Илья Стальнов - Демоны космоса
Больше не глядя на меня, она энергично устремилась к лифтовому проему.
И что значат эти метаморфозы?
Ладно, чего голову ломать? Какие она сказала последние слова. Кажется, что-то вроде того, что я могу с чистой совестью утопиться в вине…
Ну что же. Ионный душ. Акупунктурное стимулирование. Полчаса отдыха. Потом вытащить свободного от нарядов и учебы Корвена и угостить его стаканчиком… Другим… Третьим… *** Переливчатая, мягко пробирающаяся куда-то в печенки космомузыка Абстрактные голограммы переливаются, приобретают фантастические формы, на них хочется смотреть и смотреть. Они расползаются, охватывают всех, будто затягивая в себя, потом распадаются. По коже идет покалывание, когда голограмма касается ее.
Мы с Корвеном утопали в просторных креслах небольшого уютного бара на пятой палубе. Два лейтенанта-артиллериста сидели прямо на мягком полу, скрестив ноги, и высасывали уже третью порцию «прозрачного вина». Командир звена пятой штурмовой эскадрильи вместе с пышнотелой капитаном-медиком хлестал крепкий грог хрустальными фужерами, которые ему подсовывал сервискомп бара.
Бар – это место расслабления. Космофлот вырос на традициях водного плоскостного флота прошлого, но тогда подобные заведения были запрещены, как подрывающие боевой дух. Сейчас время всесильных психологов, которые обязаны знать о боевом духе куда больше, чем командиры прошлого. И психологи считают, что военному необходимо место, где можно вот так расслабиться. Поэтому на «Бризе» функционируют одиннадцать баров и даже сенсор-арена…
Психологи правы. Мне лично в баре хорошо. Корвену, кажется, тоже.
Постепенно публика рассосалась. Командир звена, обняв пышнотелую медичку, повлек ее прочь. Артиллеристы с трудом поднялись и отправились по синусоиде прочь, когда комп бара, считав их психофизиологические параметры и придя к выводу, что приятели уже перебрали, отказал им в очередной порции.
– Два часа проторчал в «картонной коробке», – пожаловался Корвен. – Срабатывался с новым ведущим. Знаешь, Ломак в бою такой же тупой и упертый, как и в службе. Я боюсь.
– Зря. Все знают, что Ломак осторожен до трусости. И никогда не прет вперед.
– Я нанимался не прятаться, – запальчиво крикнул Корвен. – Я нанимался драться.
_ Какие мы страшные, – послышался язвительный голос.
Я скривился. Именно эти морды мне хотелось видеть меньше всего. Их появление означало, что день отдыха накрылся. Настроение будет изгажено. Ведь в баре появился капитан Вольген и двое его горилл.
Мне довелось с этими типами пересечься несколько раз И почему-то они выделяли меня из всех новеньких пилотов. Задираться к новобранцам – их любимое занятие, в связи с чем они давно бы стали бессменными обитателями гауптвахты и выбирались бы на волю для одного – чтобы получить новое взыскание, если бы не их туманный статус – то ли наемников, то ли союзников, то ли свободных пиратов. Грубые негодяи, неуправляемые, не желающие сдерживать свои животные порывы – то есть такие, какими и должны быть равванские наемники.
– Герои битвы при Фаланге, – хмыкнул Вольген, присаживаясь около нас – сервиссистема бара сработала вовремя, и стул гостеприимно словил мягким сидением его увесистый зад. – Герои космофлота Серг и Корвен.
Я видел, что Корвен начинает зеленеть от ярости
– Смотри, воротит нос от нас, – хмыкнул Вольген. – Мы ему не нравимся, парни… Мы никому не нравимся… Это обидно.
Вся свора послушно заржала. Наемники занимали места, в бокалы полились напитки покрепче – выходцы с Равваны принципиально презирали слабые напитки. По-моему, они уже поднабрались. Или нажевались наркотиков.
Говорят, что равване отлично справляются со своей работой. Вот только флот уже несколько лет не проводил операции с высадкой на планеты десантных и Диверсионных групп. Так что десантники занимались в основном тренингом и изнывали от бездействия В принципе, их службу трудной не назовешь По большому счету на «Бризе» они были балластом, впрочем, балластом, положенным по штатному расписанию Фактически они занимались космическим туризмом, мотаясь с эскадрой по космосу Это безделие вынуждало их авантюрные натуры искать привычных развлечений, поэтому драк на корабле и конфликтов с «плоскостниками» у них было больше, чем у остальных подразделений, вместе взятых.
– Ну расскажи, лейтенант, как ты развалил мерканский истребитель, – это Вольген обратился ко мне.
Я пожал плечами. Было понятно, что сегодня мы просто так с ними не разойдемся, поскольку я поймал на себе взгляд Вольгена, наполненный злобой. Интересно, чем я перешел ему дорогу? То, что его агрессия направлена на меня, было очевидно.
– С испугу. Навалил в штаны из-за страха перед СС и куском своего дерьма сшиб меркана. Так и было, признайся, – заржал один из десантников.
Равване славились пошлыми и неумными шутками.
– Нет, было не так, – тщетно пытаясь сохранить спокойствие, произнес я, ощущая, что внутри поднимается ярость и желание сровнять с землей всю эту свору, и вместе с тем понимая, что мы с Корвеном равванам на один зуб.
– Считаешь, что ты военный, Серг, – приблизившись ко мне, негромко произнес Вольген с какой-то грустью – Вы, пилоты, считаете себя кем-то. Вы презираете «плоскостников» Делаете вид, что воюете, хотя просто нажимаете на кнопочки… Нет, воробушки. Это не война. Это игрушки. А война – это когда хребет врага хрустит в твоих пальцах. Когда ты заливаешься его кровью. Когда ты рвешь его на части, – он растопырил толстые пальцы и сделал движение, как будто действительно кого-то рвал на части, и лицо при этом исказилось гримасой. – На части…
– В кабаках, – поддакнул Корвен.
– Что ты сказал? – обернулся к нему Вольген.
– Что я сказал? – Корвена понесло. Он, не обладавший моей уравновешенностью и быстро выходящий из себя, был взбешен, голос его срывался. – Наша война – сбитые мерканские истребители. Ваша – облеванные кабаки.
– Ха, – Вольген обрадовался такому повороту. – Другой разговор.
Он сграбастал Корвена за грудки и приценился, как приценивается художник к холсту, раздумывая, куда бы нанести мазок. Корвен сжал сухой кулак и готов был засветить в лыбящуюся морду С таким же успехом он мог бы попытаться избить металле пластовую стену. Я огляделся в поисках чего-нибудь, годящегося для драки, но в баре ничего увесистого не было, да и для разговора с равванскими десантниками сгодилась бы только кувалда Лейтенант Гоцельген, заместитель Вольгена, который был поближе, необычайно резво для такой туши оказался рядом, и я внутренне сжался в комок, представив, что будет со мной, когда его громадный кулак начнет ровнять выступы на моем лице. И, что обидно, ничего не сделаешь. Это как истребителю устраивать дуэль с линкором.
Корвен все-таки извернулся и засветил командиру десантников кулаком. Удар получился скользящим и только позабавил детину.
– А теперь я, – кивнул Вольген.
Я понял, что Корвену обеспечен реанимационный блок, и из сидячего положения сумел дотянуться до каменного зада Вольгена и пнуть со всей силы в него ногой.
Командир десантников сдвинулся всего на несколько сантиметров. А я попал в тиски – лейтенант Гоцельген сграбастал меня, как котенка, и играюче ткнул лбом в мягкую барную стойку, от чего в глазах потемнело.
– Ты сам начал, ублюдок, – прошипел он, и я вдруг понял, что равване меня не просто недолюбливают, а искренне ненавидят. Именно меня. Почему?
– Тихо! – раздался громкий крик. Хватка ослабла. Потом меня отпустили, и я увидел Талану в проеме входа.
Она стремительно подлетела к Вольгену.
– Оставьте их, капитан, – спокойно произнесла она.
– Да? – насмешливо оглядел ее с ног до головы Вольген. – Почему бы это? Они напали на нас. Это самооборона, капитан.
– Я сказала отпустите, – она подняла руку с браслетом, и было понятно, что сейчас подаст сигнал тревоги.
– Да получи своего щенка, – Вольген отбросил Корвена, тот упал на пол и готов был кинуться в бой, но СС срезала его острым взглядом.
– Сосунок забыл немножко, где подают молоко, – хмыкнул Вольген.
Тут в бар заскочили два битюга в шлемах, комбезах с бронепластинами и с парализующими пистолетами наизготовке – наша корабельная полиция.
– Что тут происходит? – спросил старший.
– Все в порядке, лейтенант, – отчеканила СС. Полицейские подозрительно осмотрели присутствующих и неторопливо удалились.
– Ладно, мир, – поднял руки Вольген, а потом потянулся к мягкому пластиковому барному манипулятору, тот с готовностью вложил в ладонь стаканчик. – Выпьем, Талана?
– Лучше пить воду из лужи, чем самое замечательное вино с тобой, Вольген, – с неожиданной злостью, нехарактерной для ее сдержанной натуры, кинула Талана и посмотрела на нас с Корвеном. – Что разинули рты? Марш отсюда!
Нам оставалось только удалиться.
