не могла его стереть. Как только выдалась возможность, Скейд вошла в коллективную память и просмотрела всю информацию, которая касалась этого имени. Это просто какой-то странный продукт подсознания Моленки — несомненно, натуры творческой. В момент потрясения оно создало образ несуществующей личности…
К некоторому удивлению, Скейд узнала, что Материнское Гнездо знает некоего Жаструсьяка. Этот Объединившийся был завербован во время оккупации Города Бездны. Довольно скоро он снискал доверие Внутреннего Кабинета, получил доступ к его базам данных и начал работать над прогрессивными концепциями, в частности, над теорией проникающего движения. Жаструсьяк входил в небольшую группу теоретиков, которые создали собственную исследовательскую базу на астероиде и разрабатывали методы, позволяющие сделать знаменитые двигатели Конджойнеров «невидимыми».
Задача оказалась не из легких, и команда Жаструсьяка стала одной из первых, кто подтвердил это собственным примером. Их база вместе с половиной астероида была уничтожена во время аварии.
Таким образом, Жаструсьяк мертв. И, судя по всему, вот уже много лет.
Но будь он жив… Именно Жаструсьяка Скейд хотела бы видеть в качестве эксперта в своей команде на борту «Ночной Тени». Очень вероятно, к настоящему он стал бы специалистом примерно такого же уровня, как и Моленка, и в итоге работал бы вместе с ней.
И о чем это говорит?
Скейд решила остановиться на версии о неприятном совпадении.
Как раз в этот момент к ней обратилась Моленка.
(Мы готовы, Скейд. Можем попытаться повторить эксперимент.)
Скейд замялась. Она была уже готова рассказать Моленке то, что узнала о Жаструсьяке. Но затем придумала кое-что получше.
«Приступай».
Установка пришла в движение. Изогнутые черные рукава молотили вакуум. Порой казалось, что они проходят друг через друга, разрывая и связывая пространство-время подобно дьявольской ткацкой машине, баюкая измененную метрику, заманивая ее в тахионную фазу. Несколько секунд — и они превратились в размытое пятно за кормой «Ночной Тени». Датчики гравитационных волн и экзотических частиц зарегистрировали шквал глубоких пространственных потрясений — это по всей границе пузыря свернулся и сжался на микроуровне квантовый вакуум. Компьютеры снимали картину напряжений, обрабатывали ее, рассказывая Моленке о том, как меняется геометрия пузыря. В свою очередь, она передала картину Скейд, визуализировав сферу поля как пылающую глобулу[52], пульсирующую и дрожащую подобно капле ртути в невидимой магнитной колыбели. По поверхности пузыря перекатывались призматические волны всех цветов спектра — часть этих цветов не могла восприниматься глазом обычного человека. Эти переливы отражали самые потаенные нюансы взаимодействия квантового вакуума. Но это не волновало Скейд. Все, что для нее имело значение — сопутствующие показатели, которые говорили о том, что пузырь ведет себя нормально. Настолько нормально, насколько можно ожидать от чего-то, не имеющего права существовать в этой Вселенной. Наконец появилось голубое свечение, выходящее из пузыря — и сканеры засекли излучение Хокинга[53], частицы, которые удалялись от «Ночной Тени» на сверхсветовой скорости.
Моленка сигнализировала, что техники готовы расширить пузырь. Тогда весь корабль окажется внутри собственной сферы пространства-времени в тахионной фазе. Процесс произойдет мгновенно. Затем — по расчетам Моленки, за пикосекунду[54] субъективного времени — поле снова сожмется до микроскопических размеров. Но этого момента стабильности окажется достаточно, чтобы переместить «Ночную Тень» на расстояние в одну световую наносекунду[55] — примерно треть метра. Корабельные зонды уже выведены за пределы ожидаемого радиуса пузыря и готовы зарегистрировать момент, когда корабль совершит перемещение, превратившись в тахион. Конечно, тридцать сантиметров — слишком мало, чтобы соперничать с Клавейном. Но прыжок можно будет сделать более продолжительным или повторять раз за разом… Как всегда, самое сложное — сделать первый шаг. Потом останется только оттачивать мастерство…
Скейд дала Моленке команду увеличить пузырь, одновременно настраивая свои имплантаты на максимальную скорость восприятия. Обычные изменения в работе систем корабля стали едва заметны. Черные рукава за кормой двигались так медленно, что Скейд без труда могла следить за их завораживающим танцем. Объединившаяся исследовала состояние своего сознания и обнаружила беспокойство с примесью почти животного страха и предчувствие непоправимой гибельной ошибки. Помнится, Волк говорил: мало кому из органических существ когда-либо доводилось двигаться быстрее света. При иных обстоятельствах она могла прислушаться к этому невысказанному предупреждению. Но в то же время Волк подгонял ее, склонял именно к этому решению. Он оказал неоценимую помощь в расшифровке инструкций Введения. Скейд предположила, что таким образом Волк обеспечивает собственное существование. Но с тем же успехом он мог просто забавляться, наблюдая, как ее раздирают противоречия, а вопрос выживания его совершенно не беспокоил.
Неважно. Все уже сделано. Черные рукава изменили состояние поля вокруг пузыря. Теперь они бережно приглаживали его границы, квант за квантом, готовя его расширение. Вот пузырь снова задрожал и начал набухать, превращаясь в сгусток округлых мятых вздутий. Его размеры менялись в логарифмической прогрессии — но слишком медленно. Скейд уже поняла: что-то пошло не так. Расширение должно было произойти настолько быстро, что никто не успел бы почувствовать, даже в состоянии ускоренного осознания. Пузырь уже должен был поглотить корабль, но пока достиг лишь размеров грейпфрута и висел среди беспорядочно машущих рукавов, словно издеваясь. Скейд почти молилась, чтобы этот шарик снова сжался до размеров бактерии, но уже знала из отчетов Моленки: скорее всего, он начнет бесконтрольно расти. С восхищением и ужасом Объединившаяся смотрела, как пузырь вздулся до размеров мяча, потом покрылся волнообразными бороздками, уподобившись грецкому ореху…Орех превратился в тор… Описать дальнейшие трансформации было невозможно. Кажется, Моленка клялась, что такое в принципе невозможно в нашей Вселенной. Пузырь снова стал похож на сферу, на его поверхности пульсировали беспорядочные выпуклости и впадины. Скейд казалось, что смотрит в лицо горгульи, которая корчит ей рожи. Конечно, это была лишь фантазия, порождение ее перепуганного подсознания… Нет. Здесь зарождалось что-то враждебное. Скейд чувствовала это, и ощущение не исчезало.
Пузырь снова разбух. Теперь он, пожалуй, мог бы поглотить небольшой шаттл. Некоторые из рукавов оказались у него на пути, и их острые края пробились сквозь колышущуюся мембрану. Сенсоры задыхались в гудящем урагане корпускулярных потоков и волн гравитации. Материя медленно, но верно выходила из-под контроля. Важнейшие системы управления на корме «Ночной Тени» самопроизвольно отключились. Движение рукавов стало судорожным и беспорядочным, они налетали друг на друга, словно плохо организованный кордебалет. Узелки и выпуклости на их поверхности исчезли. Еще толчок — и мембрана пузыря поглотила сотни кубометров аппаратуры. Машины больше не могли сдерживать его рост — они выходили из строя и разрушались. В глубине пузыря возникали тусклые вспышки. Большинство контролирующих рукавов уцелело, втянувшись в корпус «Ночной Тени». Скейд почувствовала, как по кораблю прокатилась серия взрывов. Цепочка розовых вспышек протянулась к мостику. Ее прекрасные машины разрывали сами себя в клочья. Пузырь, корчась и пульсируя, продолжал расти, просачиваясь сквозь сдерживающие щупальца — слабеющие, изогнутые, скрученные. По всему кораблю выли сирены, с лязгом захлопывались диафрагмы в переборках. В центре пузыря возникло светящееся ослепительно-белое ядро — материя превращалась в чистое фотонное излучение. Это был катастрофический откат в «состояние три», в котором материя полностью лишена массы…
![Андре-Марсель Адамек - [Самая большая подводная лодка в мире]](/uploads/posts/books/127633/127633.jpg)