Андрэ Нортон - Полет на Йиктор. Отважиться пойти на охоту
Фарри провел языком по губам, потом тихо спросил:
— Лорд Крип, смогут ли на этот раз узнать, насколько серьезны ваши планы, и чем вы рискуете, взяв с собой кого бы то ни было, кто предлагает вам свои услуги?
— Да, — ответил лорд. — В твоих словах есть смысл. Как бы там ни было, эти двое могут обладать совершенно неизвестными нам защитой или оружием. А вылететь с ними, имея на борту такое…
Тоггор зашевелился. Его взгляд вел куда–то за пределы видимости, и когда он повернул глаза на стебельках, то они указывали на то место, где был человек, который только что ушел.
В мозгу Фарри сформировалась расплывчатое изображение. Леди Майлин быстро уловила ее сразу же после горбуна.
— Этот человек — не робот, — сказала она. — Смукс распознал в нем опасность. И еще то, что это человек из плоти и крови. То есть — жизнь.
— Йяз, Бохор! — обратился лорд Крип к остальным животным.
— Жизнь. Жизнь. Жизнь, как у Йяз, — ответили они одновременно. Бартл зарычал, уселся на тяжелые задние лапы и зашевелил передними.
— По–моему, — медленно проговорила леди Майлин, — мы сможем получать предупреждение такого типа, о которых наши товарищи по полету не догадаются. Они воспринимают животных, выдрессированных на угрозы и обещания пищи, однако им и в голову не придет, что наши малыши, как и мы способны различать по–настоящему живое во всех уровнях жизни в соответствии со шкалой живых существ Моластера. Нам следует усилить охрану. Ты установил свои собственные замки на клетках? — повернулась она к лорду Крипу.
— Да. И мы обязательно проверим их сегодня же ночью. Таким образом наши малыши будут крепко заперты, и еще… — хотя криво усмехнулся, — … это будет всего лишь убежищем.
Фарри бывал на корабле и прежде, но то его посещение не заняло и нескольких минут. К тому же он побывал только в отсеке, предназначенном для тех, кого леди Майлин окрестила «малышами». Хотя она называла так и самого Фарри, он едва понимал, какая тут разница. Возможно, он, как и животные, плохо знал о тех отдаленных мирах и был совершенно невежествен для тех, кто увозил с собой диких животных далеко–далеко за пределы Приграничья. И все–таки, он был таким же человеком, как и эти двое чужеземцев.
Теперь он лежал на отведенной ему койке. Для леди Майлин, лорда Крип и их спутников–людей оставалось все пространство корабля, хотя он еще не взлетел. Однако Фарри думал не о событиях прошедших двух суток. Он размышлял о том, что еще ни разу в жизни не испытывал того, что ощущал сейчас: чудо, о котором он мечтал во снах, стало реальностью. Потом он сосредоточился на том, что видел в специальных апартаментах леди Майлин.
Он вспомнил о кубе, который казался прозрачным, так что было видно все его содержимое. Куб был всего лишь немногим крупнее, чем то, что Фарри мог бы свободно удержать обеими руками. Когда леди дотрагивалась до него, то Фарри видел вихрь света, что приводило Фарри в изумление. Он словно бы парил в воздухе над какой–то другой землей… какой–нибудь землей, так сильно отличающейся от проклятого Приграничья, что Фарри снова смог назвать это не иначе, как чудом.
Внутри пространства куба он видел широкие равнины, и чем дольше смотрел на них, тем больше они становились, словно он сам превратился в кузнечика и его затянуло внутрь этого изображения. Вокруг было зелено — большие увеличенные зеленые предметы, усеянные тут и там цветовыми вспышками; некоторых разделяли довольно большие расстояния, некоторые сливались в однородную массу. Они все увеличивались, и такое Фарри никогда еще прежде не видел.
Где–то в отдаленных уголках его весьма ограниченной памяти что–то шевельнулось, как тогда, когда назвали его истинное имя. Цвет, увеличенные предметы… Ничего подобного в Приграничье он не видел, и все–таки мгновенно распознал это: пышный покров высокой свежей травы и… цветы. Из его искореженной памяти выплывало название.
Его ноздри расширились. И все же он ничего не сумел уловить, кроме запаха, наполняющего корабль. Он ожидал услышать что–то еще: яркое, отчетливое, производящее впечатление и совсем не похожее на омерзительное зловоние Приграничья. Почему он думал об этом?
Неожиданно его мятущиеся и ищущие воспоминания прервал голос леди Майлин.
— Йиктор, — донеслось до Фарри. — Тэссы гуляют по этим равнинам, несмотря на то, что их тайное убежище находится рядом с пустыней.
Подняв глаза, он увидел, что она пристально вглядывается в куб.
— Мы будем на Йикторе! Обязательно будем! Под кружащимися сверху кольцами!
Изображение в кубе опять превратилось из отчетливого в расплывчатое, и теперь Фарри мог видеть только туманные смешанные цвета. Он тихо запротестовал. Однако изображение в кубе не стало яснее. Внутри него висел шар света, а вокруг шара кружились три совершенно разных кольца, испускающих свечение. Оно становилось все больше и больше, пока это не прекратилось и не застыло на одном месте.
Фарри почувствовал изумление намного большее, чем от зрелища страны с полями, усеянными прекрасными цветами. Откуда–то с неба появилось нечто — световое чудо, которое он не мог вообразить даже во сне. Это зрелище было совершенно незнакомым для Фарри. Все казалось чужим и непонятным. Он ни разу не слышал, чтобы кто–нибудь описывал хотя бы что–то похожее на это. Леди Майлин протянула руку и длинными изящными пальцами погладила куб; так же нежно она иногда гладила Йяз и бартла, словно хотела убедиться, что они существуют на самом деле. Фарри ощутил сильную волну одновременно печали и радости — хотя буквально за секунду до этого он ни за что не поверил бы, что такие два разных чувства способны слиться воедино.
Потом женщина подняла куб, и изображение мгновенно исчезло. Она взяла мягкую нежную ткань и бережно завернула в нее этот теперь уже бесцветный артефакт, а затем положила его в одну из специальных ниш своего отсека.
Фарри безумно хотелось еще раз взглянуть на землю, полную цветов, почувствовать, что снова оказался в сладостном сне, и стать частью всего этого. И еще… еще ему хотелось, чтобы его приняли в этот… этот дом.
— Ты видел, — тихо промолвила леди Майлин, выходя из отсека и запирая его при помощи большого пальца, легонько надавив им на замок, — Йиктор, который я… — Ее голос вдруг стал почти неслышен, когда она добавила: — … который я люблю и куда мы скоро отправимся.
Она потерла одну ладонь о другую, словно втирая в них какое–то вещество, извлеченное из куба. Будто она смачивала им пальцы.
— Йиктор! — выдохнула она в третий раз. Затем перевела взгляд с двери отсека на Фарри и пристально посмотрела ему в глаза.
— Ты видел. Но при этом было что–то еще… ты вспоминал.
Он испытал довольно странное чувство, ибо ее слова испугали его. Создавалось впечатление, что она проверяла его, и ее мысленный «зонд» без труда проник в самую его суть — в самую далекую и скрытую часть его естества, спрятанную от света и знаний. Фарри почувствовал, как по всему телу разливается боль, с которой он с трудом сумел справиться.
— Я не вспоминал, — поспешно ответил он. — В Приграничье так было всегда… и только в Приграничье.
— А своих родных, отца, мать? — спросила она, не давая ему никакой возможность избежать ответа, для чего ей требовалось всего лишь постоянно удерживать нить, связывающую ее разум с его. Приграничье, всегда Приграничье… зато человек…
И тут впервые за все эти года Фарри вспомнил человека. Это был лишь расплывчатый силуэт без лица, пугающий и всемогущий. Он умер, спившись, а Фарри убежал. Тогда он был намного меньше, бесформенный комок плоти, на который все смотрели с отвращением или страхом. Как и Тоггор, он был одинок. Его родственник? Да кто смог бы назвать родственником такого как Фарри? Он ни разу не видел никого похожего на себя даже среди нищих, которые часто наносили себе увечья, чтобы вызвать к себе побольше жалости. И он ушел от них, влекомый назад странным чувством, что должен найти свое место среди их вонючей, грязной шайки, и что любым способом должен затеряться среди них, стать совершенно незаметным…
Он оказался сильнее, чем выглядел с первого взгляда, а внутри него имелись зачатки решительности, чтобы пойти своим путем. Сколько же времени так продолжалось? В Приграничье нельзя найти убежище на долгие годы — там можно скрываться только во время сезонов холода и жары. И он это ясно понимал.
Прежде чем он понял, что женщина подошла к нему, он уже ощутил на шее руки леди Майлин. Она развязала тесемки на его одежде, затем потянула плащ вниз и обнажила его горб.
Он побагровел от ярости. Но тут до его мозга дошли ее слова. По крайней мере она не касалась чудовищных складок и бугров на его теле.
— Это не болит, — раздавалось у него в голове. — И все–таки очень похоже на старые шрамы. — Она покачала головой. — Когда–то я была целительницей — Лунной Певицей, уводящей прочь все хвори. Я видела раны и увечья куда серьезней. У тэссов есть и свои болезни, которые даже сравнить нельзя с болезнями других существ. А это очень похоже на кокон…
